Магазин, судя по размерам, на восемь патронов, и тюнинг неплохой: приклад, цевье поменяно, установлена передняя рукоять, фонарь — почти полный комплект, разве что коллиматора не хватает.
— Много нет, но штук двенадцать дам. Только подойдут ли по донцу? И с навеской сам разбирайся.
Жалко не жалко, но поделиться придется: им вместе отсюда выбираться, а от карабина толку больше будет, чем от его обреза.
— Правда?! — похоже, тот не обратил внимания на предупреждение Чужинова, и обрадовался не меньше любителя подымить. — Ты даже не представляешь, как меня выручишь — всего три штуки осталось.
Он поглядывал на Чужинова с явным нетерпением, и Глеб не стал тянуть, отсчитав двенадцать штук из тех семнадцати, что у него остались. Затем, подумав, добавил еще один: пусть будет на два магазина ровно.
— Прокоп меня зовут, — как между прочим сообщил владелец «Молота», досылая патрон в казенник. После чего, удовлетворенно хмыкнув, потянул затвор, извлекая патрон, чтобы ловко поймать его в воздухе.
— Глеб, — ответно представился Чужинов. — А второго… — нашел он взглядом Гурова, чтобы обнаружить того уже о чем-то разговаривающим с симпатичной светловолосой девушкой, — Олегом.
— Представь, я из него без малого тысячу патронов по мишеням выпалил, — Прокоп набивал магазин. — Как бы они сейчас пригодились!
— Вот и жизнь легче казаться начала, — заявил он через некоторое время, вставив магазин, со щелчком отпустив затвор, и ставя карабин на предохранитель. — Жаль, что второго магазина нет, захватить времени не было. Пошли я тебя с остальными познакомлю. Михалыч! Спустись, видишь же, гости у нас, — глядя вверх, громко позвал он кого-то, явно не Леху, вероятно, приканчивающего вторую, а то и третью сигарету подряд.
— Это моя жена, Лена. Лена, это Глеб, — Прокоп подвел Чужинова к молодой женщине, сидевшей с грудным ребенком на руках.
Поначалу Чужинов принял ее совсем за девчонку, но приглядевшись, обнаружил, что Лене никак не меньше двадцати, полумрак молодит всех. И, тем не менее, разница в возрасте у нее с Прокопом на взгляд была лет пятнадцать.
Девушка кивнула, улыбнувшись, баюкая на руках малыша. Кивнул и Чужинов, не найдя, что сказать. Дежурная фраза — «очень приятно» — к ситуации не подходила совсем.
Следующей тоже была женщина лет около сорока, одетая в домашний халат, тапочки с помпончиками, и с седыми волосами, собранными узлом на затылке.
— Екатерина Семеновна, — представилась она. И сразу же поинтересовалась. — Кушать хотите?
— Спасибо, пока нет.
Есть не хотелось, впрочем, как и пить. Хотелось другого, какой-то определенности, что ли. Вот добрались они с Олегом до церкви, по дороге твари их раза три чуть не порвали, и что в итоге? А ничего. Никаких расспросов, что же творится там, в большом мире. Как будто к ним каждый день кто-нибудь в гости захаживает с последними новостями. Хотя, возможно, именно так все и обстояло.
— Оля, — представилась собеседница Гурова.
Ольга очень походила на жену Прокопа — Елену.
«Вероятно, сестры. Причем либо близняшки, либо разница в возрасте совсем невелика», — подумал Глеб.
Ольга, в отличие от своей сестры, одетую в джинсы и блузку, была облачена в шорты и футболку, явно домашние.
За спиной послышались шаги двух человек. Это вернулся Леха, явно умиротворенный долгожданной встречей с никотином. Рядом с ним шагал тот, которого Прокоп назвал Михалычем.
Михалыч был самым старшим среди людей, нашедших себе убежище в церкви. Лет под пятьдесят, с морщинистым лицом, в клетчатой рубашке с закатанными до локтей рукавами, пузырящихся на коленях трениках, и тоже при оружии.
«Тридцать второй калибр, — взглянул на его курковую одностволку Чужинов. — Везет мне в последнее время на раритеты».
Глеб пожал его на удивление крепкую руку, после чего Михалыч направился к Екатерине Семеновне, присел рядом с ней и приобнял за плечи.
«Жена, — решил Глеб. — Вон как она к нему прильнула».
Затем Чужинов обратился к Лехе.
— Алексей, покажи ствол.
Оружие у него чем-то напоминало винтовочный обрез, но присутствует мушка, калибр не тот, еще и откидной приклад. Такой модели Глебу видеть прежде точно не приходилось.
— Держи, — охотно протянул его Леха.
Чужинов повертел ствол в руках, приложился, целясь через окно куда-то вдаль.
Со сложенным прикладом длина около полуметра, массивная рукоять затвора, коробчатый магазин.
«С него и с одной руки стрелять можно, — примерился он, убрав приклад. — Если, конечно, убрать механизм блокировки».
— Это ТОЗ-106, — сообщил Леха, принимая ружье обратно. — Знаешь, как его называют?
Чужинов отрицательно помахал головой: откуда?
— «Смерть председателя», — улыбнулся тот.
И действительно, со сложенным прикладом ружье формой очень напоминало обрез трехлинейной винтовки Мосина, так любимый «кулаками», разве что пистолетная рукоять не в тему.
— Калибр двадцатый?
— Ага. Бьет, кстати, ниче так. Метров с сорока точно в яблочко, если нормальной пулей. Картечью, конечно, поменьше. Четыре заряда. Правда, патронов у меня всего пять штук осталось.
«Сорок метров, это, безусловно, очень серьезная дистанция», — скептически подумал Чужинов, вслух же, обращаясь к Прокопу, негромко сказал:
— Отойдем, поговорить надо.
Отошли в сторону, подальше от женских ушей. Иные ответы, которые собирался получить Чужинов, возможно, были не для них.
— Участвовал?
Интересоваться — служил ли? — глупо. Такие татуировки для красоты не делают, чревато. Попадется знающий человек, туфта сразу наружу вылезет, а спросят строго, сам у себя ее сведешь, первым, что под руку попадется. А не попадется — зубами грызть заставят, тут все серьезно.
— Приходилось.
Где именно и когда, Глеб тоже спрашивать не стал: захочет Прокоп, сам скажет, если посчитает нужным.
— Двадцать вторая гвардейская, разведрота, — и собеседник взглянул на него испытующе.
Чужинов кивнул: знаю, мол, о ком и о чем идет речь. Общих знакомых искать не стал, из-за разницы в возрасте, столько времени прошло.
Хотя эти ребята однажды здорово им помогли. Вот уж он никогда не думал, что сумеет стрелять с ПКМ с одной руки, да еще и почти со стокилограммовым телом капитана Викентьева за плечами. С другой стороны, нужда заставит, и из АГС с рук палить начнешь, был такой случай. Правда, не с ним самим и задолго до того, как Чужинов вообще узнал, что это такое и как этим пользоваться.
В горах все иначе, там кто выше, тот и сильнее. И произошло все это на стыке трех государств. Хотя какие там могут быть границы в теснинах, где глянешь вниз и дух захватывает, а поднимешь голову вверх — шапка сваливается. Разве что на карте.
