Он чувствовал, что звуки погони завладели его сознанием.
Они управляли его поступками, и кто знает, не они ли отвернули его от дороги, ведущей из леса?
– Другая Чечня… – вдруг прошептал Ждан, вытирая свободной рукой пот с лица.
Он оглянулся, пытаясь увидеть хоть кого-то. Но за спиной никого не было.
Сколько длится погоня? Час, полчаса?.. Как далеко он мог уйти?
Схватившись за голову рукой и обнаруживая, что по мере того как он сбавляет ход, тише становятся и звуки, он остановился вовсе.
Ждан едва не расслабился, перестав их слышать. Но стоило ему сделать невольный шаг назад, как раздался треск, и он увидел подминаемый куст с девственно-белыми цветами. Шагнув в сторону, он попытался разглядеть того, кто это сделал, но стоило ему сосредоточить взгляд, как справа покачнулась сосенка.
– Проклятие, – вырвалось у него, и воспаленный мозг полковника заработал, тщетно пытаясь понять происходящее. – Что здесь происходит?..
– Эй!.. – крикнул он, поднимая руку с пистолетом. – Кто бы ты ни был, выйди и покажись! Что вам нужно от меня?! Я не причиню никому зла!.. – прокричал он и вдруг понял, что его хотят не просто убить. Убийство – всего лишь часть игры, доставляющей кому-то невероятное наслаждение.
Страх прокатился по нему, как поток ледяной воды из опрокинутого над головой ведра.
Он прислушался. Перед ним справа и слева медленно оседала недавно поднятая пыль. Ему показалось, что он слышит, как она оседает.
И вдруг услышал другое.
Тишину. В лесу не раздавалось ни единого звука.
– Вы не люди майора Стольникова!.. – не узнавая собственного голоса, прокричал Ждан. – Какого черта вам от меня нужно?!
Он вдруг почувствовал кого-то за спиной. И спина, холодная от пота, вдруг нагрелась, словно он прислонился к горячей печке…
Полковник не хотел поворачиваться.
Он не представлял, что увидит, но был уверен в том, что, если посмотрит, не успеет выстрелить.
И чтобы окончательно не сойти с ума, резко развернулся и вскинул винтовку.
Выстрел разорвал тишину леса, и Ждан побежал дальше…
Ему хотелось, чтобы темень окончательно опустилась на высоту… Полковник бросил взгляд вперед и увидел высокий бугор, с двух сторон будто подпертый раскорячившимися деревьями. И где-то там, вдали, мелькнул свет…
Крошечная искра надежды на спасение мгновенно вспыхнула, превратившись в факел. И он метнулся к этому бугру. Справа и слева его закрывали деревья, и если удастся скатиться вниз и пробежать еще сотню метров…
Взбежав на самый верх, он еще раз обернулся и, не целясь, скорее сбивая преследователей с ритма, дважды нажал на спуск.
И снова наступила тишина.
Ошеломленный, скованный мертвецкой усталостью и ужасом от непонимания происходящего, он хотел в ярости зарычать, но сил хватило лишь на то, чтобы прикрыть глаза и наполнить воздухом легкие…
Сжав зубы так, что они скрипнули, он нечаянно нажал на спуск. Винтовка вылетела из его рук.
– Не взяли, нет, не взяли, – прошептал он серыми губами. – И не возьмете уже…
Мощный удар по голове повалил полковника на землю. И он стал заваливаться на спину, теряя сознание.
Он падал куда-то вниз, скользил, но уже не боялся сломать себе шею или вывихнуть плечо. Ждан знал, что к тому моменту, как закончится его падение, он будет уже мертв.
И последнее, что он слышал, было:
– Вяжите ему руки, товарищи!
«Товарищи», – успел подумать Ждан, улыбаясь происходящему. Бред…
* * *
Первой мыслью в гудящей голове полковника появилась мысль о несчастном случае. Падают же самолеты на города… Отчего бы сосне не рухнуть ему на голову? Но потом в голове замелькали картинки, и он отчетливо впомнил все. Как стоял, как слушал тишину и как над головой его взметнулся толстый сук. Он все это хорошо помнил. И это заставило его прийти в чувство. Если он получил удар по голове, да в состоянии мыслить, значит, еще не все оттуда выбито.
«Где я?» – медленно, словно гусеница, проползла его мысль.
И вдруг вспомнил – «Вяжите его, товарищи».
Он открыл глаза.
Невероятно…
Он и в самом деле был связан. Сидел под сосной. Руки его были заведены назад, а тело намертво прикручено к стволу веревкой. Он посмотрел на веревку. Прочный, похожий на альпинистский, фал. Волосы свисали паклей на глаза, и он, наклонив голову и облизав губы, почувствовал медный привкус. Но все это были мелочи по сравнению с болью, которая пронзила его от затылка до пояса, когда он повернул голову.
Ждан вдруг вспомнил о рюкзаке. В мешке находилось все, что имело для полковника ценность в этой жизни. Оружия, понятно, не было. Винтовка, пистолет из кобуры и никелированный «браунинг» из кармана перекочевали к другому хозяину. Скоро он увидит этого человека. Но в высоком натовском ботинке был спрятан острый маленький нож. Его, похоже, не нашли.
Но пора было разглядеть и обстановку вокруг. Резко подняв голову и поморщившись от боли, он увидел силуэты шестерых людей, одетых странно, чтобы не сказать – очень странно. На них были надеты шерстяные спортивные костюмы синего цвета, какие Ждан видел на черно-белых фото на отце и его друзьях. Эти фотографии были семейными реликвиями Ждана-старшего, они свидетельствовали о существовании далекого, но счастливого прошлого. Люди сидели перед ним, и Ждан видел их обветренные загорелые лица. Четверо мужчин и две девушки. Одеты добротно. Он опустил взгляд. Кожаные, кирзовые ботинки. Толстая, несгибаемая подошва. Недоумевая, полковник снова посмотрел на людей. Ничего, кроме ненависти, в их взглядах не обнаружил. Это не потерянные. Не из группы Стольникова. Возможно, сохраняющие бесконечную молодость беглые из Крепости. Но откуда они взяли синие шерстяные спортивные костюмы? Бред.
Ждан облизал губы и прищурился не столько из-за бьющего в лицо света костра, сколько из-за боли, которая возрастала по мере того, как в глаза попадали отблески языков пламени.
Если это свои, то привязан он только из соображений безопасности его и окружающих. А если не было никакого сука над головой?
А если был банальный неврологический криз?.. Ждан не смог припомнить, чтобы после психологического удара людей привязывали веревками к деревьям в их же интересах.
А, может, он сдал? Сдал морально, сломался, и у него поехала крыша? Еще не лучше…
– Уот из е нейм? – требовательно прозвучало над головой.
Ждан сглотнул слюну. Сказать, что он ничего не понимал, это ничего не сказать. Поэтому решил быть послушным и ответил:
– Май нейм из Алекс Ждан.
– Я вам что говорила, товарищи! – вспорхнула одна из девиц. Лет ей было двадцать семь – двадцать восемь. Но выглядела и вела себя как школьница и говорила по-русски. – Это американец! Обратите внимание на произношение и имя, что он назвал!
