далеко не последний среди остальных.
— Не последний! — хохотнул Ситу. — Да после того, что ты учинил сегодня…
Внезапно он стал серьёзным и, наклонившись ко мне, снизив тон чуть ли не до шёпота, закончил:
— Наставник никогда… Слышал? Никогда не признает в тебе человека глубин!
Что⁉ Я отшатнулся. Земля под ногами качнулась, как палуба на волне.
— Вот видишь, — подмигнул довольный Ситу, — чтоб заткнуть рты недовольным, ты должен доказать мне… вождю, касте… всем, что можешь приносить жемчуга больше других. Но чтоб это сделать, надо чтоб Наставник разрешил тебе этим заниматься, признал тебя готовым ныряльщиком. А он, я повторю ещё раз, никогда этого не сделает.
— Подожди-подожди, — торопливо перебил я Ситу, — а не ты ли только что крич… говорил, что ты и только ты решаешь, кто будет в касте, а кто нет?
Ситу распрямился, окинул меня весёлым взглядом:
— Чего только не наговоришь в сердцах… — он подмигнул. Проговорил, словно и не мне, — Вообще-то есть такая традиция — только тот, кто учит новых Учеников, может сказать: «Вот за этого я ручаюсь, он может быть ныряльщиком. А за этого нет», — Ситу даже руками развёл.
Тон его стал совсем шутливым. Блин, козёл, тебе, я вижу, доставляет удовольствие ситуация, в которую я попал?
— Это почему? — буквально выдохнул я.
— Разве непонятно? — притворно вздохнул отец глубин. — Наставник учит одному, а ты делаешь другое. Он говорит: «Надо ходить по дну ногами». А ты плаваешь. Он говорит: «Надо погружаться с грузом». А ты идёшь вниз по верёвке… Скоро он придёт ко мне и скажет: этот, этот и этот освоили мою науку, и я гарантирую, что они могут делать то, чему я их учил. И я его спрошу: «А тот паренёк из касты земли, ведь он подавал такие надежды?»… Так что он мне скажет? — выжидательно и немного сверху вниз уставился на меня Ситу.
Блин! Гадство! Я вздохнул — мысль понятна. Потом скрипнул зубами и наконец угрюмо высказал:
— Он скажет: «То, чему учу я, он не освоил… А я могу гарантировать работу лишь тех, кто освоил мою науку».
— А ты всё-таки умный паренёк, — хмыкнул Ситу.
Твою медь! Я задумался… По идее, я могу сейчас извиниться перед дедом, показать ему, что и я могу ходить пешком по дну, собирать камешки в корзинку. Но… Блин! Сомневаюсь, что я уже когда-нибудь стану для племени «одним из». Слишком много событий, слишком хорошо их помнят ребята… Чёрт! Хоть на самом деле беги на другой остров!
— Что же ты замолчал, мальчик? — иронично прищурился Ситу.
Вот, гад, ещё и издевается! Мозг лихорадочно перебирал и откидывал варианты. Что, что, ЧТО⁈
Стоп! Я словно с разбегу впечатался в каменную стену. Мозг разом очистился.
— Скажи-ка мне, Ситу, — с подозрением взглянул я на упивающегося моей беспомощностью отца глубин, — а ты сам-то заинтересован во мне? Разве тебе как главе касты не нужен ныряльщик, который будет эффективнее других, который сможет, если что, перекрыть недостачу? Если, предположим, кто-то заболеет, не дай бог погибнет или по какой-то другой причине не сможет принести нужное количество жемчуга?
Ситу выдержал паузу.
— Предположим, — выдал он наконец, — такой человек мне был бы… полезен.
— Хорошо, — тут же кивнул я, закрепляя результат, — то есть я тебе нужен. Тогда скажи мне, отец глубин, что мне сделать, чтобы… обойти эту дурацкую традицию?
Ситу ещё немного помариновал меня, разглядывая с высоты своего роста словно забавное насекомое.
— Есть выход, — наконец сказал отец глубин. — Только! — он поднял палец. — Ты должен мне сейчас поклясться.
Я напрягся.
— Поклянись, мальчик родом из касты земли, что никогда не будешь претендовать на место Отца глубин! Поклянись тем, что является для тебя самым дорогим… жизнью матери например. Или своим посмертием… Призови в свидетели духов, что незримо присутствуют сейчас с нами и дай такую клятву!
Клятву? Я почувствовал неслыханное облегчение. Что там я ставлю на кон? Своё что? Посмертие? Кого призову в свидетели? Духов?
— У меня есть мечта, Ситу, — вздохнул я устало, — хочу вечерами выходить на веранду собственного дома, жарить на углях… рыбу, — я не стал расписывать ему про стейки, про морских гадов, -не поймёт, — смотреть на закат, сидя в шезлонге, и чтоб любимая женщина наливала мне… попить. Понимаешь? В этой мечте нет места тому, где я разруливаю проблемы десятка-другого людей, утираю им сопли или отвечаю перед вождём за план по всей касте. Так что, — я аж выдохнул, — даю тебе такую клятву! Клянусь перед духами, перед кем угодно — я не стану стремиться в Отцы глубин.
Запоздало мелькнула мысль про шамана… Да и хрен с ним! Я в самом деле не собираюсь становиться руководителем! Нафига козе баян?
— Хорошо, — протянул Ситу. — Ещё одно.
— Что ещё?
— Пять жемчужин.
— Что⁈
— Ты же заявил сейчас, что умеешь собирать жемчуга больше других. Так? И что только поэтому, я должен пойти против традиции?
Блин…
— Значит с тебя каждый сезон — пять жемчужин!
Я задумался. Обернулся. В отдалении, у валуна, дед и шаман собрали вокруг себя ребят и что-то живо обсуждали. И лишь Руйха, стоявшая со всеми, не участвовала в беседе, а во все глаза смотрела на меня.
Я ободряюще улыбнулся подруге.
— Договорились, — кивнул, по-прежнему глядя на Руйху, — пять так пять.
В конце концов, есть у меня своя собственная деляночка. Куда вы, люди глубин, даже не суётесь…
— Ну так, — развернулся я вновь лицом к лицу к Ситу, — что за выход?
* * *
— Наставник рассказывал вам про Великого Акахату?
Имя показалось знакомым.
— Это не тот, который мог нырнуть в Глаз демона, самое глубокое место в лагуне? И тот, который был отцом глубин до твоего предшественника?
— Тот самый, — кивнул Ситу, — мой отец много про него рассказывал, именно рассказы об Акахате толкнули меня в касту глубин… Так вот, мальчик, — тон Ситу изменился, — а знаешь ли ты, что он, ещё будучи совсем молодым, ещё очень задолго до того, как стал отцом касты, мог позволить себе… очень многое?
Хм…
— Знаешь, кто была его жена?
Я пожал плечами: да откуда?
— Она была дочерью вождя!
— И что такого, что дочь вождя вышла замуж за отца глубин? — хмыкнул я.
— Ты меня не слушаешь, мальчик, — недовольно поморщился Ситу. — Когда они стали мужем и женой, он был одним из. Простым молодым ныряльщиком, только-только получившим свою третью метку, — отец глубин показал глазами на мои татухи.
— Так и что?
— Что? Сейчас расскажу… — усмехнулся Ситу. — Думаешь, он просил руки дочери вождя? Нет. Он пришёл к вождю, когда тот восседал с семьёй за вечерней трапезой, и, указав на одну из его дочерей, самую красивую, сказал, что та идёт с ним. Вот так, мальчик.
— Них… ничего себе, — пробормотал я. — А вождь?
— А что вождь? Вождь лишь уговорил Акахату, чтоб тот дождался шамана, — нужно ведь было провести обряд. Позор вождю, если бы его дочь стала жить с кем-то, не пройдя обряда.
— О как! — хмыкнул я. — Так и что же он такого сделал… или наоборот, не сделал? Раз ему простилось даже такое.
— Он получил третью отметку к знаку ныряльщика, — сказал Ситу.
Хм… Слишком просто. Слишком спокойно сказано.
— Но ты же не хочешь сказать, — усмехнулся я, — что любой, принесший первую в жизни жемчужину, тут же идёт к вождю за дочерью? Сколько, кстати, у нашего вождя свободных дочерей?
— У нашего вождя не осталось незамужних дочерей, — рассмеявшись, Ситу тряхнул головой, словно отгоняя какую-то мысль. — Но если ты повторишь подвиг Акахаты… он, наверное, тебе свою жену отдаст!
Наконец Ситу отсмеялся и продолжил:
— Великий Акахата потому и стал Великим, что буквально уже на третий день после окончания обучения, то есть на третий день после получения второй отметки, он… — пауза, чтоб придать значимости последующему, — нырнул в Глаз Демона. И нырял там два дня подряд, пока не принёс племени три… Слышал? Три крупные жемчужины!
Я задумался… Интересно-о-о…
— Ну… — протянул, — давай и я, что ли, нырну туда…
— Наверное, рано я решил, что ты умный, — вздохнул Ситу разочарованно, — ты так ничего и не понял. Тогдашний вождь не потому безропотно отдал свою дочь,
