Наконец Хасик отнял руку и рассмеялся.
— Хорошо, — произнес он. Легионер по-прежнему безмолвствовал. — Не терпи побоев ни от кого. Даже от меня.
Вскинув голову, чогориец посмотрел вдоль рядов.
— Но он все равно изменит вас! — воскликнул Хасик, и его слова с резким акцентом странно прозвучали на заунывном терранском ветру. — Он уже изменил нас, поэтому не противьтесь ему. Когда он поднимает клинок, опускайте свои мечи. Он — Каган, покоритель завоевателей, и вы станете его кровными родичами. Приняты все, и каждый может служить!
Фразы давались ему все проще. Пожалуй, готик больше подходил для помпезного ораторства, чем для витиеватых речей. Вероятно, на этом языке лучше отдавать команды, чем писать изящные стихи.
И легионеры слушали — возможно, скептически, но при этом достаточно охотно внимали его словам.
— До сих пор вы не подчинялись никому, кроме Императора, живущего здесь, — продолжал Хасик. — Скоро вы станете ратью Хана, орду на Джагатай. Вы узнаете новый способ вести войну. Мы обучим вас! Примете его — станете сильнее. Отвергнете его — Каган растопчет вас.
Воины все так же слушали, но чогориец никак не мог определить, понимают ли они по-настоящему. Легионеры, идеально вымуштрованные и бездушные, напоминали ему автоматонов. Возможно, речь командира окрыляла их, но, что более вероятно, фразы казались терранам оскорбительными. Сразу до них вряд ли дойдет.
Хасик повернулся к Намазу, чувствуя определенную тяжесть на душе.
Впрочем, он только начал.
— Приступай к занятиям, — распорядился чогориец. — Поглядим, с чем нам придется работать.
Тучи дронов-сварщиков окружали звездолет — огромный город, скованный и огражденный металлическими дугами стыковочных захватов. Большинство палуб еще не скрылось от пустоты под слоями массивных абляционных пластин, пробить которые могло лишь самое мощное оружие из тех, что применялись в космических битвах. Сборочные сервиторы, плывущие в стальной паутине лесов, натыкались на недостроенные переборки и закрепляли там необходимые фрагменты. Адепты Марса носились по зияющим брешам на механических паучьих ногах, транслируя друг другу команды на двоичном наречии. Изучая и оценивая результаты, они отдавали новые приказы.
Челнок два часа летел от носа до кормы, лавируя между готовыми отсеками и опасными участками в мерцающем ореоле энергетических вспышек. Терранские провожатые не торопились, показывая гостям все подряд. Тот самый чиновник из Дворца, представившийся затем как Эрт Эч Славомар. генерал-майор Первого управления Корпуса Логистики, явно гордился достижениями корабелов.
— Пожалуй, лучшая в серии! — заявил он, наклонившись к экрану реального обзора. — Нам хватило времени, чтобы довести модель до совершенства. Их ведь, мой господин, не просто так называют «Глорианами» [1].
Гияхунь поскреб щеку. Ему уже хотелось есть.
Челнок развернулся на невидимой оси и начал подъем, скользя мимо бесконечных ярусов наполовину завершенных палуб. Иногда мелькал длинный проход, ведущий в недра весьма сложной конструкции звездолета.
Хан ничего не упускал: он молча пожирал всё и вся глубоко посаженными на худом лице глазами. Гияхунь знал, что примарха лучше не отвлекать, если он в таком настроении. Каган изучал корабль точно так же, как любое оружие в своем распоряжении, — выискивал слабости, оценивал сильные стороны и обдумывал, каким образом его применить.
— Эти секции закончат уже через пару недель, — сообщил Славомар, когда челнок пролетел сквозь округлое отверстие, за которым начинались опорные балки колоссального зала, кажущиеся ребрами на фоне звездной бездны. — Однажды здесь разместится ваш стратегиум, господин. А над ним — сам капитанский мостик.
Подавшись к краю сиденья. Джагатай уперся острыми локтями в колени. Перед ним медленно проплывал громадный отсек под куполом из бронестекла, уставленный концентрическими рядами колонн. Вдоль центровой линии кружили, словно в танце, погрузчики Механикума. Многие из них перетаскивали блоки когитаторов, готовых к размещению в ячейках внизу. На одном этом участке трудились тысячи разнорабочих: большинство из них имели человеческий облик, но остальные выделялись загадочными металлическими аугментациями с Красной планеты.
Палуба транспортника вздрогнула, словно он попал в воздушную яму, и смотровые экраны ненадолго затрещали помехами.
— Временный кислородно-гравитационный пузырь, — объяснил чиновник. — Для более детального осмотра. Угодно ли вам выйти, мой господин?
Каган утвердительно хмыкнул. Он по-прежнему вникал в строение космолета — пристально разглядывал стойки и каркасные крепления, словно жрец-авгур, рассекающий плоть жертвы.
Челнок опустился на залитое светом покрытие отсека внутри дрожащей каплеобразной оболочки из воздуха, пригодного для дыхания. Уровень фоновой радиации в ней резко снизился, а температура, напротив, поднялась до приемлемого значения. Выпустив шасси, транспортник обдал матово-серую палубу клубами пара.
К развернувшейся аппарели подошла делегация Механикума. Фаланга из двадцати скитариев-протекторов, вооруженных длинными боевыми посохами, сопровождала магоса-доминуса в пышном багряном облачении. Техножрец, похожий на краба, неуклюже семенил вперед. На его вытянутой ребристой груди свешивался пучок тонких, как нож, механодендритов. Рядом с адептом шагала женщина с кожей серо-стального цвета, лицом ей служила гладкая зеркальная маска.
Джагатай вышел из челнока, за ним спустились Гияхунь и терранская свита. Из — за малой силы тяжести длинные волосы Хана взмыли над плечами.
Незнакомка под стальной личиной поклонилась примарху.
— Мы приветствуем здесь Пятую итерацию Воли Омниссии, — нараспев проговорила она. — Я — посредница Галития Во-Фоэкса, конструктора данного корабля.
Каган опустил взгляд на упомянутое существо, даже не стараясь скрыть отвращение. На Чогорисе механизмы почти не встречались, и после контакта с Империумом самым неприятным открытием для местных жителей стал тот факт, что представители одной из ветвей человечества готовы похоронить себя заживо в громыхающих саркофагах из металлических устройств.
— Ты построил все это? — уточнил примарх.
— Галитий Во-Фоэкс, его жрецы и его мануфакториумы. Предприятие масштабное — процесс создания боевого звездолета типа «Глориана» ежедневно поглощает около пяти процентов от суммарной производительной мощности Священного Марса.
Maroc наклонил то, что сходило у него за голову. Заколыхались длинные шлейфы двоичных индикаторов, закрепленные там на пергаментных свитках.
— Мы уверены, что вы по достоинству оценили возможности корабля, — добавила женщина из стали.
Лишь тогда Хан повернулся к ней:
— Как тебя зовут?
— Не имеет значения, господин.
— Назови мне свое имя.
— У меня его больше нет.
Примарх устало выдохнул:
— Что вы за люди…
— Господин?
Джагатай обернулся к Гияхуню:
— Впечатлен, нойон-хан?
Тот пожал плечами:
— Я вижу только скелет звездолета.
— Как и я. — Каган посмотрел стальной посреднице туда, где находились бы ее глаза. — Прошу нас извинить, но мы — варвары, понимаете? Год назад никто из нас даже не знал о двигателях внутреннего сгорания.
Женщина поклонилась, и ее гладкое лицо перестроилось, изобразив нечто отдаленно похожее на человеческую улыбку.
— Вас не за что прощать, господин.
— О, сейчас будет за что, — пообещал Хан. Отвернувшись от посредницы, он напрямую обратился к магосу: — Потому как я заставлю тебя переделать корабль. Ты выдернешь из него силовую установку и воткнешь новую. Я расскажу тебе, что мне надо, и ты все исполнишь за один стандартный год.
Техножрец втянул мандибулы внутрь иссохшего тела. Женщина попыталась вмешаться, но Каган проигнорировал ее.
— Зачем вы устроили эту демонстрацию? — спросил чогориец. — Хотели поразить нас? Фья, железный ты слизняк, это не так просто! Вспори какое — нибудь царство от брюха от шеи, а потом уже приходи ко мне и веди себя как равный. С тех пор как Отец вытащил меня из степи, я быстро учился, и от того, что вы тут показали, меня просто тошнит. Ты уже проделал этот трюк дюжину раз и думаешь, что дикий лошадник засучит лапками от радости и проглотит твои устаревшие схемы, как благодарный щенок? Нет. Ничего подобного. А теперь слушай!
