Да, я не бог, чтобы их судить. Но сужу, выливая это во внешний мир. Это зло, но это зло меньшее.
– «В конце концов, если боги сами не могут справиться со своими обязанностями, кто-то же должен помогать им», – перекривил я известную и весьма спорную цитату.
Она насупилась, но вступать в спор не стала.
– Думай что хочешь. Но когда я вижу подобного им и мой палец спускает курок, я не чувствую ничего, кроме отдачи. Это зло, но это мое зло, и я отвечу за него на следующем витке собственного Круга Жизни.
Повисло молчание. Девочка озадачила меня, и это слабо сказано. Да, вопросов к ней скопилось море, но я банально не знал, с чего начать. Наконец, отчаявшись, задал тот, на который не ждал получить ответа, но тем не менее получил.
– Как вам вообще удалось спланировать такую операцию? Это же сложно, подгадать столько факторов! Откуда вы знали, когда я пойду в магазин? Откуда знали, что они придут грабить его именно в это время? Откуда ОНИ знали, что в одной из касс есть золото?
Она мило улыбнулась, как улыбаются детям.
– Хуан, ты когда-нибудь видел фокусы? Настоящие, профессиональные?
Я покачал головой. Естественно, видел. И даже участвовал в одном из них, когда был ребенком. Какая-то чушь с распиливанием, обман зрения, но очень красивый и эффектный обман.
– Когда ты смотришь неискушенным взглядом, – продолжила Маркиза, – кажется, это что-то сложно осуществимое, на грани волшебства. Но когда тебе объясняют детали, показывают подробности действа, ты понимаешь, как это просто. Настолько просто, что и сказать нельзя.
Здесь то же самое. Это просто, очень просто, нужно только знать, что за чем делать. Работа с людьми, дезинформация, обещания, угроза, шантаж, немного золота и два дня на подготовку, вот и весь секрет. Все остальное спроси у Катарины, только она правомочна объяснять подробности.
Логичное объяснение. Доходчивое. И даже спрашивать что-то у Лока Идальги расхотелось. Действительно, фокусы, блин!
– А ты, как я понимаю, сейчас мой телохранитель?
Она кивнула:
– Пока. Пока там не разобрались со скорой и гвардией. Никто не знает, что может случиться с тобой, я должна быть рядом.
– Ты имеешь в виду месть Кампосов?
Она пожала плечами:
– В том числе. И пожалуйста, пока наши заняты, не пытайся от меня отделаться. Я не буду тебе мешать, обещаю, а ты не подставляй меня. Договорились?
Я громко вслух фыркнул.
– А с чего ты взяла, что я постараюсь от тебя избавиться?
– Мне так сказали. Ты не любишь ангелов.
Я застыл, открыв рот.
А чего, собственно? Разве она не права? Конечно права! Не люблю! И то, что лично она вызвала во мне симпатию, какую не смогло уничтожить даже ее участие в операции по моему оболваниванию, скорее исключение из закономерности. Ту же Катюшу я с удовольствием удавлю.
Да, удавлю, несмотря на то что она права. Даже так, вопреки этому! Вся сегодняшняя акция всего лишь толчок, пояснение, реализация предупреждения того, о чем она говорила возле памятника три дня назад. Топорное предупреждение, слишком явное, но оттого слишком действенное.
Она продемонстрировала мне мою беспомощность не только перед серьезными людьми, но даже перед форс-мажором, перед жалкими уличными бандюками-гопниками. Случайность, умело сгенерированная в нужный момент в нужное время, забредшие в магазин бандиты, огнестрел…
И взгляд бога на меня сквозь его дуло. Бога, смеющегося над моими жалкими попытками выжить и, тем более, стать кем-то в этой жизни.
Я и раньше понимал собственную никчемность. Но всего лишь ПОНИМАЛ. Теперь же УВИДЕЛ. Сквозь все то же самое дуло. Как увидел ножи, летящие из невозможной для метания позиции, разящие «плохих парней» направо и налево. И прикрытие, то есть организацию, слаженный механизм, противостоящий превратностям судьбы, защищающий членов структуры и небезразличных ей людей.
Ребенок проиграл, его истерики больше не играют для меня никакой роли. Катарина победила. Я еще не готов разговаривать с ней, сказать «да» и броситься в объятия, во мне еще говорит уязвленная гордость. Но я уже знал, что соглашусь. Несмотря ни на что.
И за это ее стоило удавить.
– Хуан Карлос, – произнесла Пенелопа-Маркиза, глядя вдаль.
Мы брели вокруг памятников космонавтам в ожидании, что ее заберут, а со мной проведут разъяснительную беседу по поводу произошедшего. Не могли же они просто так все оставить, не для того устраивали спектакль. Разговор в любом случае должен состояться сегодня по горячим следам. Но не сразу, а когда эмоции утихнут, нервы успокоятся. Подозреваю, именно с этой целью они подсунули интересную и, что скрывать, симпатичную девочку в ожидании, когда накал внутри меня сойдет на нет, потому не спешили. Глядя на Маркизу, я все больше понимал, что это выигрышная тактика. У меня не получалось ее ненавидеть, наоборот, вялая поначалу беседа постепенно захватывала.
– Что? – Я обернулся, следя за ее взглядом. Действительно, Хуан Карлос. Изобретатель активно жестикулировал перед лавочкой, на которой сидели две прелестные «феечки» лет по шестнадцать. По его мимике и взгляду я понял: эти «феечки» – очередные, его «просто друзья».
– Откуда ты знаешь Хуана Карлоса? – спросил я спутницу и усмехнулся. Нехорошо усмехнулся. Речь шла уже не о театральной постановке с моим участием, попахивало вмешательством в личную жизнь. А этого Катюше я не прощу никогда.
Девушка не обратила никакого внимания на мои пыхтения. Невозмутимо пожав плечами, ответила:
– О нем написано в твоем личном деле. Он твой лучший друг.
– Ты читала мое личное дело? – Я удивился.
– А что в этом такого? – не поняла она моего удивления.
Действительно, что такого? Чего это я? Ее же не просто послали убить бандитов, угрожавших мне в магазине, ее роль гораздо важнее! Воздействовать на меня морально, промывать мозги под видом охраны, постепенно меняя мое мировоззрение. А какое воздействие может быть, если ты не знаешь «клиента»? Чем он живет, дышит? Не дура же Катарина, допускать подобные ошибки?
– Нет, ничего, – замял я тему и направился к изобретателю. На душе скребли кошки.
Она пошла следом, чуть позади.
– О, а это мой друг! Здорово, Хуанито! – Хуан Карлос увидел меня первым, до того как я его окликнул, и бросился в мою сторону, похлопав по спине. – Как дела, дружище? Куда пропал? – И, не давая вставить слово, повернул к своим спутницам. – Хуан. Мой лучший друг. Тот самый Хуан, – добавил он, стрельнув глазами и перейдя на шепот. Я понял, что в некоторых кругах моя личность известна до сих пор, вряд ли эта известность пройдет быстро.
В глазах у девчонок я заметил восторг, желание тут же подскочить и как минимум растащить на сувениры, но проявить эмоции бурно не позволила моя спутница, вклинившаяся с грозным видом собственницы-валькирии. В данный момент я был ей благодарен. В пику виденным ТАМ малолетним убийцам такого же возраста, эти девчушки смотрелись сущими детьми. А на детей меня не тянет.
