имперские силовики нагрянут в любой момент с проверкой личности.
Так что женщина сидела тихо, обложившись своими вещами, и по сотне раз перепроверяла ремни безопасности в ожидании начала обратного отсчета. Она проходила теоретическую подготовку, но практика все еще нервировала ее. Ей сказали, что на орбите ждет гораздо больший корабль. Межзвездное судно, одно из тех, что продолжало вести торговлю даже в самые темные, одержимые анархией дни, и пережило худшее, что обрушивала на него галактика. Его капитан был человеком с забавным именем Альфуаз де Кетаста-Фоэль, который сам себя называл «вольным торговцем», что для нее выглядело абсурдно. Абсолютно все действующие невоенные звездные корабли работали вне хватки Адептус Терра, но это определенно изменится в ближайшем будущем, и торговцам всех мастей не позволят более быть вольными.
Она ждала, слегка вспотев, чувствуя нагрев палубы по мере того, как двигатели заработали, чтобы набрать скорость. Женщина была почти уверена, что этот крепкий корабль не даст им нагреться сильнее, но теперь убедилась в обратном.
С первым толчком она вздрогнула, вцепившись в подлокотники так, что ее костяшки побелели. Ее сковало огромное, сокрушающее давление инерции, за которым последовал тошнотворный рывок к огромной скорости. Она видела, что за иллюминаторами бушует огонь, а ее сиденье жутко трясло. Это продолжалось дольше, чем хотелось бы, и ее желудок болезненно крутило.
Затем, наконец, худшее отступило, и иллюминаторы очистились. Женщина вновь посмотрела вверх, все еще крепко держась за свое место, и увидела, как появляется покров звезд, а серо-голубая сфера Терры удаляется. В отдалении уже виднелся колосс «Аркебузы», подобный висящей в космосе цитадели.
Понадобится больше часа, чтобы добраться до него. После этого может пройти еще много дней, прежде чем они попытаются сойти с орбиты и уйти в пустоту. Все, что последует дальше, было неясным, но у нее имелось в запасе немного времени, чтобы подвести итоги и обдумать то, что она делала.
Когда сильная тряска прекратилась, женщина расстегнула фиксаторы для рук и потянулась к устройству, переданному ей Кандавир. Оно все еще было в целости и сохранности, хотя за все эти долгие месяцы путешествия она ни разу не осмелилась использовать его. Сейчас же, когда она находилась вне досягаемости Империума, пусть даже только согласно букве закона, ей казалось, что будет правильно наконец–то понять немного больше. В конце концов, она рисковала жизнью.
Она подключила аудекс-вход к своей внутренней комм-бусине и активировала защитное поле вокруг аугмиттера. Затем она откинулась назад, устроилась поудобнее и включила запись.
В пустоте снаружи медленно приближался галеон вольного торговца.
«Маулланд Сен, — раздался голос, которого Армина никогда раньше не слышала — зычный, уверенный, отчетливый. — Не то место, о котором я вспоминаю с теплотой».
Она продолжила слушать.
Кандавир, в свою очередь, много дней шла через плато. Припасы, которые ей удалось собрать, быстро истощались, и у нее появлялись сомнения, что она проживет достаточно долго, чтобы увидеть подножия гор. Как выяснилось, мир за пределами Дворца был дружелюбнее, чем она думала, — те, кто жил в многочисленных городских поселениях Гималазийского массива, принимали ее, предлагали еду, даже давали место для ночлега.
Но она не могла мешкать. Новости о безуспешном штурме Дворца быстро просочились по транзитным путям, и отряды силовиков Арбитрес начали выставлять регулярные патрули. Среди множества населения потрясение уступило место настороженному страху — ощущению, что старые мрачные времена не так далеко позади, как все надеялись.
Так что она продолжала идти, присоединяясь к толпам странников, которые бесконечно шли туда и обратно от бьющегося сердца Империума: торговцы, генералы, авантюристы, надеющиеся построить новую жизнь, и выгоревшие человеческие оболочки, рассчитывающие забыть старую.
Женщину никто не узнал. Спустя несколько дней в дороге ее защитный костюм стал таким побитым, что она походила на любого старого бродяжку, а спустившись достаточно, чтобы климат потеплел, она сменила его на гражданскую одежду. Ей удалось получить доступ к старым денежным резервам из полузащищенного терминала в Анкандаа, что ее удивило. Вальдор мог заблокировать их, если бы хотел, так что он, очевидно, не намеревался заморить ее голодом.
После этого стало немного проще. Кандавир смогла нанять транспорт и отправилась на юго-запад, через пересохшие равнины. По дороге она вспомнила свою поездку на Арарат, ее дискомфорт и перспективы, и ощутила укол обиды. Это уже казалось чем–то давним в мире, частью которого она пробыла некоторое время, но теперь была изгнана из него навсегда. Хлипкие воздушные суда, которыми она пользовалась из соображений секретности, сменились на еще более хлипкий наземный транспорт, так что было трудно не ощутить силу смещения с должности.
Дни стали неделями. Империум, казалось, стабильно усиливал меры безопасности, и потому раздобыть билеты на поездки между провинциями становилось все труднее. Последнее большое испытание для нее — небольшой солончак, тянущийся до Занбара на восточном обрыве-побережье Африки — оказалось особенно проблематичным, и ей пришлось потратить большую часть убывающих денежных запасов, чтобы избежать серьезных проблем.
Впрочем, оказавшись на родном континенте, Кандавир несколько расслабилась. Запахи старой красной земли, пыль в воздухе и привкус древесного угля домашнего обжига вернул ее назад. Везде, куда бы она ни подалась, встречались признаки реконструкции и перестройки, беленые рокритовые города поднимались из пыли их разоренных предтеч. Раптор Империалис гордо парил в таких местах, бездвижно вися в горячем сухом воздухе, но готовый затрепетать, когда перед дождем с севера налетал ветер.
Быть лишенной груза ответственности начинало даже казаться приятным. У нее не было ни влияния, ни силы, ни больших денег, лишь одежда на ней, но здесь чувствовалось какое–то странное ощущение свободы, будто камень с души упал после долгого времени взаперти.
Она вернулась жаркой влажной ночью. Воздух был насыщен солью, и с востока дул жесткий ветер. Ее сердце заныло при виде старых знакомых мест спустя столько времени. Здесь еще не началась реконструкция, и руины были более-менее такими же, какими зооипа оставили их, все еще почерневшие и без крыши. Она прошла вдоль старой центральной улицы поселения с налипшей на ботинки пылью и окунулась в то, что осталось от ее детства.
Никого не осталось, даже мародеров. Несколько сгорбленных собак крутились в сумеречных тенях, слабо скуля, но они убежали, когда женщина пригрозила им палкой. К тому времени, когда она дошла до поселения на краю города
