— Вот и я говорю: очень даже неплохо. Туда бы еще сиськи где-нибудь с краю пририсовать, и вообще шедевр получился бы. — Дуг откровенно скалился.
Когда я вышел из ванной, где провел добрый час, гостей у нас прибавилось. Четыре девицы-натурщицы, они бывают здесь частенько, правда, не все сразу. И еще один малознакомый тип неприятной наружности. Нет, с виду-то он выглядел вполне нормальным, но то, что он из компании Варелла, давало о себе знать. Есть такой, но о нем чуть позже.
Веселье стояло в самом разгаре, девочки вели себя непринужденно, отчаянно кокетничая с кавалерами. И тем неожиданней смотрелось унылое лицо хозяина.
«Ага, вот оно в чем дело», — догадался я, обнаружив одну из натурщиц удобно устроившейся на коленях у Дугласа. Ту самую, о которой недавно шла речь и чьим бюстом Дуг так восхищался.
Удивительное дело: Слайн, которому частенько приходится работать с обнаженной натурой, застенчив, как гимназист. Но суть была в другом: именно к этой девушке, Лауре, он питал чувство, которое какой-то недоумок назвал любовью и которое иногда так мешает мужчинам жить нормальной жизнью. Теперь мой компаньон ревновал, краснел, пыхтел, несмотря на то, что другие девушки атаковали его со всех сторон, добиваясь внимания. Увидев меня, Слайн почему-то даже обрадовался.
— Останешься? — с надеждой спросил он. — Будет весело. Заодно отпразднуем твой день рождения. Сыграешь что-нибудь.
— Картину продал? — взглянув на обильно заставленный стол, поинтересовался я, на что компаньон кивнул. — Какую именно?
— «Вечер в Карленто». За два лореля, — и во взгляде, и в голосе Слайна сквозила гордость.
Было с чего: такую высокую цену за его работы не давал еще никто. Даже странно: «Вечер», как по мне, это такая мазня! Совсем недавно я высмеивал эту картину. А тут — на тебе: целых два золотых лорика!
«Красок бы лучше купил и кистей! Вечно жалуешься на их недостаток, а сам деньги переводишь», — подумал я. Вслух же сказал:
— Извини, Слайн, не могу. Мне нужно дома появиться: мама и так уже с ума сходит, три дня — никаких известий. И сыграть у меня не получится.
Для убедительности мне пришлось продемонстрировать перебинтованную кисть. Я внутренне скривился: до чего же неудачно все получилось. На зубах полно всякой заразы, не разнесло бы руку.
Вообще-то сыграть пару-тройку мелодий из репертуара той же Сесилии Цфайнер моя рана нисколько бы мне не помешала. Но времени нет — мама заждалась. Тем более, мне еще необходимо придумать какое-нибудь оправдание.
— Потом тебе сыграю, твою любимую, три раза подряд, — пришлось мне утешить Слайна. — Дуг! — окликнул я друга, в упор не замечая выразительных взглядов одной из девиц с сильно подведенными глазами, что придавало ей удивительно томный вид. — Подойди на минутку.
Тот не заставил себя долго ждать.
— Что-то случилось, Крис?
Дуглас смотрел на меня с такой готовностью, что и без слов было понятно: позови его, и он пойдет, не спрашивая, куда и зачем, бросив и угощение, и этих барышень. К слову, выглядевших вполне ничего.
— Как у тебя со зрением?
— Да как будто бы нормально уже все. — Он на миг приложил ладонь к слегка припухшему левому глазу. Не так давно Дугу здорово досталось, глаз заплыл полностью, и он жаловался, что все двоится.
— Тебе эта девица сильно нравится? — задал я новый вопрос.
— Лаура? Да как сказать… Сиськи у нее что надо. Так, и к чему это ты спрашиваешь? — Его лицо озарила догадка. Похоже, он понял, что дело совсем не в его зрении. Кем-кем, но тугодумом Дуг никогда не был. — Ты имеешь в виду…
— Именно, — кивнул я. — Ты вот что… Если тебя не затруднит, постарайся, чтобы у Слайна с Лаурой все было хорошо. Для тебя она — одна из многих, но не для него. Обещаешь?
У самых дверей меня догнал тип, имени которого я так и не успел узнать.
— Крис, — начал он и даже схватил меня за руку, но тут же ее отпустил, поймав мой выразительный взгляд. — Я считаю, что Варелл был не прав и что так не делается. Мы даже с ним разругались. В общем, не смотри на меня так.
— Хорошо вам повеселиться, — только и ответил я, прикрывая за собой дверь.
Возможно, не такой он уж и неприятный тип, как мне показалось вначале.
Моя мама никогда не была хорошей хозяйкой. Нет, в случае необходимости она способна состряпать обед, причем вполне съедобный. И в доме у нее всегда все блестит. Но вести хозяйство — это ведь не только уборка, готовка и умение со вкусом подобрать новые портьеры в гостиную. Когда был жив отец, недостатка в деньгах не было и хозяйство вела экономка. Затем отца не стало, и все пошло прахом. Как говорится, беда не приходит одна — с детками. Рухнули акции крупной железнодорожной компании, приносящей нашей семье основной доход, а откуда-то из темного угла вылезли связанные с наследством судебные тяжбы. Прежде, когда отец был в силе, безнадежные. Закончилось все тем, что нам пришлось продать большой красивый дом с видом на президентский дворец и переселиться почти на окраину. В дом куда меньшего размера, старый, со скрипучими лестницами, по одной из которых я и поднимался сейчас на второй этаж.
— Мы тебя вчера весь вечер ждали, сын. — Мама выглядела олицетворением укоризны.
— Извини, мама: в тюрьму угодил. Знаешь, мы тут с парнями решили на следующей неделе банк ограбить, деньги очень нужны. Через полтора месяца — день рождения у Изабель, и я приглядел для нее гарнитур с ларимарами. Красивые камни, редкие к тому же, они входят в моду, а их цвет как нельзя лучше подойдет к ее глазам. Думаю, Изабель будет рада такому подарку. Ну я и зашел в один магазинчик договориться, чтобы гарнитур придержали. Ты должна помнить его хозяина, Конвера. У него еще есть сын Варелл, когда-то мы с ним дружили и он частенько бывал у нас. Так вот, заглянул я туда, а этот самый недоносок Варелл обвинил меня в том, что я якобы украл с витрины кольцо, когда он отвернулся. И полицейский как будто специально околачивался рядом. В общем, меня загребли. А все дело в Бригитте, вот ее-то ты точно не знаешь. Варелл в нее по уши втрескался, ну а когда узнал, что мы с ней однажды в меблированных комнатах целую ночь провели, почему-то взъелся не на шутку. Хотя, если разобраться, Бригитта сама меня туда затащила, а об отношении Варелла к ней я уже потом узнал. Так я и провел свой день рождения в тюрьме. И если бы не Гленв Дарвелл, точно бы там еще на несколько дней задержался, если не хуже.
Конечно же ничего этого я говорить не стал, пусть даже все было правдой. Лишь промычал что-то в ответ. Врать категорически не хотелось. Да и не удалось мне придумать никакой уважительной причины.
