том мире, который ты нашёл вчера, уже начата работа по строительству лаборатории, точь в точь такой же, как и здесь.
Кирилл криво улыбнулся, едва сдержавшись, чтобы не поморщиться от этой «прекрасной» новости.
Ангар оказался действительно довольно длинным. Они прошли метров сто вглубь, пока не оказались у дальней стены, которую, казалось, никак не обрабатывали. Больше всего это напоминало скальную породу.
Кирилл оглядел стену, не понимая, где искать этот самый компьютер или носитель искусственного интеллекта.
— Нам туда, — Дмитрий Сергеевич кивнул куда-то в сторону, и Кирилл, проследив за его взглядом, увидел довольно большой предмет каплевидной формы, размером с небольшую легковую машину.
Кирилл подошёл поближе и обошёл по кругу какой-то кусок металла. Совершенно непонятно, почему вообще кто-то решил, что это нечто инопланетное, тем более компьютер. Максимум, что напоминал этот предмет — огромную расплавленную каплю металла, что причудливо застыла после того, как её опустили в воду.
— Это и есть тот самый компьютер? — недоумённо спросил Кирилл.
— Да, это он и есть, — кивнул учёный.
Только сейчас Вернадский понял, что предмет не лежит на полу, а висит прямо в воздухе.
— Так и должно быть? — спросил он, с опаской заглянув под предмет.
— Да, так и должно быть, — подтвердил Дмитрий Сергеевич. — Как ты, наверное, заметил, он выглядит довольно обычно. И сложно понять, что это на самом деле некое устройство. Однако его необычное свойство и постоянно исходящие от него электромагнитные импульсы — заставили учёных задуматься о природе этого приспособления.
Рядом с куском металла стоял компьютер с несколькими мониторами, по которым бежали бесконечные полотна каких-то данных. Проследив за взглядом Вернадского, Дмитрий Сергеевич пояснил:
— Этот компьютер фиксирует все данные, что излучает искусственный интеллект. И при помощи него, в случае чего, можно пообщаться с этим устройством.
— А вы просили его не уничтожать мир? — спросил Кирилл, не зная, на что надеясь.
— Конечно, и не один раз, — ответил ему учёный.
— А он не рассказывал вам правила, при которых самоуничтожение запускается? Может есть что-то конкретное, что нельзя делать, чтобы этот процесс не был запущен.
— Как оказалось, этих правил слишком много, — покачал головой Дмитрий Сергеевич. — И процесс самоуничтожения может начаться, в принципе, в любую минуту, в любом мире. Как я тебе говорил, мы не раз находили миры, по косвенным признакам в которых уже произошёл конец света. Хотя, при детальном изучении, оказывалось, что техническое развитие этого мира не всегда опережало наши родные миры. Такие дела.
— Выходит, это просто бомба с часовым механизмом, которая сработает в любой момент?
— Выходит, что так, — согласился учёный.
— А может, вы вообще к этому не имеете никакого отношения? — спросил Кирилл. — С чего вы взяли, что именно ваши действия запускают процесс самоуничтожения? И с чего вы взяли, что в нашем мире этот конец света произойдёт?
— Ну, я уже слишком много видел подобных миров, — ответил учёный. — И слишком часто переживал то, что должно произойти.
— И когда, по-вашему, должен начаться конец света? — спросил Кирилл.
— Предположительно через две недели, — вздохнув, произнёс Дмитрий Сергеевич.
От этой новости в груди Кирилла что-то оборвалось и он судорожно вздохнул.
— И у вас нет никаких мыслей на тему того, как предотвратить катастрофу? — спросил Кирилл.
— Знаешь, я однажды просто принял решение не заниматься этим, — ответил учёный. — Это лишь тратит лишнее время, которое я мог бы пустить на решение основной задачи. Поэтому миру суждено умереть. С этим ничего не поделать.
— А если спасти всех людей, переселить куда-то в другой мир, который не подвержен этому уничтожению? Люди привыкнут, я уверен и поймут. У вас ведь хватит данных, чтобы убедить их в этом.
— Мы уже пробовали и не раз. И сколько попыток мы не предпринимали, и как не пытались всё организовать, ничем хорошим это не заканчивалось. Лишь влекло за собой только ещё больше трагедий и катастроф вплоть до ядерных войн. Поверь, Кирилл, лучше не делать вообще ничего. Остаётся смириться с тем, что миры порой умирают, и ты с этим ничего поделать не можешь. И просто делать то дело, которому посвятил жизнь.
У Кирилла эти слова в голове просто не укладывались. Однако он понимал, что ещё не раз спустится сюда, и будет думать, что же можно изменить, и как исправить эту ситуацию.
По крайней мере, он перестал смотреть на учёного как на монстра. Работу с ним прерывать точно не стоит. А там, он сам подумает что можно исправить и как действовать. Две недели, это не так мало.
Две недели. Всего две недели. Что за это время вообще можно успеть?
От былого позитивного настроя не осталось и следа. Кирилл еле держался, чтобы не схватиться за голову и начать кричать во весь голос, в первую очередь на учёного, который всё это допустил и зачем-то ещё рассказал ему — Кириллу.
Ну и как с этим всем быть? Он уже несколько часов пытался придумать хоть какой-то вариант, чтобы предложить его Дмитрию Сергеевичу. И пускай тот его отвергнет. Но проблема в том, что Кирилл даже глупостей никаких придумать не мог. Абсолютно ничего. Пустое полотно в голове.
Единственное, что охватило сознание, это неотвратимость будущего, которое неумолимо приближалось. А как вообще себя нужно вести в этой ситуации? Что вообще нужно делать? Как бы себя провёл, например, его отец или бабушка, или Семён Сергеевич? Как вообще необходимо делать, чтобы спасти мир? Хоть бы пособие какое-то было.
Кирилл попытался хоть как-то разложить по полочкам свои мысли:
Есть некие события, которые приводят этот, как выразился Дмитрий Сергеевич, предохранитель к решению уничтожить весь мир. За этим следует, собственно, сам конец света, из-за которого на планете умирает всё живое. Ну а потом что? Хм, а интересная мысль. А что же происходит потом? Ведь Дмитрий Сергеевич говорил, что он посещал свою старую планету. И он говорил, что кто-то в живых там всё-таки остался, то ли в бункерах и бомбоубежищах, то ли ещё как-то, но факт остаётся фактом — умерли не все. Значит, есть какие-то варианты и какие-то шансы спастись от всеуничтожающего воздействия искусственного интеллекта инопланетян.
Кирилл со всех ног бросился к учёному, который проводил какие-то расчёты в своей лаборатории:
— Дмитрий
