я, отряхивая кисти рук и повернулся. За моей спиной стоял император, глядя на происходящее с холодным интересом. Изучая, словно разделывая скальпелем, мою работу. — Если вы пришли их спасать, то чуть опоздали. Впрочем, если хотели добить — тоже. Теперь они будут жить.
— Мы поговорим об этом дома, Александр. — сухо сказал он, а затем повернулся к князю Морозову. — Петр, рад тебя видеть живым.
— Ты же мертв. — удивленно вздохнул военачальник.
— Как видишь слухи о моей кончине были сильно преувеличены. — ответил император. — Но я рад, что ты не забыл своего обещания и не оставил сестру без присмотра. Правда получилось у тебя это отвратительно.
— Ха-ха. — усмехнулся, тут же скорчившись от боли Морозов. — Не верю.
— А так? — спросил Борис Владимирович и сделал какой-то жест, от которого взгляд Петра стал… я бы сказал нервным. — Вижу вспомнил. Ты много раз играл во дворце во время своей юности, и я прекрасно помню все твои забавы, которые закончились женитьбой на Долгорукой. Впрочем, дочку ты пристроил. Хочешь назову ЕЁ имя?
— Не нужно. — морщась ответил Петр.
— Вот и славно. — сухо ответил император, повернувшись ко мне. — Дома, Александр. Мы поговорим дома. Пошли.
— В начале я закончу с тем, ради чего прилетел. — ответил я, поднимаясь. — Вы же не боитесь диссонанса, верно? Пара минут ничего не решит. Где кристалл?
— Там, в сейфе. — ответил Морозов, кивнул на стоящий под креслом ящик. — пароль 230723.
— Благодарю. Советую не возвращаться на подврегшиеся искажению суда. Вообще садитесь и разбейте палаточные лагеря. Сегодня я вряд ли смогу вытянуть еще хоть пару человек, а завтра, с шести утра, прибуду. — ответил я, извлекая из сейфа кристалл с информацией. — Быстро легче не станет, но и хуже быть не должно.
— Спасибо. — слабо улыбнувшись ответил Морозов.
— Не за что, мне бы ваша дочь не простила, если бы я не помог. — ответил я, кивнув, и забравшись в доспех прошел вслед за царем на его судно. — Прошу прощения, не привык оставлять своё в чужих, пусть даже надежных руках.
— Как тебе угодно. — с легкой усмешкой ответил Борис. — Но придется стоять всю дорогу, кресла под резонансные доспехи не рассчитаны.
— Ну почему же. — проговорил я, и достав страховочный трос привычно пристегнул свою броню к месту для охранников гвардейцев. Хоть я и редко летал на подобных прогулочных яхтах, но после определенных событий хорошо выучил, где и что находится и как крепится.
— Гнев, я на борту яхты, держитесь следом. — вызвав товарищей сказал я.
— Предпочитаешь не доверять охране? — спросил Борис, когда я плюхнулся в кресло напротив него. — Странно видеть паранойю у столь молодого юноши.
— А как же разговор дома? — усмехнулся я, глядя в глаза императору.
— Он обязательно будет, даже не сомневайся. — ответил Борис Владимирович. — Но это не лететь же нам молча пятнадцать минут.
— Ну можно и поговорить. — улыбнулся я. — Ровно в такой же прогулочной яхте, с охраной и прочим, меня пытались убить полгода назад.
— Каким образом? — чуть подняв бровь спросил царь.
— Бомба в двигательном отсеке, затем засада из нескольких судов восставших. Тогда нас спас только прилет князя Морозова. Хоть и запоздалый. — ответил я, улыбнувшись воспоминаниям, казавшимися такими далекими и даже по-своему теплыми. По крайней мере тогда все было в разы проще. — Мне казалось вы об этом знали, раз были в курсе о таких вещах как образование ордена Александра Невского.
— За всем уследить невозможно. К тому же ты, очевидно, выжил и вышел из кризиса с новым опытом, так что возможно в недельные сводки это попало лишь мельком. — ответил Борис Владимирович. — Ты можешь считать по-другому, но в мире происходит множество куда более важных событий, чем те, что крутятся вокруг твоей персоны. Ты не центр земли.
— Нет, конечно. — легко согласился я. — Центр земли находится на глубине нескольких тысяч метров и представляет из себя расплавленное от давления жидкое металлическое ядро.
— Какими еще тайнами мироздания из школьного курса ты хочешь поделиться? — улыбнувшись спросил император.
— Зимой холоднее, чем летом, вода мокрая, а отцы, которые бросают своих детей на произвол судьбы — уроды. — спокойно ответил я. — поделиться другими откровениями или дома?
— Пожалуй лучше пока помолчим. — мрачно произнес император, и я, кивнув, погрузился в чтение отчетов. Времени до утра оставалось не так много, я сам обозначил первые встречи в шесть, если Морозовские офицеры придут в себя и начнут развертку войск в полевых лагерях подальше от техники, у них уйдет на это вся ночь…
Не хотелось перенапрягать и без того пострадавших людей, но выбора не было, если суда несут в себе остаточное влияние диссонанса, лучше держаться от них подальше, а пока в объявленном карантине все военные находились на походном положении и размещались в своих каютах.
Стараясь действовать незаметно, я ощупывал и осматривал ауру императора, в очередной раз убеждаясь, что не сталкивался ни с чем подобным. Она была словно живая, при этом я не мог прикоснуться или посмотреть на неё напрямую, сразу становилось плохо, но даже косвенных признаков хватало чтобы понять — она не нормальна. Не такая как у остальных одаренных.
Вспоминая всех друзей и противников что, я встретил на своем пути, приходилось признать, что несмотря на отличия, аура императора всё же была мало похожа на ауру искаженных, даже очень сильных. У того же Филарета она отличалась в корне. Никаких явных изъянов, фрагментации или выпирающих частей.
— Заходим на посадку, прошу пристегнуть ремни. — объявил пилот в динамик, и я вдруг понял, что застегнул его не задумавшись. Пожалуй, будь тут привязь пилота, крест на крест, использовал бы и её. Слишком привык к военным судам.
— Гнев, прием. — активировав КПК позвал я.
— Идем на посадку, будем через пять минут. — отозвалась Мария.
— Идём. — строго произнес Борис Владимирович. — Они знают где тебя искать.
— Прошу прощения, но я вынужден отказаться. Мне необходимо переодеться и вернуть доспех на место. — ответил я, глядя на императора.
— С этим справятся и слуги, а меня твой наряд совершенно не смущает. — ответил император, и я почувствовал нарастающее давление. — Идем.
— Если вы не против, я хотел бы дождаться своих супруг и убедится, что у них все в порядке. — ответил я, исторгнув из себя сферу пресса, так же как в зоне диссонанса. Давление на мгновение исчезло, но я уже пустил вторую волну, а за ней и третью, войдя в отработанный тогда ежесекундный режим.
Кресло рядом со мной затрещало, но я лишь улыбнулся чуть нахмурившемуся царю. Похоже его подобное поведение в корне не устраивало, но куда больше его удивило и отсутствие у меня негативной реакции. Миг, и вокруг нас появилась сфера, которую даже мой пресс не мог, не то что разбить, пошатнуть.
— Сын. Если ты считаешь, что твое поведение умно и обосновано — ты не прав. — жестко сказал Борис Владимирович. — Ты ведешь себя как непослушный и капризный ребенок, хотя ни как под эту категорию не подпадаешь.
— Ну, ваше величество, у меня только два варианта, тут виноваты либо гены, либо воспитание. — усмехнувшись ответил я, заставив императора сильно нахмурится.
— Ничего. Перевоспитать можно даже взрослого. — наконец произнес он. — Для этого целую систему придумали — тюремную. Не заставляй меня прибегать к крайним мерам. Через пятнадцать минут жду тебя в своем кабинете вместе с твоими девками. Пора поставить точки над Й.
— В чем дело? — спросила Мария, когда вместо того, чтобы сразу пойти за церемониймейстером я отвел девушек в покои.
— Стоит переодеться… по-деловому. — ответил я.
— На ночь глядя? — удивленно посмотрела на меня Ангелина.
— Скажем так, предчувствие. — ответил я. Благо много времени нам не понадобилось, вся необходимая одежда была в наличии, и к обговоренному времени мы прошли в небольшой зал, чаще всего использовавшийся как зал для совещаний.
Мне казалось, что меня уже ничем не удивить. Что царь будет меня запугивать или попробует применить силу, а потому я был готов ко всему. Почти.
— Добрый вечер, ваше высочество. — проговорил с вежливой улыбкой князь Леонид Багратион, входя в зал. Следом за ним зашли и поздоровались Мирослав Суворов и опирающийся на трость Илларион Долгорукий, отец Михаила и по совместительству глава всей столичной жандармерии.
— Как ваше здоровье, князь? — спросил я, видя, что он всё ещё прихрамывает.
— Благодарю вас, ваше высочество, вашими молитвами и трудами — хорошо. — ответил Илларион, едва заметно смутившись.
— Вы успели вырваться
