были не двери из реек и рисовой бумаги, но из пуленепробиваемого стекла, не пропускающего холод и возможную смерть с дальнего расстояния.
Отодвинуть дверь в сторону мне помогли отпечатки пальцев Гото. Снять их с ручки не составляло труда. Тонкая пленка с ручки охотно переместилась на окончания моих пальцев. Теперь же эта пленка позволила мне проникнуть в жилище господина Тонга.
Коридор разрисован в стиле суми-э, то есть якобы тушью. Туманные рассветы, бамбук, горы и журавли. Если не знать, что в этих рисунках скрыты ловушки, то можно было даже полюбоваться творением неизвестного дизайнера. Впрочем, если бы тут даже были нарисованы голые девушки с большим размером грудей, то я бы не остановился для разглядывания.
Вот тут должны быть острые шипы, вырывающиеся из скрипучих циновок. Вот если наступить сюда, то сверху рухнет плита весом в тонну. Вот если дернуться в правую сторону, то тело утыкают мелкие дротики, чьи острия тщательно смазаны сильнодействующим ядом.
Ещё десяток других ловушек, какие не пройдет непосвященный человек.
Господин Тонг знал толк в защите своего дома. Вот только он не знал, что враг придет изнутри. Акита стал его слабым звеном. Ох, как же долго я вторгался в доверие к этому слуге…
Вот и комната господина Тонга. Я не стал стучаться, а просто отодвинул дверь в сторону. Сэберо Тонг сидел в кресле перед большим телевизором и смотрел бой сумоистов. Как раз сегодня был финал соревнований.
Я тихо усмехнулся. Эти борцы всегда у меня вызывали усмешку. Столько мяса и мощи… В двадцать шестом году прошлого века к соревнованиям стали допускать спортсменов весом не менее шестидесяти четырех килограммов и ростом не ниже ста шестидесяти четырех сантиметров. В настоящее время вес начинающего борца должен быть не меньше семидесяти килограммов, а рост не ниже ста семидесяти трех сантиметров. У нынешних борцов — рикиси — рекордный вес перевалил за двести килограммов.
— Гато? Зачем вы здесь? — спросил Тонг, устремив на меня тяжелый взгляд.
— Я не Гато, господин Тонг, — покачал я головой. — Вы ошиблись… Можете называть меня Идущий во тьму…
С помощью небольшого оммёдо я заставил свои плечи дымиться подобно тлеющему костру. Специфическое оммёдо. Ни на что не влияет, но эффект устрашения дает неплохой.
— Вы всё-таки пришли ко мне, — вздохнул Тонг. — Я ждал вас, убийца…
Ждал? Что он имеет в виду?
Я быстро окинул взглядом помещение. Где-то ещё скрыты ловушки? На меня нацелены ружья с пистолетами? Под ногами проволока или луч лазера?
Но вроде бы даже наметанный взгляд не открыл ничего подозрительного. Никаких растяжек, скрытых бугорков на стенах, способных выстрелить или выпустить газ. Разве так ждут преступника?
— И вы так спокойны? — спросил я.
— Мы все гуляем по короткому отрезку пути между жизнью и смертью. Когда умер Кичи, то я понял, что его смерть была не простой. Ведь этот бык мог покрыть ещё много телок, но в итоге умер после схватки с одной из них. С проверенной и весьма опытной, которая ни за что бы не допустила подобного…
— И вы поняли, что это дело моих рук?
— Ха! А как тут не понять? То, во что нас втравил господин Абэ, не прощается. Не прощается, как и смерть моего сына. Скажи, ведь это вы его убили? Идущий во тьму…
Я кивнул в ответ:
— Это была только самооборона…
— Самооборона демонического создания? — хмыкнул господин Тонг. — Разве это так называется?
— Как ни назовёте, но ваш сын напал первым, — проговорил я, всё ещё оставаясь в образе Гато. — Остальные тоже получили по заслугам.
— Их всех подставили, — вздохнул господин Тонг. — Подставили, как и меня. Наплели с три повозки, перевернули представление о добре и зле, а после направили на вас. Скажите, если бы не наши действия, вы бы пришли сегодня?
Я только помотал головой в ответ.
Конечно бы не пришел. Если бы эта троица так активно не подталкивала Монголию к нападению на Россию, то я учился бы себе спокойно, зарабатывал социальные баллы и в ус не дул. А теперь…
Теперь я всеми силами старался удержать мир на той хрупкой грани, которая не позволяет ему скатиться в пропасть разорения и смерти.
— Скажите, мой сын… Он умер безболезненно? — спросил Тонг.
— Он умер быстро, — ответил я. — Я никогда не мучаю тех, кто выступает против меня.
— Значит, вы мне тоже подарите быструю смерть?
Я кивнул.
— Что же, я готов к смерти, — сказал господин Тонг. — У меня только одна просьба — позвольте досмотреть соревнование до конца? Я долго пестовал одного бойца, Ито. Под моим началом его тренировали лучшие рикиси. Разрешите мне посмотреть его бой, а потом забирайте жизнь.
— И вы так просто мне об этом говорите? — поднял я бровь.
— Тейкан, — коротко и емко ответил Тонг.
Ох уж этот принцип «тейкан» — принятие судьбы и покорность ей. Японцы много чего этим принципом оправдывают. Каша убежала? Тейкан! Машина водой из лужи обрызгала? Тейкан! Якудза на улице в морду дал? Тоже тейкан, но в следующий раз надо пойти по другой улице.
У нас бы Тонг сказал так: «Судьба-а-а». Да-да, именно так, с протягиванием последней гласной.
Без драки, без лишней суеты, без криков и оров. Просто смирился с судьбой и попросил о небольшом одолжении. Как товарища…
— Тогда окажете мне честь и разрешите присесть рядом? — спросил я.
— Конечно, присаживайтесь, молодой человек. Если вам удобно, то можете даже принять свою прежнюю форму…
— Не нужно, мне ваш управляющий нагрубил днем, когда я пришел в виде слуги. Это моя маленькая месть.
— Ах да, вас же запечатлели камеры… Гато-сан порой так несдержан со своими коллегами. Впрочем, мне уже безразлична его дальнейшая судьба. Ведь моё возмущение его обликом никак не повлияет на ваше решение?
— Тейкан, — пожал я плечами в ответ.
Господин Тонг усмехнулся и перевел взгляд на экран. Как раз там начали объявлять о завершающем поединке, о жемчужине вечера! Два здоровенных японца в набедренных повязках встали друг напротив друга…
К слову сказать, Ито победил в этом забавном, на мой взгляд, виде спорта. Господин Тонг умер с улыбкой на губах.
Пробуждение прошло привычно — я отбил два
