бросков Гунгнира я всяко осилю.
После моих слов толпа зарокотала от гнева, но им пришлось тут же заткнуться, когда горбун цыкнул. Он злобно посмотрел на меня понимая, что мои слова могут зародить зерно сомнений в головах его паствы, а значит лучшим ходом будет заставить уверовать Фому неверующего, то есть меня.
— Вы видите? Это бесы в нём говорят. Я вижу чистую душу, но ей сложно очиститься от скверны. Скажи сын мой, почему ты сомневаешься?
— Сомневаюсь я, потому что это я мессия, а не ты! — Мои слова эхом разнеслись по храму.
— Ха-ха! — Горбун засмеялся, громко, заливисто. Так что аж слёзы брызнули из его глаз. — Отличная шутка. Ты же это не серьёзно?
— От чего же? Ещё как серьёзно. Ты говоришь тебя ничто не может ранить? А я говорю, что тоже обладаю таким даром.
По толпе прокатился шепот, на который горбун недовольно покосился заставив снова всех заткнуться.
— Хочешь сказать, что бог послал тебя очистить эту землю? Как и меня?
— Нет, бог послал меня очистить землю от лжепророков вроде тебя. Твои люди видели, что я упал с небес. Это ангелы спустили меня из рая, для того чтобы я навёл порядок и избавил верующих от твоей лжи, из-за которой их души будут вечно гореть в аду. — Горбун что-то пытался сказать, но я уже завёлся и орал на весь храм. — Услышьте мой голос! Ибо моими устами вещает сам бог! Убийство тяжкий грех! А вы убиваете тысячи людей по указке этого калеки! Разве святой заставил бы вас лить кровь? Нет! Он был бы добр!
— В тяжелые времена нужно принимать тяжёлые решения! — Взвизгнул горбун пытаясь меня перекричать.
— Именно так бы и сказал дьявол! Он пытается зло выдать вам за благодетель! Очернить всё то доброе что было в ваших душах! И только я смогу вас спасти. Ты говоришь, что бог защитил тебя от любого зла. Тогда докажи. Один удар нанесу я, а другой удар нанесёшь ты или кто, либо из твоих людей. Будем бить до тех пор, пока сила, защищающая нас, не иссякнет. Моя вера крепка! А твоя? — Спросил я, расплывшись в улыбке.
Сложно было не улыбаться, когда толпа за спиной продолжала шептаться не смотря на зыркание Казимира. А на его лице отпечаталась тревога. Боится, что одураченные им люди перестанут поддерживать, а то и гляди отправят его на костёр.
— Тихо! — Фальцетом взвизгнул горбун. — Вы! Как вы смеете шептаться за моей спиной?! Увидели еретика и усомнились в силе божьей?! Каждому по десять плетей на закате! — Он тыкал скрюченной кистью в прячущих взгляды людей, было понятно, что всё что их здесь удерживает это страх и бородатые мужики с ружьями которые действительно уверовали в горбатого. — А ты! Думаешь способен сломить силу божью? Что ж, давай. Посмотрим святой ты или просто умалишенный. Узрите нечестивцы! Господь одарил меня своим благословением, мне ничего не страшно! Бей.
Горбун раскинул руки в стороны, а его люди потащили мутанта на улицу. Да, зрелище не для слабонервных, лучше мутанту не видеть то, что случится дальше. Я материализовал копьё и со всего размаха швырнул в грудь горбатому.
С хрустом Гунгнир смял урода как игрушечного и отбросил в сторону каменной стены. Пролетев десяток метров, он врезался в неё издав грохот, прокатившийся по храму, а вместе с ним с потолка посыпалась пыль. После такого вряд ли он выжил.
Верующие затихли и смотрели на тело, расплескавшееся по полу. Кто-то тихонько плакал. кто-то молился, а кто-то смотрел на меня готовясь вонзить клинок в рёбра. Я прервал театральную паузу и раскинув руки сказал:
— Господь даровал мне силу сокрушить нечестивца! Вы видели собственными глазами, как пал еретик. Еретик, который одурачил вас. Не бойтесь, бог всемилостив и простит вас, ведь вы не виноваты в том, что лукавый обманул вас. — Я улыбнулся как можно более доброжелательно, как будто смотрю на детей. На детей, вооруженных ружьями, мечами и прочим колюще режущим.
За спиной послышался кашель. Горбун, опираясь на стену поднимался с пола. Рёбра, вогнутые в грудину, медленно принимали первоначальную форму. Вот сучонок! У него ещё и регенерация неслабо вкачана. А я думал только крепкая кожа или что-то наподобие этого.
— Узрите силу господню. Я цел. Держите его. Яков, принеси свой топор, посмотрим спасёт ли его шею, вера. — Казимир сплюнул на пол и злобно ухмыльнулся.
Меня сбили с ног и ткнули мордой в пол. А ничего у них тут, чистенько. Сверху раздался недовольный стон.
— На спину переверните его. Я хочу, чтобы нечестивец видел, что его ждёт. — Казимир определённо сдерживался чтобы не назвать своих рабов идиотами.
Рывком меня перевернули на спину и прижали конечности ногами к полу.
— Яков, как закончим, вон там, — я показал взглядом в сторону северной стены, — нужно будет штукатурку поправить. А то ангелов покосило, не порядок.
Здоровяк с топором на секунду замялся, переводя взгляд с меня на Казимира и обратно. А не слабый он принёс топор. Таким на скотобойне туши пополам разрубают. Ну и отлично. Чем страшнее железяка, тем эпичнее будет моё спасение.
— Хочешь что-то сказать напоследок? — Ехидно спросил Казимир смотря на оставшуюся в мантии дыру от копья.
— А кормить скоро будут?
— Да прямо сейчас. Яков, накорми его сталью.
— Буит сделано. — Пробасил мой палач и занёс топор над головой.
Увы моя казнь не была такой эмоциональной. Никто не вздрагивал в ужасе, не ойкал, а наоборот ржали и кричали «смерть еретику!». Сволочи.
Топор со свистом рванул вниз, но так уж вышло, что несущийся ко мне обух топора, наткнулся на пятисантиметровую точку навыка преобразование. Плазма за мгновение испепелила древесину, удерживающую лезвие, создав при этом яркую вспышку. После чего обух топора звякнув об пол покатился к ногам прихожан.
Народ замер. Видать привыкли к фокусам Казимира, а они невзрачные, без спецэффектов, у меня же всё не так. Пока народ не отошел от шока, я выкрикнул:
— Господи, покарай грешника, поднявшего руку на спасителя!
Яков уставился на меня испуганными глазами, за мгновение до того, как я подпалил его одежду. Горящий факел метался из стороны в сторону, пока случайно не выбежал на улицу, где споткнулся о ступени и рухнул мордой в асфальт. Мужики его конечно потушили, но с такими ожогами он не жилец.
Казимир, понимая, что теряет верующих, заорал захлёбываясь от ярости:
— Убейте его! Богохульник! Он поднял руку на сына господнего!
Толпа было рванула ко мне, но как только
