меня? — с надеждой спросила Полина.
Я мысленно застонал — это именно то, чего я сейчас хотел больше всего на свете!
Нет, не обидеть, а взять. Взять свою женщину. Такую мягкую и податливую.
Но остатками разума я понимал, что нельзя.
Поэтому поцеловав Полину ещё раз, я спросил:
— О чём ты хотела поговорить со мной? Да ещё и без свидетелей…
Мои слова прозвучали провокационно, и Полина, не удержавшись, потянулась к моим губам.
На этот раз поцелуи не были лёгкими. На этот раз они были переполнены страстью.
Мне пришлось приложить немалое усилие, чтобы остановиться.
— Что ты со мной делаешь? — спросил я у девушки.
И увидел довольную улыбку.
Но вот Полина взяла себя в руки и немного отстранилась.
Я не стал препятствовать. Наоборот, почувствовав, как жива распаляет моё средоточие и наполняет огнём меридианы, я тоже отодвинулся от Полины.
До меня вдруг дошло, какое приобретение я получил после отравления духовным ядом!
После отравления духовным ядом я смог пробудить живу! Внутренний огонь или огонь животворящий. Огонь сотворяющий живу.
Хотя, если быть точным, то такой огонь зажгла во мне Полина.
Но с Полиной мы и раньше общались, и довольно-таки близко общались, но огня не было. А вот после отравления — огонь возник. И это было сильное дополнение к моей стихии огня.
Пытаясь отстраниться от Полины, чтобы не овладеть ею прямо здесь и сейчас, я задумался о живе и своём возвышении. И мне это даже удалось!
Поэтому слова Полины прозвучали немного неожиданно.
— Я хотела обсудить с тобой мою тренировку, — произнесла Полина.
— А что не так у тебя с тренировкой? — спросил я.
— Когда мы сегодня тренировались в павильоне… — начала Полина смущаясь.
И я вдруг понял, что она хочет мне сказать. Ещё до того, как она подобрала нужные слова.
— … Когда мы… ну… толкались и упали…
Полина окончательно смутилась.
И я пришёл ей на помощь.
— Ты почувствовала огонь внутри себя? — задал я наводящий вопрос.
— Да, — подтвердила Полина. — И это странно, потому что моя стихия лёд. А тут вдруг пламя. Но это было тёплое пламя… И очень приятное…
Последние слова Полина произнесла шёпотом.
А я понял, что и в ней проснулась жива, также как и во мне.
Невольно вспомнилось, как в моей руке была грудь Полины, и огонь внутри меня вспыхнул с новой силой.
Более того, он отозвался и в Полине, я видел это по её судорожному вздоху.
Получалось, что для пробуждения живы нужна пара. И я невольно во время падения активировал живу у Полины.
Но также я понял, что ещё чуть-чуть, и неудобное положение не станет препятствием на пути к нашему единению.
И ещё немного отстранился.
В конце концов, я взрослый мужик. Хоть и в теле пацана. А Полина юная девушка. Чистая и невинная. Она не понимает, к чему всё может привести, а я понимаю. Поэтому вся ответственность сейчас лежит на мне.
И тем не менее, я не смог сдержаться и снова поцеловал Полину.
И она снова ответила мне.
А потом доверчиво прошептала:
— Я и сейчас чувствую этот огонь.
— Я тоже, — сказал я, вдруг осознавая, что глажу Полину по спине, а вторая рука держит её за плечо… Рядом с грудью. Упругой девичьей грудью!
Как только я это осознал, я резко отодвинул Полину от себя, и, сжав волю в кулак, сказал:
— Я учту во время тренировок твой огонь и откорректирую твои упражнения. А сейчас иди. Умка проводит тебя! — и обращаясь к волку, позвал: — Умка, просыпайся! Проводишь Полину до общежития! И ты, Шилань, тоже иди! И смотрите, чтобы с Полиной ничего не случилось! Поняли?
Волки поднялись и начали сладко потягиваться, как будто действительно только что крепко спали.
Полина хотела что-то сказать, но я остановил её.
— Всё, иди! — приказал я ей, не давая времени одуматься и снова приблизиться ко мне, потому что понял, что сдержаться я не смогу, и буду потом жалеть об этом.
Не о том, что Полина станет моей, а о том, что вполне возможно загублю её. Я не мог себе этого позволить. Я вдруг понял, что Полина дорога мне. Не просто как друг, как остальные мои друзья. Мои чувства к ней глубже. И почему я этого раньше не понимал?
Полина с неохотой поднялась с кровати.
Умка и Шилань стояли уже готовые выполнять мои просьбу и провожать Полину хоть на край света.
— Идите! — сказал я.
Полина замешкалась. Я видел, что она не хочет уходить, и мягко сказал:
— Иди, завтра увидимся!
Полина улыбнулась мне и вышла за ширму.
Я посидел ещё несколько минут, прислушиваясь к тишине, пытаясь услышать шаги Полины, забыв совершенно, что ширма звуконепроницаема.
И тогда я толкнул ци в печь дан, а следом и в кольцо, призывая защитную оболочку. И почувствовал, как Полина с волками выходят на улицу. А потом по тропинке идут дальше.
Кстати, я «увидел», что в медблоке никого нет — ни Валентина Демьяновича, ни его медсестричек. И других пациентов тоже нет.
Даже на миг стало интересно, куда делся барон Вигандт. Но лишь на миг. Очень быстро я выбросил его из головы.
Для того, чтобы мне надольше хватило контакта, я расширял защитную оболочку не равномерно в разные стороны, а попробовал вытянуть в одном направлении, пытаясь не выпускать Полину за пределы. И у меня получилось. Я довольно-таки долго «провожал» Полину по аллее.
Но вскоре моих способностей стало недостаточно — истончившаяся донельзя оболочка перестала реагировать на Полину и на волков.
Когда я перестал чувствовать девушку, призвал защитную оболочку и лег на подушку.
Я испытывал противоречивые чувства. С одной стороны, был счастлив. Просто счастлив и всё! А с другой, неудовлетворённое желание призывало меня действовать. Как минимум перенаправить желание в какое-нибудь действие, сделать что-нибудь.
Вспомнился фильм «Укрощение строптивого» с Адриано Челентано в главной роли. Ему-то хорошо! У него были дрова, которые можно было порубить. А что делать мне?
И тут Шаман затарахтел.
Я подумал, что пока мы с Полиной целовались, ни Шаман, ни Умка с Шиланем не подавали признаков жизни, как будто их тут и не было. Но стоило прекратить, и Умка с Шиланем «проснулись» и пошли провожать девушку. А теперь вот и Шаман затарахтел.
Но я был рад. Потому что мурлыканье котяры подсказало мне, чем я всегда могу отвлечься и что продуктивное для себя могу сделать. А именно — помедитировать!
Когда не знаешь, чем заняться, садись и медитируй!
Что я
