– Я… да… да, сеньор. Я понятливый!
– Хорошо. Так вот – главный здесь я. А твой сраный дон Педро – его считай уже нет – улыбнулся я чуть шире – Это моя забота. А твоя забота знаешь в чем?
– Знать, что вы главный, сеньор?
– Нет. Твоя забота – снести вот этот, этот и этот навесы. А потом, причем сразу же, без отдыха, без пауз, срубить вот это гребаное дерево. И если все это не случится в ближайшие четверть часа… я тебе, сука…
– Я понял, сеньор! Вы здесь главный! Начинаю рубить деревья!
– Ага. Начинай.
Отшвырнув придурка – не забыв оценивающе глянуть на болтающийся за его спиной дробовик – я обошел пару навесов и замер перед малым стальным шаром системы. Долго ждать не пришлось.
Что происходит, коменданте Оди?
– Навожу порядок – ответил я – Почему ты позволила какому-то засранцу Педро не выполнить в точности твое задание?
Статус коменданте Педро достаточно высок. Ему позволяется обсуждать, критиковать, приводить свои доводы…
– Вот так и начинается всякое дерьмо – кивнул я – Выдай это задание мне! То же самое задание, что ты выдавала гребаному ушлепку Педро.
Я прививаю всем взаимное уважение. Нет смысла и продуктивности во взаимных оскорблениях и…
– Ты выдашь задание? Или тебе неважен обзор? Хочешь и дальше оставаться полуслепой? Подумай о своей выгоде, система.
Дополнительное задание выдано. Проверь интерфейс, коменданте Оди.
Отвернувшись, я посмотрел на оторопелого Кухса и удивленно развел руками. Тот, испуганно вздрогнув, бросился к ближайшему навесу и принялся вытаскивать из-под него все подряд, не забывая истошно орать на остальных бездельников.
Я же, оценивающе глянув на опустевший топчан, на котором и под которым еще недавно кучковались гребаные бездельники, сделал несколько десятков в сторону, задумчиво обходя утопающую в зарослях постройку и… упав на землю, резко перекатился. По земле ударило несколько пуль, еще парочка влетела в стену. Закатившись за кучу битого камня, я рассмеялся в голос:
– Сучий Педро испугался? Все верно, ушлепок – сегодня ты сдохнешь.
– Кем ты себя возомнил?! – из нетронутого куска джунглей послышался дрожащий от подступающей истеричной ярости голос – Эй! Всем! Мы убиваем бешеную свинью! Все поняли?!
Понятно. Система не видит. Но система слышит. И надо будет ей как-то объяснить прозвучавшие выстрелы. А заодно потом можно будет сказать, что новичка Оди сожрала дикая свинья. Но все же ты дебил, дон Педро. Ты гребаный дебил. Пусть я вылез из экза… но ведь где-то бродит еще один экзоскелет и ты должен был понять, чем тебе это грозит!
– Мы убиваем бешеную свинью! – повторил истеричный голос – И предупредите если сюда побежит вторая свинья! Ганз! Тащи дыродел!
– Дон Педро… может лучше…
– Тащи дыродел, бастардо!
– Да!
– Ладно – пробормотал я, падая на живот и как ящерица, вползая в цветущие заросли – Ладно…
Сразу несколько трескучих злых очередей вспороли землю, посекли кору и лиану, пустив обильный липкий сок. Чертыхаясь, перекатываясь, я смеялся – от злости на самого себя. Проклятье… как же быстро мы, гоблины, привыкаем к столь классным штукам как боевые экзоскелеты с толстой броней. Я должен был заметить этих сраных неумелых партизан секунд на пять пораньше. А то и на десять. Но я расслабился – ведь я привык за эти дни, что большую часть всего замечает чуткая электроника.
Но нет плодов без удобрений.
Я кое-что вспомнил. Кое-что важное. И это резко повысило мое настроение, а заодно поддала скорости моей заднице. Резко выпрямившись, я дважды выстрелил. Два упырка, что только что задорно орали про свинью и палили из штурмовых винтовок от бедра, схватили по пуле и рухнули. Следом упал и я, перекатился за холмик с цветочками и, выждав, когда по земле хлестнут очереди, ненадолго высунулся и еще дважды нажал на спуск. Педро схлопотал пулю в руку и выронил свою маленькую трескучую машинку, которую, явно рисуясь, держал в одной руке, в другой небрежно удерживая прозрачный полицейский щит. Второй, шедший чуть в стороне, поймал револьверную пулю ртом и, удивленно и даже как-то радостно улыбнувшись, упал развороченным затылком вниз.
– П-е-едр-о-о – улыбнулся я – Ну ты и…
Упав на колено, я глянул вверх, одновременно нажимая на спуск. Педро схлопотал в бедро и, снова жалобно заблеяв, завалился. А надо мной покачивалось вонзившееся в дерево копье. Или вернее дротик с игловидным длинным наконечником. Такой глубоко уйдет в мягкую плоть, влегкую пройдет мимо костей и поразит нежные внутренние органы. Но пуля лучше. Обернулся я неспеша, а вот револьвер перезарядил куда проворней.
Кзанна.
Там горячая девка у «храма». Вот кто швырнул дротик в чужую «свинку». И ведь она послала снаряд точно в цель – не уйди я вовремя с траектории, изучал бы сейчас хлюпающим мозгом кислое железо на вкус.
– Ты… – с кривой усмешкой произнес я, выпрямляясь.
Договорить мне она не дала, перебив злым криком:
– От вас пахнет войной и кровью!
– В точку – кивнул я, мельком осматриваясь и чуть опуская ствол револьвера.
– Я и такие как я пришли сюда ради мира, а не в поисках новой войны! Если у тебя есть хоть немного совести – покинь нашу общину и не возвращайся! Мы строим новый дружелюбный чистый мир, где нет места убийцам!
А попытка пробить мне голову дротиком не делает тебя убийцей, дура? Или убить кровожадную свинью – не в счет?
– Дай время – и здесь прибавится добрых людей, что предпочитают договариваться, а не убивать. Вы не такие как мы!
– А тот мудак – я указал на стонущего Педро, пытающегося незаметно дотянуться до своей пукалки – Он прямо как вы? Это ведь он со своими ушлепками грабил мирные машины и обозы на сумрачных дорогах…
– Он… они… есть неизбежное зло! То, которое не миновать! И ради светлого будущего…
– Можно вашего светлого сраного будущего – поправил я – Ага. Ради него можно и расколотить голову ни в чем невиновного работяги о придорожный камень. А че нет, да? Это ведь ради светлого сука будущего!
– Я…
– Тебя уже нет – буркнул я, делая шаг к Педро и попутно выдирая из дерева дротик.
– Вот она я! Кзанна! Стою перед тобой и пытаюсь донести до тебя мысль о милосердии! О том, что нельзя повторять ошибки злобного и темного прошлого! Я…
Прилетевший со свистом тесак угодил ей в левый бок, как раз под плечо вытянутой ко мне руки. Переломав ребра, пропоров сердце и кучу артерий, тесак попер дальше, уйдя по самую рукоять и заодно снеся жертву с ног.
– Ради будущего – жалобно улыбнулся раненный ублюдок – Ради светлого… я… все ради…
Не глядя воткнув дротик, я глянул на отличившегося в метании тесаков Каппу и вопросительно приподнял бровь.
– Еще трое прятались. Обезглавил, оружие забрал. Один убежал – перелез стену и смылся в джунгли. Трус! Самурай должен разделить судьбу своего господина! В битве преданность самурая выражается в том, чтобы без испуга идти на копья и стрелы врага, навстречу смерти, если таков зов долга – святые строки! Бегство – хуже смерти!
– Тебя понесло – поморщился я – Хватит.
– Да!
– Хорхе?
– Представляется системе.
– Ясно.
– Командир. На твой экз… дерьмо налипло…
– Хорошо. Помоги ускориться эти ленивожопым – приказал я, коротко глянув на испуганно замерших у навеса здешних огородников и садовников.
Сначала Каппа прыгнул к трупу Кзанны и, выдернув тесак, вторым прыжком очутился рядом с навесом, где этот стальной палач с окровавленным мачете шипящим голосом поинтересовался:
– Был приказ остановиться?
– Нет! Нет! Мы работаем! – все разом потеряли интерес к трупам и вернулись к работе.
Я же неторопливо дошел до оставленного экза и глянул на прильнувшего к нему бледного как смерть молодого совсем придурка, чья рука почти по локоть была зажата сомкнувшейся спинной щелью боевого скафандра. Забраться в автоматически суженную, но такую манящую щель ушлепок не смог, зато увидел тихо мигающий внутри зеленый огонек – и тут же ткнул его пальцем… Дебил…
