предположим, у меня такое есть. Хотя пневматика идет в первую очередь в центральный город.
— Понимаю. А в Библии написано, что «и псы едят крохи, которые падают со стола господ их».
— Ты стал верующим, Штыков?
— Станешь тут верующим, — парировал я, — Деньги не проблема.
— Могу дать самый простой экземпляр. Вообще именно его я предназначал в подарок одному серьезному человеку. Но продать всегда лучше, ты прав. Уважение я люблю, но купюры в кармане лучше. Вопрос лишь в том, есть ли у тебя миллион.
Ага, как же. Набивает цену.
— За миллион я найму пару ребят C-ранга, которые будут кидать гранаты за меня. Это же пневматика, Грин. Не позолоченная, без узора в виде бриллиантов. И не нужно затирать, что оружие экспериментальное, новая разработка. Обычная воздушка, только сложнее.
— Там артефакт воздух для каждого выстрела накачивает, да и воздушка, к твоему сведению, гранатой выстрелить не способна. Но цену я сброшу, ладно. Восемьсот.
Я поморщился.
— Там один артефакт, как ты и сказал. Не восемь. Давай за пятьсот хотя бы — пожалей мой кошелек. А насчет брони я подумаю — если встречу ящик-другой, принесу тебе.
Грин молча отправил кому-то сообщение. Через минуту боец в форме охраны центрального города принес со склада длинный матерчатый чехол.
Из чехла Грин извлек нечто больше всего напоминавшее гигантский привод для игры в пейнтболл. Огромный ствол, удобная рукоять из серебристого металла, складывавшаяся в трех положениях — для стрельбы лежа, с колена и стоя. Еще был баллон, куда закачивался газ, и магазин на три гранаты — уродливый и длинный.
— Попробуй, — посоветовал Грин, — Он почти ничего не весит.
— Для пробужденного выше Е-ранга даже ящик таких гранатометов ничего весить не будет, — проворчал я и взял эту странную пневматическую штуку в руки.
— Заряжаются три гранаты за раз, — пояснил Грин, — Но я дам тебе запасной магазин, так что в бою сможешь быстро и легко восполнить боезапас. Бьет метров на триста, или дальше. Можно стрелять тремя гранатами за раз. Оружие можно и прокачать, если есть желание — поставить магазин на пять гранат, либо увеличенный баллон с газом. Газ, который и отправляет гранаты в полет, сжиженный. Закачан под давлением в триста атмосфер. От искр или даже пламени этот баллон не взорвется, но растапливать им костер крайне не рекомендую. Испортишь баллон, новый дешево не продам, сразу предупреждаю.
Я кивал, слушая Грина, и примеряясь к гранатомету. Мой навык гренадера уже начал работать, подсказывая мне, что оружие стоящее, это было ясно и без болтовни торговца. Идеально для моего класса.
— Зарядить можно? — перебил я.
— Тут тебе не тир. А впрочем… ладно, заряжай, если знаешь, что делаешь.
Я достал три гранаты и поместил в магазин. Магазин внутри представлял собой нечто вроде резинового мешка, устроенного таким образом, что он идеально облегал гранату любого размера. Конечно, ящик со взрычаткой сюда не всунешь, но подойдет под любые мои крафтовые гранаты.
— Выстрелить можно?
Торговец ощутимо напрягся, и даже моя миролюбивая улыбка и заверения, что это была шутка, до конца его не расслабили.
Закупившись и слегка взбодрив Грина, я отправился пообедать в столовую у стен центрального города. Тут обычно ели приходящие рабочие и обслуга, которые работали на обитателей закрытого квартала.
В этой столовке за тарелкой чего-то, изображавшего карасей в сметане, меня и застало сообщение от укротителя зверей.
Твой пёс готов. Как новенький. Забирай. И деньги захвати, тысяч 300.
Сумма показалась мне на удивление небольшой, и дело было даже не в моем нынешнем богатстве. Просто даже за долбаную бездушную пушку я отдал полмиллиона, а жизнь друга так и вообще вещь бесценная.
Когда я вошел в заставленный клетками подвал ветеринара, Бакс тут же бросился ко мне и попытался лизнуть в лицо, чуть не повалив меня на пол. Весила его прокачанная туша теперь, как тело молодого бычка.
И это даже не смотря на то, что пёс немного отощал за время лечения. Но выглядел он бодрым и хвостом вилял так, как будто собирался покрушить все клетки в подвале.
— Забирай блохастого. Еще чуть хромает на левую переднюю…
Это я уже и сам заметил.
— Но само пройдет, — заверил меня укротитель, — Кость пожгло, нужно время на восстановление. Однако тебе повезло. Если бы ты не качал своего питомца — то пришлось бы нового покупать. Корми его получше, больше качественной пищи. Купи в магазине побольше мяса, там монстрятину в основном продают, ему даже полезнее будет. А если решишь еще его прокачать — то заходи ко мне, есть варианты.
Я отстранил от себя Бакса, который все еще лез целоваться, пёс пребывал в экстазе, но даже так трудно сказать, кто больше рад его выздоровлению — он или я.
Я потрепал пса по холке, а ветеринара спросил:
— Что за варианты?
— Да там есть разные, в зависимости от того, в какую сторону захочешь прокачивать, и какими свойствами наделять. Но я пока что твоего пса качать не возьмусь. Пусть сначала восстановится, а потом уже объясню.
Бакс транслировал мне видения того, как плохо и больно ему было, но собаки отходчивы. Уже через минуту он забыл о своих страданиях и теперь был совершенно счастлив.
А я радовался даже больше, чем сегодня днем, когда получил пятьдесят миллионов рублей. По крайней мере, у меня теперь есть деньги, чтобы обеспечить Баксу достойную реабилитацию на лучших премиальных кормах.
— И с тебя еще пятьдесят тысяч сверху, — добавил ветеринар, — Твой монстр, пока тут сидел, василиска погрыз.
Я бросил взгляд на клетку с василиском, мелкой тварью F-ранга, представлявшей собой крылатую змейку с петушиной головой. Одного крыла у василиска и правда не хватало, да и дверь клетки выглядела помятой.
— Без проблем, — вздохнул я, — Бакс, твой сегодняшний обед нам дорого обошелся. Не ешь больше василисков. Лучше потратим деньги на твою прокачку, как восстановишь силы.
Следователь Беспалов вошел в кабинет высокого начальства. Его приняли сразу, без всяких проволочек. Логично, учитывая что Георгич сам его и вызвал.
— Ну и что? — полковник Ростислав Георгиевич Исаев уставился на Беспалова с откровенной злобой.
— А что? — переспросил Беспалов.
— Садись, — полкан махнул рукой.
Беспалов пожал плечами и сел. В кабинете было душно. Бессменный президент на портрете на стене казался слишком спокойным, несмотря на открывшиеся повсюду осколки и прочее, что сейчас творилось в стране, а вот лицо полковника Исаева выражало смертельную усталость.
Исаев достал из сейфа бутылку водки, два стакана, вынул из бутылки пробку.
— Я не пить с вами пришел, — отрезал следователь Беспалов, — На работе не пью, извините, Ростислав Георгиевич.
— Вот значит как? — полковник набычился еще больше, но бутылку и стаканы убрал.
— Задушевного разговора под водочку не будет, — стараясь говорить мягче, произнес Беспалов, — Я принял решение. Так что уговаривать меня нет нужды, товарищ полковник.
— Значит, увольняешься?
Беспалов кивнул.
— Значит, по-хорошему не хочешь?
— Хочу по-хорошему. И надеюсь на ваше понимание.
— Пфф… — полковник фыркнул, брызнув слюной, — А работать кто будет, Беспалов? Кто будет работать, м-м? У меня штат укомплектован наполовину. А штат по следакам — на тридцать, мать твою, процентов! Люди уже неделями ночуют в кабинетах!
— Знаю, — согласился Беспалов, — Поэтому и увольняюсь. Я устал ночевать в кабинете.
— Дезертируешь, значит? — полковник прищурился.
Такое ощущение, что еще пара фраз, и он достанет табельное и пристрелит Беспалова прямо здесь.
— Откуда дезертирую? У нас разве война?
— А то. Война с преступностью, Беспалов! Она не прекращалась ни на минуту! А дальше — будет еще хуже.
— Это тоже знаю. Вот только ведем эту войну теперь не мы. Уличную шваль теперь прессуют патрульные, а у патрульных свои… хозяева. А организованная преступность… Организованная преступность — это сами хозяева и есть. Наша структура обессмыслилась, Ростислав Георгиевич. Что реально делает полиция?
