– Слушай, старик! Что происходит? – вспыхнул Хуан Карлос.
Я не придумал в ответ ничего более умного, чем включить дурака.
– А что такое?
– Что такое? – От возмущения он потерял дар речи. – Это ты меня спрашиваешь, что такое? Если что-то не так – скажи! Возьми и скажи! «У нас с ней ничего нет, но она мне нравится!» И я уйду! Развернусь и уйду!
Я неловко опустил глаза.
– Это твоя девочка, ты ее привел, тебе и рулить. Не маленькие ведь, понимаю все. Ты же мутишь что-то непонятное: то ли хочешь с ней зажечь, то ли не хочешь. Определись, Хуанито, старина! И скажи честно, как есть! Я же говорю, не буду мешать!
Из моей груди вырвался обреченный вздох. Я не знал, что сказать, банально не придумывались слова.
– Прости, дружище. У нас с ней ничего нет, и у меня нет на нее планов. Просто я…
– Вот и не веди себя как мудак, Хуанито! – перебил изобретатель, вновь вспыхнув. – Не будь уродом!
Он рванулся назад, но я схватил его за руку.
– Дружище, поверь, не стоит зажигать с ней.
Он хотел вырваться, оскорбить, надерзить, но, видимо, у меня был такой взгляд, что осекся.
– Это не тот человек, которого можно крутить, – продолжил я похоронным голосом. – Не связывайся с ней.
– Почему? – выдавил он. – Что в ней такого?
– Не могу сказать. Просто поверь.
Он надолго задумался, затем посмотрел на меня одновременно с удивлением, тревогой и превосходством.
– Ты не прав! Она не такая!
Я вновь не знал, что ему ответить, ибо к аргументу, на который он намекнул, готов не был.
– Она, безусловно, странная, дружище, но не шлюха. Я все свои модели готов поставить, не было у нее никаких контрактов, ни одного. Хочешь, докажу тебе?
– Я не это имел в виду… Не совсем это… – Я попытался поправиться, но безуспешно.
– Старик, давай договоримся? – усмехнулся он, не зло, но с металлом в голосе. – Если у тебя с ней ничего, ты не лезешь и не мешаешь мне. Я вижу всех их насквозь, у нее свои заморочки, но это ерунда. И сейчас докажу тебе это.
– Но…
Я снова попробовал возразить, но он не стал меня слушать, развернулся и пошел на место.
– Так вы говорите, сеньорита…
– Пенелопа. И можно на «ты». – Маркиза улыбнулась и ему, и мне.
– Пенелопа, – расцвел изобретатель.
А меня не покидало ощущение, что я опоздал. Безнадежно опоздал. Лучше бы мы не подходили к ним совсем. Оставалась надежда только на ее благоразумие. Что, выиграв поединок со мной, она не станет разбивать сердце ему. Потому я занял выжидательную позицию, наблюдая за происходящим, даже получая от этого некое удовольствие. Читать в людях что-то – всегда удовольствие, особенно когда видишь, что эти люди не врут. Нет, врать пытался Хуан Карлос, преувеличивал, пускал пыль в глаза, но следил я не за его ужимками. Она же, с поправкой на секреты собственной организации, не соврала за весь разговор ни разу. Более того, намеренно открывалась, как бы демонстрируя мне, что честна.
– …Конечно, подрабатываю! Как прожить студенту в Альфе, не работая? – разводила она руками.
– И кем, если не секрет? – Конструктор честно выполнял обещание и провоцировал ее на эмоции, которые я смогу прочитать. Да и он, в общем, тоже, у него схожий талант, правда, в отличие от меня, читать он умеет только девчонок. И только в такой вот беседе.
– Да так, в одной охранной фирме. – Взгляд на меня, полный мольбы, просьбы о помощи.
– И кем? – Хуан Карлос заинтересовался.
– А кем девушка может работать в охранной фирме? – Она попыталась уйти от ответа. Не вышло.
– За пультом связи сидишь?
– Да нет, киллер она! Боевик! Ходит и людей мочит! – встрял я, внимая. Не тот случай, не стоит пользоваться ТАКИМИ моментами, даже если речь о благе друга. Иногда лекарство хуже болезни.
Хуан Карлос, как я и ожидал, покатился со смеху. Она же бросила на меня благодарный взгляд, я не соврал, не выпустил зло в мир, и не дал соврать ей.
– …Да, Санта-Фе. Это в Авроре. Сейчас живу у родственников здесь, в Альфе, – продолжала рассказывать она о себе. Спокойно, неторопливо, изредка бросая на меня контрольные взгляды, не прекратил ли следить за ней? «Если совру, говори», – читалось в ее глазах с вызовом.
Я пропустил про «родственников», если корпус – семья, то в каком-то смысле так и есть, они ее родственники. Единственные!
– Значит, родители…
– Да, погибли. Я осталась одна.
– Соболезную. – В голосе Хуана Карлоса появилась горечь. Еще одно очко в ее копилку.
– …А учишься где? И на кого? – не отставал изобретатель, выжимая из нее все соки, все подробности. Да, такого напора от него я не ожидал.
– В Государственном техническом. Имени Евы Веласкес. – Девушка улыбнулась.
Конструктор от этого названия присвистнул, и правильно. Техника – его стезя.
– И кем будешь?
– Инженером купольных систем и коммуникаций жизнеобеспечения. – Ее улыбка стала почти от уха до уха. Ел аза же у конструктора полезли на лоб.
– Ничего себе!!! И как там?
– Хорошо.
Далее из уст моего ангелочка полился поток научной терминологии, я понял: она действительно там учится, это не легенда. Это ТОЖЕ не легенда. М-да, ангелочек и инженер купольных систем? Такое бывает? Моя челюсть заметно приблизилась к полу.
Ничто в ее словах не было легендой, либо вымысел слишком хорошо переплетался с правдой, становясь частью правды. Она не соврала ни разу. НИ РАЗУ!!! Конечно, я мог предположить, что ангелочков учат владеть собой в любой ситуации и она такой специалист по втиранию очков, что заткнет за пояс даже мою интуицию. Однако склонялся к мысли, что учат в корпусе несколько иному. Они не суперагенты, они бойцы, мясо, а мясу этого не требуется. Читать же чувства у меня получалось даже у всемогущей Катарины, имеющей богатый-пребогатый жизненный опыт. Вряд ли сопливая девчонка подготовлена лучше боевого офицера.
Под конец допроса, ибо мы все трое понимали, что это допрос, она купила Хуна Карлоса настолько, что, заикнись она о свадьбе, он мигом потащил бы ее в брачную контору. Шучу, конечно, но под конец беседы он смотрел на нее откровенно влюбленными глазами. На меня же бросал взгляды, полные превосходства: «Я же тебе говорил, старик! Я же говорил!»
Я… Мне было тошно. Так тошно, что, когда на горизонте появилась розовая «эсперанса», я вздохнул с облегчением, хотя какой-то час назад хотел порвать на куски ее владелицу. Поскольку за показной честностью Маркизы уловил нечто не просто не понравившееся – меня это убило. Разорвало, уничтожило, втоптало в землю. Она открывалась, видя, что я ее сканирую, открывалась намеренно, но это был запрос. Запрос разрешения. На то, чтобы встречаться с моим другом.
«Запрос разрешения», – медленно проговорил я про себя. Она спрашивала меня, понимая, что я могу отнестись к этому плохо, зная, кто она такая. И демонстрировала открытость, честность. Порядочность. Моя интуиция, мое умение читать у людей в душах не нашло ни одной зацепки, ни одного конфликта – ничего, за что можно было бы зацепиться, чтобы послать ее подальше. Послать, ибо я понял, что, пошли я ее сейчас, она пойдет. Ведь я «свой», а эта зависимость обоюдная. Во всяком случае, в данный момент пойдет, а что потом – одному Всевышнему ведомо.
