— Прыгай прямо отсюда — ты сможешь это сделать. Я побегу по лестнице: все равно нам лучше зайти с разных сторон. Солис, ты пойдешь со мной!
— Нет, — сказал дроид.
Лазутчик повернулась к нему.
— Что?
Дроид пожал плечами:
— Не мое дело.
— Но они умирают!
— Да, животные умирают. Вам это свойственно, — ответил Солис. — Машины существуют, пока они в исправном состоянии. Возможно, по меркам Вселенной моя жизнь значит не слишком много, но я четыреста стандартных лет работал, планировал, запугивал и обманывал, чтобы сохранить ее. Я как-то привязался к своему существованию, и я не желаю рисковать им ради такого бесцельного дела, как отсрочка неизбежной смерти какого-то мяса.
Возмущение в глазах Лазутчика постепенно исчезло, сменившись чем-то вроде презрения.
— Что ж, если ты так смотришь на жизнь, то пожалуйста.
Фиделис передернул плечами в знак полного согласия.
— Шокирующее отсутствие жизненных ценностей. Такой экземпляр попадается в каждой серии, — чопорно сказал он, покачав головой.
Лазутчик, не ответив, бросилась вниз по лестнице.
Уи положил ладонь на перила, глядя на схватку и прикидывая, где ему лучше соскочить. К лестнице приближались еще четыре дроида. Что ж — тем лучше, враг сам идет к ним. Можно пробежать по перилам, сделать сальто и спрыгнуть за спиной самого заднего. Если повезет, этот маневр даст Лазутчику возможность что-то сделать с двумя передними.
На его ладонь легла стальная рука. Повернув голову, Уи обнаружил, что рука Фиделиса словно магнитом пригвоздила его ладонь к перилам.
— Ты что делаешь?
— Там небезопасно, — заявил Фиделис.
— Но…
— Я не для того десять лет ждал возле Храма джедаев, чтобы позволить вам выбросить жизнь на ветер в бессмысленной попытке защитить двух обреченных джедаев, — проговорил дроид, будто объясняя малому ребенку прописную истину. — Если дроиды их не убьют, это сделает Асажж Вентресс.
— Ты с ума сошел! — Уи потянулся за мечом, но и вторая его рука немедленно оказалась в железной хватке дроида.
— Нет, хозяин. Я просто проявляю благоразумие.
Уи услышал, как Лазутчик закричала: "Я иду, мастер Марук!" Спустя мгновение он увидел, как девочка мчится по лестнице с пылающим мечом в руке, перепрыгивая через четыре ступеньки. "Она хоть представляет, что внизу ее ждут четыре дроида?"
— Послушай, — прошипел Уи. — Если я твой хозяин, ты должен делать то, что я приказываю, не так ли?
— А! — протянул Фиделис. — Уже определенный прогресс. Итак, вы признаете, что вы мой хозяин?
— Да, да! Все, что скажешь, но теперь ты должен меня отпустить.
— Так намного лучше, — довольным тоном сказал Фиделис. — Но, в качестве вашего советника, господин — а это далеко не самая незначительная функция личного киберслуги — я должен вас предупредить, что я бы не рекомендовал вам принимать участие в этой схватке. Шанс выжить очень невелик. Очень, очень невелик.
Лазутчик добежала до площадки посреди лестницы — и увидела в десяти метрах от себя четырех дооборудованных дроидов-убийц, которые быстро приближались. Она остановилась как вкопанная и оглянулась в поисках Уи. Их взгляды встретились; Лазутчик увидела, что Уи все еще в закусочной, в полной безопасности, и уставилась на него со смешанным выражением гнева, удивления и нарождающегося страха.
Уи знал: если она умрет, этот взгляд будет преследовать его до конца жизни.
Лазутчик и дроиды пялились друг на друга на протяжении трех громких ударов сердца. Затем девушка развернулась и зигзагами побежала обратно по лестнице. Вокруг нее со свистом проносились бластерные разряды.
— Прошу меня простить, — продолжал между тем Фиделис, — но я считаю, что давать хозяину полезные советы — это часть моих обязанностей.
— Отпусти меня! — проревел Уи.
Фиделис колебался, разрываясь между прямым приказом и долгом.
— Я бы не стал, — тихо произнес Солис.
Но мгновения нерешительности оказалось достаточно. Уи с помощью Силы разжал пальцы дроида, взвился в воздух и побежал по перилам к лестнице.
— Я иду, Лазутчик!
Девочка повернулась при звуке своего имени, отвлекшись на долю секунды. Бластерный разряд скользнул по ее телу, и она тяжело повалилась на ступеньки.
Ангар был расположен в темном подбрюшье финдарского космопорта. Большие корабли — коммерческие грузовозы, пассажирские паромы, войсковые транспорты — останавливались на рейде за пределами портового комплекса и высаживали свои экипажи через маленькие выдвижные туннели. Меньшие суденышки — от одноместных внутрисистемных хопперов до увеселительных яхт, вмещающих до тридцати пассажиров — проходили через челюсти шлюза в собственно космопорт. Совершив посадку на гулкую палубу из сверхпрочного материала, они дожидались, когда ангар заполнялся воздухом, после чего дроиды-пилоты парковали эти транспортные средства в соответствии с полетными листами. Асажж Вентресс, предпочитавшая садиться у самых дверей, дабы в случае чего быстро улизнуть, услугой парковки не воспользовалась. Теперь же и парковать было некому: от дроидного персонала остались только гайки, шайбы, клочья металла и лужицы горящей смазки.
Камеры наблюдения свисали с потолка, будто вырванные из орбит глазные яблоки — жалкие дымящиеся клубки проводов, увенчанные оплавленными кусками стекла. Если бы камеры работали, они могли бы наблюдать за встречей двух любопытных персон. С одной стороны, ловко пробираясь между припаркованными кораблями, шел мастер Йода; в его глазах угрожающе мерцали зеленые воинственные огоньки.
Йода — другой Йода — с трудом спускался по выдвижной лестнице из кабины "Последнего шанса". Этот Йода шатался, как пьяный; он был грязный, весь в синяках и явно страдал от обезвоживания. Его щиколотки и запястья были связаны, одно ухо отклеилось и печально свисало с черепа, хлопая при ходьбе.
Первый Йода поднял световой меч, словно лампу, и окинул взглядом несчастную пародию на самого себя.
— Хм, — фыркнул он. — Пьян в стельку я, кажется!
— Звезды небесные, — прохрипел Паллиус Чафф. — Это же я! То есть это вы!
* * *
Где-то в темноте сверкнула вспышка, и послышалась серия громких ударов: один, два, три, четыре дроида-убийцы спрыгнули с главного уровня и, пролетев восемь метров, опустились на пол ангара.
— Двое нас теперь, — проворчал Йода. — Скоро будет ноль, если двигаться быстро не сможем.
Он шевельнул пальцами, и, на глазах у изумленного Паллиуса Чафа, клейкая лента, которой были скреплены его руки и ноги, начала разматываться сама по себе. Актер вскрикнул, когда последние витки ленты оторвались от его тела вместе с волосами.
