Ознакомительная версия.
«Вихрь» обогнул Петровский остров, миновал причалы Центрального яхт-клуба и направился к Большому Петровскому мосту, что связывал Петровский остров и Приморский парк Победы. Вот он нырнул под мост и взял курс на Малую Невку. Я не отставал, выжимая из «Икара» максимум возможного. Мысленно пообещал «Икару», что после этой гонки поставлю его на прикол и обеспечу полный технический осмотр с капитальным ремонтом всего сломанного и истрепанного.
В Малую Невку за «Вихрем» я не пошел. Резко крутанул штурвал вправо и, нарушая правила речного движения, влетел в реку Петровскую, по которой, обгоняя речные трамваи и унылых таксистов, скучавших без пассажиров, добрался до стадиона Петровский. Возле стадиона чуть было не попал в пробку, что в сложившейся ситуации для меня было смертельно. Лавируя между катерами футбольных фанатов, прибывавшими на матч между петропольским «Зенитом» и московским «Фаворитом», выбрался в Большой канал, из которого попал в Малую Неву.
Я стремился первым попасть к дому одиннадцать по Тульскому каналу, чтобы узнать, кого скрывала черная одежда, больше напоминавшая рясу. Активизировал в бортовом компьютере программу, которая занималась присчитыванием наиболее экономичного по времени пути, и задал параметры: мое местонахождение и конечная точка. Через минуту располагал требуемым маршрутом. Одна беда: программа, которой я пользовался, была стандартной и стандартно обновлялась через сеть. Стало быть, маршрут, который предлагал компьютер, мог оказаться самым загруженным. Поскольку все устремятся именно по этим каналам, предполагая, что никого там не встретят.
Но мне повезло. Шпалерный канал, в который я свернул с Литейного, был пустынен. Изредка проносились одинокие катера. В основном по полосе встречного движения… Миновав Таврический дворец, я попал в Таврический канал, из которого вырулил в Тверской. Из Тверского ушел в Кавалергардский и через несколько минут увидел цель.
Одиннадцатый дом стоял на углу Тульского и Костромского каналов. Невзрачное пятиэтажное сооружение с уродливыми балконами и широкими окнами, украшенными аляповатыми цветами, вылепленными из гипса. Такие здания строили на рубеже веков архитекторы школы помпезного модернизма. Впоследствии их «шедевры» посносили, но кое-где они остались — как памятники дурновкусию.
Я припарковал «Икар» к причалу напротив одиннадцатого дома и осмотрелся по сторонам. «Вихря» нигде пока не было. Значит, успел первым.
Я вытащил трубку и позвонил Кубинцу:
— Гонза, привет.
— Ты где? Тут тебя все спрашивают. Приступили к дегустации твоих сортов. Скоро рассядутся за столы — и начнется дегустация водочки! — сообщил Гонза.
Фоном нашему разговору служил хохот и громкий говор.
— Слушай и не перебивай. Вопрос серьезный. Поблизости от тебя кто-нибудь из Епифановых есть?
— Карп мимо проходил пару минут назад.
— Найди и передай ему трубку. Нужно срочно с ним поговорить.
Кубинец хмыкнул, процедил что-то типа: «Тебе меня не хватает, что ты другими интересуешься!» — и исчез.
Через минуту в трубке послышался голос Карпа Епифанова. Судя по всему, Карп Троевич уже успел перехватить где-то стопочку.
— Щекловицкий Виталий вам знаком?
— Да, безусловно. Стоматолог. Он лечил моего отца. Иногда и меня.
— Благодарю…
Появился повод для размышлений. Почему дантиста покойного, если они были в дружеских отношениях, не пригласили на похороны? Что могло скрываться за этим? Ответить могла бы Хлоя Епифанова, но тревожить ее в такой день я счел неуместным.
Оставалось дождаться прибытия «Вихря». Я отвел «Икар» к Ярославскому каналу и поставил так, чтобы от одиннадцатого дома его было не видно. Отыскал в бардачке сигару, раскурил ее и откинулся на спинку кресла. Не хватало только бинокля. Но я вспомнил, что в бортовом компьютере «Икара» имеется программа увеличения изображения. Вызвал ее, нацелил автономный объектив на парадный вход одиннадцатого дома и приблизил картинку настолько, что мог рассмотреть травинки на булыжной мостовой.
Пуская клубы дыма в открытую форточку, стал ждать.
Первые полчаса, проведенные в кресле «Икара» перед дисплеем бортового компьютера, показались мне длинными и утомительными. Я не отрывал взгляд от экрана, мечтая о чашке крепкого кофе и о парочке многоэтажных бутербродов. Кофе на борту был, и электрический чайник имелся, но я боялся упустить черного, отвлекшись на гастрономические изыски. Однако через полчаса голод меня доконал.
Выбравшись из кресла, я бросился к компактной бортовой кухне. Включил чайник в розетку, проверив наличие воды в нем, и извлек из портативного холодильника готовый сэндвич бог знает какой давности. Вцепившись в сэндвич зубами, вернулся к экрану и чуть не подавился: у причала одиннадцатого дома раскачивался с честью выдержавший долгую гонку «Вихрь»!
Проглотив откушенный кусок, я прыгнул за штурвал и направил «Икар» к противоположному берегу. Припарковавшись за несколько домов от «Вихря», я ступил на твердую почву, отправив остатки сэндвича рыбам. Быстрым шагом устремился к одиннадцатому дому, позабыв напрочь о включенном электрическом чайнике. Я слегка волновался. Предстояло столкнуться с неизвестным типом, который был уверен, что сумел оторваться от меня, и чувствовал себя ныне в безопасности. На что он пойдет, когда поймет, что глубоко ошибся?
Я медленно прошел мимо «Вихря», внимательно рассматривая его. Без сомнения, это была посудина черного! Значит, он вернулся в свое логово. По всей видимости, черный человек и дантист Епифанова Щекловицкий — одно лицо… Что ж, нам есть о чем поговорить!
Я поднялся на две ступеньки крыльца и открыл парадную дверь. Пружина на ней стояла на удивление тугая, так что пришлось приложить солидное усилие, которое вызвало испарину по всему телу. Солнце-то шпарило немилосердно!
Ступил в темную прохладу подъезда и сразу уперся в турникет. Из крохотной будочки, ярко освещенной, высунулась добродушная физиономия старика. Морщинистый лик украшали густая седая борода и старомодные очки, перевязанные проволокой.
— Вы, собственно, к кому? — поинтересовался консьерж.
Из его апартаментов доносился звук телевизора, настроенного на какой-то дневной сериал. Судя по доносившимся до меня именам, «мыло» родилось в Бразилии, которая импортировала на российский рынок, помимо раскрученных марок кофе, однотипную телевизионную продукцию.
— В тридцать шестую квартиру, — заявил я.
— — Это к кому, интересно? — хитро прищурился старикашка, явно меня проверяя.
— К Виталию Щекловицкому. Я друг его. Мы договорились о встрече.
Ознакомительная версия.
