— При этом на двух больших десантных кораблях находятся первые батальоны первой и третьей десантных бригад, как минимум один из которых до этого интенсивно готовили к боям в городских условиях, и в этом батальоне произведены малопонятные перестановки командного состава, - продолжил Вольдемар. - А в четверг состоится первое заседание обновленного сената, после его частичной ротации.
— То есть ты предполагаешь, что, используя три батальона, Кагершем блокирует здание Сената и потребует предоставления себе диктаторских полномочий?
Нейман уперся взглядом в глаза Дескина.
— Или чего-то в этом роде. Значительная часть сенаторов не успеют принять присягу, то есть не смогут голосовать. А для убеждения оставшихся трех батальонов вполне хватит.
— Но рядовые и сержанты не поддержат переворот, - нашел еще одно возражение сенатор. - Адмирал мог сагитировать офицеров, но обычные солдаты...
— Будут выполнять приказ. - Вольдемар продолжил фразу совсем не так, как хотел Нейман. - Их так учат. На уровне подсознания им вбивают, что бы не случилось, надо держаться вместе и выполнять приказы офицеров. Когда до них дойдет смысл происходящего, то будет поздно. А если их еще и в крови запачкать... Между прочим, в Вашей крови, сенатор.
— По отдельности все эти факты не вызывают беспокойства, но в твоей интерпретации все выглядит весьма серьезно. - Нейман задумался. - Будем считать, что у нас есть основания для беспокойства.
— Что будем делать дальше? - поинтересовался Вольдемар.
— А ты что предлагаешь?
— Я всего лишь капитан тре... второго ранга, а высокая политика по Вашей части, господин сенатор.
Дескин выделил последние два слова. Специалист по высокой политике протянул руку к коммуникатору и, порывшись в его памяти, сделал вызов. Вольдемар слышал только половину разговора.
— Здравствуйте, господин сенатор... И я рад Вас слышать. Не могли бы Вы зайти ко мне... Да, часы у меня есть... Да, я умею ими пользоваться... Нет, до завтра не подождет... Мне очень жаль, что Вы уже покинули сенат, но я настаиваю... Это очень важно... Хорошо, я жду Вас.
— Вы здорово рискуете, сенатор, Тасселер Вас живьем сожрет.
— Подавится, - парировал Нейман. - А кто не рискует...
— У того грудь в крестах - продолжил Вольдемар.
Тасселер появился минут через сорок. Начал с порога, даже не поздоровался.
— Если Вы оторвали меня по пустякам... Ага, господин капитан уже второго ранга тоже здесь. И почему я этому не удивлен? Ну, что у нас плохого?
Дескин с Нейманом переглянулись, и Нейман начал говорить.
— Чушь! Ерунда! Этого не может быть...
— Потому что не может быть никогда, - продолжил Вольдемар.
Зря он вылез, весь заряд раздражения угодил в него.
— Пацан! Сопляк! Мальчишка! Что Ты понимаешь в политике? Четыреста! Четыреста лет существует нынешняя система! И никто, слышите, никто не смог ее изменить. И вашему адмиралу это не под силу!
— Но попытаться-то он может, - опять влез Дескин.
— В отличие от вас, адмирал прекрасно понимает, насколько велика инерция в политике. У него просто нет базиса, за ним никто не пойдет, планетарные правительства его не поддержат, от него отвернутся даже члены его партии. Нет, это невозможно!
— Кто владеет столицей, тот владеет государством. Или что-то в этом роде, не помню, где прочитал. Если адмиралу удастся прикрыться фиговым листком какой-нибудь псевдолегитимной бумажки, то на первых порах все растеряются. И у адмирала, в отличие от вас, будет мозговой центр, гражданская администрация и военная сила, способные взять ситуацию под контроль. Во избежание хаоса, многие выберут сильную адмиральскую руку, а не республиканские ценности, которые сейчас кажутся таким естественными как воздух. Если же адмиралу не удастся взять власть с ходу, то может начаться гражданская война с парадом суверенитетов отдельных планет. И те жертвы, которые казались нам огромными в предыдущей войне, покажутся детскими игрушками в случае войны гражданской!
Своим монологом Вольдемару удалось сбить первоначальный запал Тасселера, и тот перешел к своим контраргументам более спокойно.
— У адмирала нет сейчас социальной базы.
— Есть, - возразил Дескин. - На предприятиях Кагершема сейчас большие сокращения, а их сотрудники уже привыкли хорошо жить во время войны. Оказавшись на улице, они могут составить основу социальной поддержки адмирала, при соответствующей обработке.
— Которая сейчас, кстати, и ведется, - добавил Нейман.
— Их процент ничтожно мал.
Опять настала очередь Дескина с его эмоциями.
— А большому проценту, абсолютно наплевать, кто сидит на верху. Вы, Кагершем или кто-то другой. Желающих защитить республику будет гораздо меньше, чем Вы ожидаете.
— Военные сами не поддержат своего адмирала! - не сдавался Тасселер.
— Флот очень инерционная структура с жесточайшей дисциплиной. Если экипажам подать информацию под соответствующим соусом, то они продолжат выполнять приказы своего адмирала. По крайней мере, некоторое время.
— Господа, господа! Давайте прекратим эту дискуссию, - вмешался Нейман. - Она абсолютно непродуктивна. Я предлагаю опять собраться завтра утром...
— Республике угрожает опасность, а Вы предлагаете тянуть время! - вскипел Вольдемар.
— Ночь уже на дворе, если начнем сейчас суетиться, то привлечем ненужное внимание, уж за коллегой Тасселером они точно приглядывают. Сейчас наш единственный козырь то, что мы предупреждены, а противник этого не знает. Поэтому предлагаю подготовиться и завтра с утра обсудить следующие вопросы: проверить предположения капитана и, если они подтвердятся, рассмотреть меры противодействия.
Вольдемар опять не удержался и влез.
— А также, что делать после. Если я окажусь прав, то флот и корпус космодесантников останутся без командования, а общество без нужных ориентиров.
— Согласен.
Тасселер поднялся с кресла.
— До завтра, господа, спокойной ночи пожелать не могу.
— А ты куда? - спросил Дескина Нейман, когда дверь за Тасселером уже закрылась.
— Никуда. В приемной есть хороший диванчик. А в город мне сейчас лучше не высовываться.
Вернувшийся рано утром Нейман, позаботился о зубной щетке и бритве. Благодаря этому Вольдемар смог привести свою физиономию в относительный порядок. Вскоре в кабинете начали собираться приглашенные Тасселером. К своему удивлению, среди собравшихся, Вольдемар узнал Олвица и Баумлера. После того, как все выслушали хозяина кабинета, слово взял сенатор Тасселер.
— У кого есть идеи по проверке теории Дескина-Неймана?
— У меня, - поднялся Вольдемар.
— Прекрасно, послушаем одного из авторов.
