сражаться за него, надеясь хоть на какую-то благосклонность или на спасение их собственных жизней.
Лошади сопровождавших его гвардейцев тяжело дышали, усталые от долгого пути и постоянного бега. Глаза каждого из них бегали в разные стороны в поисках опасности, а руки крепко сжимали мечи и копья, готовые к бою. Но с каждым километром их числа уменьшались. Некоторые солдаты просто терялись в ночи, отставали, другие попадали под внезапные атаки скрывающихся в лесах врагов или разбойников, что ловко использовали момент. Но король не замечал всего этого. Он гнал лошадь вперёд, лишь изредка оборачиваясь, чтобы убедиться, что за ним ещё кто-то следует. Но с каждым разом всё меньше и меньше лиц встречало его взгляд. Войска противника, которые начали преследовать их, с лёгкостью разоряли ряды оставшихся гвардейцев. Враг был везде – как среди лесов и полей, так и в головах каждого, кто видел крах своего короля.
Гвардейцы падали один за другим. Сначала это были стрелы из засады, что пронзали доспехи и тела. Затем мечи врагов, что настигали их, и им приходилось отделяться от кавалькады, чтобы сдержать противника в ближнем бою. Каждый из них умирал с криком преданности на устах, но их смерть была напрасной. Никто больше не верил в спасение или славу. Те, кто остались в живых, видели лишь одно. Король был сломлен и убегал от судьбы, как от самого страшного врага.
Небо становилось всё темнее, сгущались тучи, и ветер усилился, будто сама природа решила подогнать конец бегства. Кирилл знал, что он не может вернуться в столицу королевства… Что его больше нигде не примут… Единственное место, куда он мог теперь направиться, было одновременно спасением и кошмаром. Тёмный лес! Это место было окутано тайнами и древними ужасами. Никто, даже самый отчаянный бандит или авантюрист, не осмеливался туда входить. Но сейчас Кирилл видел в нём свой единственный шанс. Враги не будут его там искать. Никто не решится преследовать его в эти густые, наполненные магией и злом дебри. И этот самый лес уже начинал проявляться вдали, его чёрные силуэты маячили на горизонте. Король уже почти добрался до него, но в этот момент последние его гвардейцы, оставшиеся в живых, попытались защитить его ещё раз. Они окружили его, когда их настигли преследователи. Раздался звон мечей, свист стрел, и крики людей заглушали всё остальное. Гвардейцы отчаянно оборонялись, но силы их были на исходе.
Король на мгновение оглянулся. Он видел, как один за другим его последние воины падали, пронзённые стрелами или разрубленные мечами. Их лица, ещё мгновение назад живые и полные решимости, теперь были искажены агонией и страхом. Кирилл сжал зубы, но не остановился. Ему было плевать на них. Живы они или мертвы – его это больше не касалось. Он направлял лошадь прямо к лесу. А когда последний из гвардейцев, верный рыцарь, который ещё пытался защитить своего короля, был сражён ударом копья, и в этот момент Кирилл понял, что больше никто не стоит между ним и его врагами. Он продолжил гнать своего задыхающегося от усталости коня галопом, не оглядываясь больше ни на что. Впереди его ждала темнота, и лес протянул к нему свои длинные, скрученные ветви, словно древний хищник, ждущий, когда жертва попадёт в его ловушку.
Лес замкнулся за ним, как тяжелые ворота, скрывая от мира короля, оставившего своих людей и свою страну в хаосе и разрухе…
………..
Молодая эльфийка, которая когда-то с гордостью носила титул королевы человеческого государства известного как королевства Анбург, скакала прочь от поля боя. Её сердце билось в унисон с галопом лошади, а мысли, переплетённые с горечью и разочарованием, словно терновник, терзали её разум. Она понимала, что все, над чем так долго работали представители Великих домов, к чему она сама стремилась с детства, теперь было обречено на крах. Все её надежды, все её усилия – тщетны. Великие дома Светорождённых и королева, видимо, уже давно разочаровались в этом плане, позволив ему рухнуть. А она, простая пешка в этой великой игре, оказалась брошена на произвол судьбы. И когда она выходила замуж за Кирилла V, ей даже показалось, что это был шаг к величию, к власти, к тому, чтобы её имя обрело значение. Она всегда знала, что её происхождение – тень, затмевающая все её усилия. Она не была рождена в одном из Великих домов. Её кровь была "недостаточно чистой" по стандартам элиты эльфов. Её мать была женщиной без значительных связей, а отец – простым воином. Но этот брак давал ей шанс. Шанс стать частью великого замысла, который возвысит не только её саму, но и сделает её важной фигурой на шахматной доске, где играли сильные мира сего. Её союз с Кириллом V был ключом к реализации амбициозных планов королевства эльфов, которое стремилось к контролю над людскими землями.
Но люди… Люди оказались столь низкими, столь предсказуемыми и такими упрямыми. Как же она могла так ошибиться в них? Она вложила все свои силы в создание союза, лелеяла надежды на то, что дворяне Анбурга, пусть и "низшие существа" в глазах эльфов, смогут стать верными союзниками. Но каждый шаг, каждая попытка заключить союз, каждый разговор с этими глупыми, жадными дворянами лишь вызывали её отвращение. Они не понимали её намерений. Они видели в ней только красивую куклу, молодую жену короля, а не политического игрока, не ту, кто могла бы изменить ход истории.
Вспоминая о том, как Кирилл орал на неё, когда на поле битвы всё рухнуло, она почувствовала волну ненависти к своему мужу. Какое ничтожество он оказался! Глупец, которому она доверяла и на которого надеялась, просто сдался. Он не смог даже удержать свою собственную армию. В тот момент, когда он повысил на неё голос, она поняла, что для него она была всего лишь украшением, пустой оболочкой. Его гнев, направленный на неё, был просто проявлением его слабости. Он не мог принять, что все его надежды рухнули, и нашёл удобную жертву, чтобы выплеснуть свою ярость. Но правда была в том, что сама эльфийка знала о том, что её брак с Кириллом был лишь частью большего плана, и она всегда была готова к тому, что в любой момент её могут предать. Великие дома Светорождённых, казалось, прекрасно осознавали, что этот союз был обречён. Они просто не удосужились сказать ей об этом. Она была инструментом в их руках, полезным, пока они верили в успех своей затеи. Но теперь, когда план рухнул, они решили
