эти соревнования. Недаром же огненная старуха Убагаби и ледяная красотка Юки-онна появились там, где люди Идущего во тьму должны были умереть. Так что мы квиты, Аматэрасу…
— Тот корень… Он ведь твоих рук дело?
— Да как же я могла? — развела ладони в сторону Оива. — Люди вон где, а я вон где… Но если дело так пойдет дальше, то я стану гораздо ближе и тогда мы с людьми станем на короткой ноге… На очень короткой…
— Зачем тебе смерти друзей Идущего во тьму? Тебе же они не нужны.
— И что? Может быть, я собираю их для коллекции? А вот из-за тебя, я потеряла один хороший экземпляр.
— Ты хочешь ранить смертями друзей Идущего во тьму, чтобы его сердце зарубцевалось окончательно и превратилось в ледяной камень?
— А ты хочешь спасти всех и быть для всех хорошей? — парировала Оива. — Зачем небожителям эти живые? Они всё равно умрут и перейдут ко мне.
— Не все, — поджала губы Аматэрасу.
— Ну, не все, — пожала плечами Оива. — Но чем больше, тем лучше. И я приложу все усилия, чтобы вернуться на Землю. Я не хотела оттуда уходить, но меня заставили. Почему же я должна жалеть тех, кто против моего возвращения? Тем более, что сейчас в мире созданы все предпосылки для моего триумфального прихода. И каждый день ко мне приходят всё новые и новые души. Война дает свои плоды, даруя мне новых воинов.
— Но ты же знаешь, что твой возврат может привести к катастрофе… Может умереть всё живое на Земле.
— И что? Тогда у меня станет очень много слуг, и только, — хихикнула Оива. — Так что я ничего не теряю, Аматэрасу. А то, что теряют другие… Да какое мне должно быть до них дело? Я царица всех аристократов и вкладываю им только правильные привычки. Они все исповедуют мой принцип: плевать на остальных, если хорошо для себя. И это принцип главенствует у всех аристократов…
— У Изаму Такаги нет, — покачала головой Аматэрасу.
— Поэтому он и не должен стать аристократом! Пусть его награждают хоть миллион императоров, но конечное слово за мной!
* * *
В это утро вертолет прилетел что-то рано. Я услышал сквозь сон его стрекот, а потом раздался голос, который заставил сон моментально слететь:
— Какого хрена разлеглись, сони? Столько дел предстоит сделать, что вздохнуть лишний раз некогда! Вставайте! Вставайте! А чем у вас тут так пахнет? Опять Такаги горохового супа на ночь наелся?
Я удивился тому, с каким спокойствием и хладнокровием Шакко приняла весть о физической гибели Малыша. Мы ещё не успели ей сказать, что сознание её жениха живо и здорово, хотя весьма и недовольно сложившейся ситуацией, как она сама произнесла:
— Не надо лишних слов. Я чувствую, что мой Малыш жив. И что у нас всё будет хорошо. Не могу сказать, откуда я это знаю — просто чувствую. Вот где-то в глубине сердца голосок говорит, что Малыш не умер. Что он вернется в этот мир…
— Ёкаи, — хмыкнул сэнсэй. — Всё-то вы чувствуете, всё-то вы знаете… Вот и Танагучи тоже мне все уши прожжужал, что вы живы и здоровы. Ну, кроме Такаги, у него всегда с головой было не совсем порядке.
— Сэнсэй, я тоже рад тебя видеть, — буркнул я в ответ. — А уж как рад слышать, просто невероятно… Что там в мире творится?
Я специально перевел тему, чтобы отвлечь Шакко от мыслей о Малыше. Нам нужно ещё выигрывать, чтобы остальным вернуться обратно.
Мы сидели в пещере с тремя божками. Третьего я лично отвернул к стене. Ужин был сытным, но он едва не вышел, когда я поприветствовал сэнсэя, как «старого друга». Надо всё-таки запомнить, что выражение «старый друг» вовсе не для сэнсэя. Его удар по животу был короток, резок и очень силен. До сих пор побаливает.
Сэнсэй уже сказал, что за нашим «Черным Кумитэ» следят очень солидные люди. И вот этот вот косяк со стороны господина Абэ не остался незамеченным. Вроде как очень большие деньги крутятся вокруг игры.
Но меня сейчас интересовало вовсе не это. Я спрашивал про другое.
— А что творится? — вздохнул сэнсэй. — Уехали мы из Японии. «Вокзал мечты» перебрался в Россию. Все наши работники уехали с нами. Даже те, кто был с детьми и семьями, тоже перешли на новое место. Стоило мне только сказать, что это твоё повеление, как тут же все подхватились и в течение суток собрались.
— Прямо-таки все? — покачал я головой.
— Вот все как один. Люди тебе верят, мой ученик.
— И как же встретили? Не побоялись ехать в страну, против которой начали войну «цивилизованные» страны?
— Не побоялись. Твои люди умеют читать, а значит, умеют думать. В России нас встретили с уважением. «Старую гвардию» пристроили к месту. Теперь они все будут обучать великовозрастных бойцов. Названия оставили старые. То есть в Росси теперь будут школы: «Разящий Ветер», «Каменный Дуб», «Пылающая Стрела», «Утренняя Роса» и «Черный Вепрь». И выпускники будут называться Воины Чести.
— Любите вы всё-таки вычурные наименования… — пробурчал я, разливая чай по пиалам.
— Кто мы? — тут же прицепился к слову Норобу.
— Люди, очень ценящие красоту и умеющие любоваться мелочами, — я постарался выкрутиться.
Вроде бы получилось.
— Ладно, — отмахнулся сэнсэй. — В остальном всё идет по придуманному западными чувырлами плану.
— Чувырлами? — переспросил я.
— От тебя словечко узнал. Чего не так-то?
— Да всё так. Сэнсэй, ты это… прости, что тебя втянули по моей вине во всё это…
Норобу посмотрел на меня осуждающим взглядом. Поджал губы. Он сейчас постарался скорчить оскорбленную невинность, но я слишком хорошо его знал, чтобы поверить.
— А передо мной не хочешь извиниться? — спросила Шакко. — Мы с Малышом тоже пострадали.
— Перед тобой? — я недоумевающе посмотрел на неё. — Вообще-то мы с Кацуми рисковали, добывая для тебя Черный Лотос.
— О? Как там Намахагэ поживает? — спросил сэнсэй. — В своё время я тоже попытался добыть его для одной особы, но этот ледяной говнюк… кхм… В общем, не удалось мне добыть тот цветок.
— Да? Великан рассказывал о том, как один человечек умолял его не
