А потом мы оказались друг напротив друга, с оружием наизготовку…
— Я выстрелю! — Мартелл сжал приклад автомата, и пристально посмотрел на меня.
— Я тоже!
— Брось ствол, тварь! — Руки сталкера задрожали.
— Нет. — Я отрицательно покачал головой. — Не могу. Тогда ты в меня выстрелишь.
— Ствол бросай! — У Мартелла начиналась истерика.
Он жадно хватал ртом воздух, пытался успокоиться и восстановить дыхание.
Я ждал выстрела, но вместо этого услышал голоса:
— Тихо! — Щелкунчик отстранил Мартелла, и пристально посмотрел на меня. — Спам, проясни ситуацию. То, о чем говорится в СЖО правда?
— Не всё так просто, Щелкун. — Я вытянул вперёд перебинтованные ладони. — В зоне сейчас такое начинается, что нам с тобой и не снилось.
— То, о чем говорится в СЖО правда? — Повторил свой вопрос сталкер.
— Нет. — Я отрицательно мотнул головой. — Меня подставили. Кто-то перехватывает новостную полосу и отправляет в эфир свой текст.
Щелкунчик не реагировал. Он молча смотрел то на меня, то на Мартелла и Клевера.
— Это правда. — Я снова закивал.
— Верю. Я даже знаю, кто перехватывает эти сообщения…
* * *
Никогда не думал, что так просто можно потерять доверие, и так быстро его вернуть. Минутой ранее Мартелл и Клевер чуть было не пристрелили меня, а сейчас они слушали мою историю, веря каждому слову. Да, такое может быть только в Зоне, и нигде кроме Зоны.
Пока я поглощал тушенку из личных запасов Щелкунчика, сталкеры рассказали мне про станцию перехвата сообщений, которую несколько дней назад развернули в Зоне странные люди, прилетевшие на армейском вертолете.
Щелкунчик даже отметил местоположение странного лагеря на моем ПДА и посоветовал не соваться туда. Да я и не собирался. Все раны, наспех залатанные сутками ранее, сейчас принялись ныть, и я вообще сомневался, смогу ли продолжить путь.
Впервые за последние несколько дней у меня появилась возможность расслабиться.
«Вот, сегодня ты встретился со Шрамом, пережил бой с Чернобыльским псом, и не стал добычей Контролёра. Разве это не везение? Зона бережет тебя, Спам. Не знаю почему, но ты не такой как все». — Вспомнил я слова Монгола.
Сейчас они могли вызвать лишь улыбку, а тогда я воспринимал их как должное…
— Ну, как дела? — Насторожено спросил Пак. — Ничего не чувствуешь?
— Вроде жуткой боли? — Спросил я, глядя на кровоточащую руку.
— Ну, в общем да. — Сталкер оглядел ранение. — Кровь ещё идёт.
— Перестаёт. — Успокоил я его.
Мы сидели на пригорке, с которого открывался вид на догорающий лагерь диггеров.
— Выпьешь. — Спросил Маг, протягивая мне полупустую бутылку.
— Обезболивающее? — Я усмехнулся.
— Неа. — Сталкер покачал головой. — Тормозная жидкость. В смысле для трёх тормозов, которые забрели в такую даль.
Я отрицательно покачал головой.
— Ну, как хочешь. — Маг сделал несколько глотков, и указал в сторону дома, из дверного проёма которого тянулся шлейф белёсого дыма… — Куда теперь?
Я пожал плечами.
— Шансов нет.
— В смысле? — Пак встрепенулся.
— Нет шансов вернуть всё на круги своя. Сделать всё как было, чтобы никто за мной не гнался, а сталкеры вместо стрельбы приветствовали меня. Чтобы меня благодарили за добрые дела, а не пытались прикончить за то, чего я не делал.
— А ты хочешь вернуть?
Я пожал плечами.
— Возможно. Иногда мне хочется переиграть всё, вернуться на неделю в прошлое и не брать контракт на Стекольщика. Всё бы было по-другому. Многие были бы живы.
— Всё было бы именно так даже без тебя. Зона нашла бы на роль пешки любого другого. Того же Ворона, например.
— Тоже верно. — Я кивнул.
— Ну и кроме всего прочего ты вернул доверие как минимум трех долговцев, а это не мало.
Пак прищурился и оглядел сидящих рядом Мартелла, Клевера и Щелкунчика.
— Долговец тут только один. — Щелкун указал на Клевера. — Так что большой радости по этому поводу я бы на месте Спама не испытывал.
— Тоже верно… — Пак замолчал, глядя на ПДА.
Экран миникомпьютера светился, и на нем вырисовывался значок в форме телефонной трубки.
— Слушаю. — Кореец поднес переговорное устройство к уху. — Да. А это проверенная информация? Вы понимаете, что если… Боже святый… Ладно. Наблюдайте за ним, я скоро буду.
Пак перевел взгляд на нас, и прошептал:
— У нас проблема. Монолитовцы пропустили человека к центру.
— Кого?
— Парламентёра от Адепта. — Руки корейца задрожали. — Они пропустили к себе того, кто отключит радар для Адепта. Мне нужно срочно попасть в Припять.
— В Припять? — Тут уже пришла очередь Щелкунчика удивляться. — К монолитовцам?
— Нужно их предупредить.
— А может просто связаться с ними…
— Через станцию слежения. — Прошептал я.
— Ну, зачем сразу так. — Щелкунчик покачал головой. — Можно через торговца…
* * *
Лагерь Хозяев зоны. Янтарь.
Станция подавления сигналов.
Вы никогда не задумывались, почему человек так боится смерти? Понимаю, вопрос довольно странный, особенно если учесть, что задаёт его человек, которого смерть уже не раз пыталась забрать на тот свет, но именно такой человек может рассказать вам и про свет в конце тоннеля, и про сам тоннель…
Так почему же человек так боится смерти? По одной простой причине — он не знает, что будет там, по ту сторону тоннеля — новый мир, новая жизнь, или тупик.
А, быть может, нет никакого тоннеля и рая нет, а смерть человека это не только гибель тела, но и гибель души. Это неведенье заставляет человека бояться, как боится он всего, что с ним не происходило.
Так боятся врачи, делая первую в жизни операцию, солдаты, впервые попавшие в бой. Но особенность страха смерти в том, что этот страх универсален. Нет ни одного человека, который бы сказал, что не боится смерти. Все, от маленьких детей до больных раком стариков, боятся. Боюсь и я, но в отличии от прочих, я возвращался с того света не раз и не два. Я видел то, что обычный человек видеть не в состоянии. Галлюцинации от препарата, который я себе вколол, спросите вы? Итог переутомления, ранения, психическое отклонение? А то, что я видел в подземельях Агропрома — это тоже глюки?
И тогда я задумался — а что если есть и рай и ад, и призраки, которые бродят по коридору, ведущему в загробную реальность.
И мне стало жутко и страшно, словно я не оказывался за пределами мира живых.
