минометных мин и артиллерийских снарядов уничтожить мост будет намного трудней, чем заминировав его (все же тротила в снарядах и минах где-то три-четыре килограмма), но все равно можно, а сейчас даже неделя времени значит для наших войск слишком много. Но ведь можно сначала обработать предмостовые укрепления артиллерией и минометами, а потом взять его с минимальными потерями, чтобы саперы его гарантированно уничтожили, подорвав быки.
После обеда ко мне подошел Горобец.
– Надь, я все же не понял, почему ты не хочешь со временем развернуть отряд в дивизию, если это будет возможно.
– Витя, Витя, как ты только слушаешь? Я же вам говорила, что будут проблемы со снабжением. Понимаешь, нам, чтобы выжить, надо постоянно двигаться. Движение – это жизнь. Стоит только нам встать – и все, конец. Даже большой лес можно окружить и прочесать. Если у тебя под командованием достаточно небольшой отряд и без техники, то можно, устроив схроны, переждать облаву. Роешь ямы, делаешь сруб и крышу, на которой высаживаешь кусты, и в нем вполне можно переждать любую облаву, даже если противник пройдет прямо над твоей головой. Если все сделано правильно, то такой схрон в лесу найти невозможно. Это капитану Севастьянову с его людьми, даже если он развернется в роту, легко будет так спрятаться, а мы так не сможем.
К тому же у нас техника, ее так не спрячешь. Ты представляешь, сколько дивизии понадобится продовольствия, топлива и боеприпасов? А где их брать? Полк уже будет нашим максимумом, и нам придется тяжело с добычей всего необходимого. Кроме того, я планирую его разделить на три группы, чтобы каждая действовала отдельно. Таким образом, мы не только увеличим охват территории, но и снабжать подразделения будет легче. А кроме того, мы уже достаточно насолили немцам, и теперь они приложат все усилия для нашего уничтожения.
Честно говоря, это наш смертный приговор. Мы смертники, вся задача которых состоит в оттягивании на себя максимально большого количества сил противника и нанесении ему также максимального урона. И не надо делать такие глаза. В конце концов, я прекрасно понимала, чем это все нам грозит. Просто я хочу принести максимальную пользу своей стране и народу и не особо рассчитываю выжить. Пока нам, можно сказать, везет, но теперь за нас возьмутся всерьез, и думаю, что мы продержимся месяц, максимум два, после чего нас загонят и уничтожат. Вот только мы постараемся сделать так, чтобы они нас вспоминали исключительно с ужасом.
– Но ведь можно что-то сделать?
– Вить, из тех, кто встретил врага на границе и сдерживает его сейчас, до нашей победы доживут единицы, но без их подвига у нас не будет победы. И наш долг – выполнить свое предназначение до конца. И не бойся, умирать в бою не страшно, я знаю.
Горобец ошарашенно смотрел на меня. Ну не мог я ему сказать, что даже не видел своей смерти: вот я ехал в своем танке, и вот уже в следующий момент прихожу в себя в новом теле и на новой войне.
– А почему ты не хочешь поискать больше тяжелых орудий, ведь есть и А-19 и МЛ-20?
– А где на них все брать боеприпасы? Да и говорила я уже, нам важна мобильность, а эти дуры просто свяжут нас по рукам и ногам. Шесть тягачей для М-30 мы или свои найдем, или у немцев отберем, и они более приспособлены для маневренной войны. Пускай у них не такая большая дальность стрельбы, но нам дальше десяти километров стрелять и не придется.
Горобец ушел немного обиженным, видимо, я так и не смог его убедить, но тут главное, что я прикажу. А пока надо ненадолго затаиться и с учетом новой концепции провести подробную разведку, чтобы выяснить, где мы сможем добыть все нам необходимое. Придется временно, на этот рейд, подчинить моих погранцов капитану Севастьянову, а то иначе он со своей группой тут до зимы будет искать необходимое нам вооружение и боеприпасы. Свою роту он за один-два дня не сформирует, нужен индивидуальный подход: каждого кандидата в его роту тщательно проверить и отобрать. А время не терпит.
Штаб Западного фронта
Товарищ командующий, шифрограмма от капитана Севастьянова.
– Давай ее сюда.
Взяв у дежурного по штабу шифрограмму, Тимошенко с нетерпением начал ее читать. «Объект найден, послание доставлено. После небольшой подготовки объект приступает к его выполнению».
– Ну что, Герман Капитонович, похоже, наш план начинает работать.
– Да, но мне все же ее жаль, Семен Константинович. По сути, мы подставляем отряд Нечаевой под убой.
– Не тереби душу, Герман Капитонович. Думаешь, мне легко вот так отправлять войска на убой? Есть у нас другая возможность задержать врага?
– Нет.
– А раз нет, то нечего тут рефлексировать. Жертвуя ее отрядом, мы спасаем другие, и другого выхода у нас все равно нет.
– Все же надеюсь, что она сможет выскочить.
– Я тоже, но это уже не в нашей власти.
Отряд старшего лейтенанта Нечаевой
Два дня мы стоим на месте, целых два дня. Конечно, бойцы за это время отдохнули, да и наш отряд немного пополнился. За это время к нам влилось около сотни бойцов и командиров. Всех их после проверки распределяли согласно их воинским специальностям. Так к нам, кстати, попал и начальник артиллерии. Полковник Покровцев был начальником артиллерии дивизии и, попав к нам, в первый момент попытался качать права и подмять нас под себя, но после того, как ему под нос сунули бумагу Тимошенко, он сдулся.
К слову сказать, предложение стать начальником артиллерии отряда он принял не сразу, но ознакомившись с нашими планами по артиллерии, после небольшого раздумья согласился. Думаю, тут решающим стало то, что если он даже сможет выйти к нашим, то с горсткой своих бойцов и без орудий в лучшем случае получит под свое командование неполный дивизион, а могут и вовсе сделать его козлом отпущения. А тут он снова, считай, на коне. Формируемое подразделение достаточно большое и как раз по его званию, и если потом выйти всем вместе, то он так и останется им командовать, а если повезет, то может и на повышение пойти.
Под вечер, наконец, вернулись разведчики Севастьянова с погранцами, и на столе из положенных на козлы досок, расстелив карту, начали доклад. Конечно, все нам необходимое в одном месте мы не найдем, но в семи местах можно вполне все добыть. А кроме того, разведчики нашли очень вкусный для экспроприации объект – немецкий дивизион тяжелой артиллерии. Шестнадцать тяжелых орудий
