— Возможно такой эффект может дать соединение нескольких ферментов, не взаимодействующих между собой в обычных условиях. Судя по концентрации фосфора, это, скорее всего, выделения семенных желез и…
Я вдруг ощутил такой позыв тошноты, что весь передернулся. Тело прошиб озноб, а из области живота стал стремительно подниматься скользкий, будто шевелящийся сгусток.
— Спасибо, доктор, я пойду.
Произнести эти слова стоило невероятных усилий, но я их все же выдавил. После чего пулей кинулся по коридору и чуть не высадил дверь санчасти. Выскочить на свежий воздух я никак не успевал, так что попавшийся на пути общественный туалет оказался весьма кстати.
Я долго отплевывался, стараясь избавиться от вкуса блевотины. Фух, давно со мной такого не случалось. И чего это вдруг?
В дверь кабинки забарабанили.
— Э, хлюпик, ты тут?
Леший. Вычисли все-таки, следопыт, блин. Я отдернул шпингалет и толкнул дверь. Загребельный стоял, облокотившись о стену, и лыбился во все двадцать четыре зуба.
— Полегчало? — спросил он.
— Ты представляешь, чем мы дышали?
Я проковылял в соседнюю комнату, где стояли баки с водой. Взял болтавшуюся на веревке кружку, наполнил ее и прополоскал рот.
— Ой-ой-ой, какие мы нежные стали, — Леший прошел следом.
— Да это все равно, что у этих тварей отсосать! — проревел я, давя новый позыв тошноты.
— Ладно, успокойся. На, вот, — Леший отстегнул от пояса флягу и протянул ее мне.
Я вопросительно поглядел на приятеля.
— Спирт. Осталось еще маленько. Как раз то, что тебе сейчас надо. Продезинфицируй желудок, а заодно и мозги.
— Годится, — я с благодарностью принял флягу и сделал один большой глоток. Огненная жидкость потекла по горлу, выжигая инфекцию пусть даже и мнимую. — Порядок.
— Глотни еще. Один глоток тебя не возьмет.
— Мне довольно, — я отрицательно покачал головой. — Не хочу, чтобы на совещании от меня разило как от пропойцы.
— Ах, да, совещание… — Загребельный поглядел на часы. — Мы тут уже почти час. Может уже и идти не стоит?
— Все нормально. Мы делом занимались. Общались с доктором по очень любопытному вопросу.
— Если у благородного собрания возникнет желание выслушать эту нашу информацию, докладывать буду я, а ты постоишь за дверью, — Леший гаденько хихикнул.
— Остряк. Пошли, давай. Время-то идет.
* * *
Освещая себе путь карманным фонариком, мы поднялись по лестнице в правом крыле штаба и прошагали по неширокому, погруженному во мрак вестибюлю.
— Пришли, — сообщил я приятелю, когда мы оказались перед высокими двухстворчатыми дверьми, обитыми рваным черным дермантином.
Для порядка я постучал, а затем сразу рванул ручку на себя. Проходя в дверь, заметил, как Леший с гаденькой улыбочкой глянул на крупную табличку «Главный бухгалтер», оставшуюся от прежнего владельца этих апартаментов.
Скрип открывающейся двери, звук тяжелых шагов, прервали жаркие дебаты, в которые было погружено одинцовское руководство. Все внимание немедленно перекочевало на нас. Что ж, это нормально. Я ничуть не смутился и тут же стал оглядываться по сторонам.
Внутри кабинета находилось восемь человек. А, впрочем, нет, девять. Я не сразу заметил Нину. Та будто привидение одиноко сидела в дальнем темном углу. Несколько часов назад я видел, как ее тащили под руки. Тогда Нина была вся залита кровью и с нее стекали раздавленные человеческие кишки. Только это была не ее кровь и не ее кишки. Нине повезло, а вот женщине с маленьким ребенком на руках, бежавшей впереди нее, кажется не очень.
Я кивнул жене Крайчека, но та не ответила. Она смотрела в пустоту и казалось была полностью отрешена от всего происходящего, от всей действительности. Оно и понятно… последствие нервного шока. Я уже много раз видел такое. Дай бог, что бы это потрясение прошло без последствий.
Наше несколько запоздалое появление вынуждало меня повиниться:
— Припозднились маленько, — я в меру виновато понурил голову. — У нас вдруг возникли кое-какие неотложные дела.
Произнеся «у нас», я понял, что публику можно отвлечь и не углубляться в тонкости этих самых неотложных дел, тем более что они, по большей части, касались лично меня. На роль дымовой завесы прекрасно подходил Леший.
— Со мной пришел друг, — заявил я громко. — Он из Красногорска. Подполковник Андрей Кириллович Загребельный. Прошу любить и жаловать.
Информацию о том, что Андрюха офицер ФСБ я решил опустить. Многих присутствие людей из этой канторы весьма и весьма напрягает, причем даже теперь, когда от Федеральной Службы Безопасности остались одни лишь смутные воспоминания.
— Хорошо, — ответил Крайчек. — Полагаю опыт подполковника будет нам полезен. Проходите, располагайтесь где хотите.
Что мне всегда нравилось у Томаса, так это отсутствие нажима и всяких там формальностей в общении с подчиненными. Вот и сейчас не было никакого покрытого красной скатертью стола заседаний, во главе которого непременно должен был восседать давящий своим авторитетом председатель. Вернее стол был, только вот за ним никто не сидел. Исключение составлял лишь архитектор Хлебников и какой-то плюгавенький лысый мужчина, по виду напоминавший прораба со стройки. Вместе они внимательно изучали план одинцовских укреплений. Схема была детально, я бы даже сказал с любовью, вычерчена на куске старого замаранного жирными пятнами ватмана. Ее раскатали на столе и для пущей верности с двух сторон придавили керосиновой лампой и трехлитровым бутылем с питьевой водой, который в кабинете у Крайчека выполнял роль традиционного графина.
Кроме выше перечисленных персон на собрании присутствовали инженер Ковалев, профессор Дягилев, бригадир электриков Микола Горобец и тот крепыш, который, как я понял, теперь занял место погибшего Нестерова. Восьмеро. Я перечислил восемь человек. Оставался еще один — девятый. Он стоял возле окна и вроде бы даже не очень интересовался происходящим в комнате. Казалось, что он созерцает ночь, любуется чередой белых огней, горящих над периметром. Одет незнакомец был примечательно: кирзаки, какая-то зеленая кепка, по виду форменная, и камуфляж. Вот камуфляж и показался мне странным. Это был не тот армейский камуфляж, какой таскали многие из нас, это была одежонка, которую когда-то можно было приобрести в магазине «Охота и рыбалка».
Заметив, что я изучаю незнакомца, Крайчек спохватился:
— Ах да, вы тут кажется не все знакомы…
Томас окинул взглядом своих людей, выискивая тех, кто был для меня черными дырами. Первым, на ком он задержал свой взгляд, был коллега Хлебникова.
