ослабли, я прохрипел:
— Ты читаешь мысли?
— Если б я их читал, — сказал он мне терпеливо, как несмышлёнышу, — то за каким бы хреном я тебя спрашивал? Но фон вижу. Отвечай.
— У меня обрезана память… То есть заблокирована частично… Помню только последний год…
— Похоже, не врёшь. Но что-то недоговариваешь. Лунные тени вокруг тебя слишком сильно вьются, и дело не в памяти. Или, может, не только в ней… Надо бы разобраться…
Шевельнув лунными «жгутами», он втолкнул меня в ближайшую комнатёнку, швырнул в сутулое кресло. Не разрывая зрительного контакта, спросил:
— А Сипуха что говорила насчёт тебя?
— Показала мне зеркало… Предложила мне там увидеть, кем я был раньше…
— И как? Увидел?
— Я отвернулся… Решил, что это уловка…
— Жаль, — сказал он. — Не факт, конечно, но вдруг сработало бы? Научный материал получился бы неплохой. И вообще, идея забавная… А давай-ка мы так и сделаем. Доведём до конца старухин эксперимент, посмеёмся вместе…
Вещун взял с тумбочки зеркало на подставке, замызганное и тусклое, в поцарапанной латунной оправе. После чего задумался — прикидывал, очевидно, как правильно провести вивисекцию.
Эта пауза была очень кстати. Я восстановил силы, которые потерял во время неудачного ускорения в коридоре, и сосредоточился заново. Лунные «жгуты» Вещуна по-прежнему сковывали меня, но кистями рук я мог двигать.
Две линии тяги мне удалось нащупать за полминуты. Они привычно легли в ладони. Вещун, заметивший моё шевеление, хмыкнул:
— Не трать силы, ищейка. У меня не вырвешься.
Я и сам уже чувствовал — двух линий не хватит, чтобы освободиться. Любой местный уроженец на моём месте (не считая аристократов, конечно) так и остался бы в этом силовом коконе.
Но со мной всё сложнее.
— Ладно, — сказал Вещун, — делай то, что я говорю. Надеюсь, мозги у тебя не сплавятся, иначе будет обидно.
Он поднёс зеркало к моему лицу:
— Смотри в отражение. Ищи своё забытое прошлое.
Я, однако, отвёл глаза.
Чисто по-человечески мне, естественно, хотелось узнать, из какого мира я прибыл и чем занимался до переноса. Но мой здешний наставник предупреждал в своё время — восстановление памяти и сопутствующая перестройка мышления может уничтожить мой дар, мою способность работать с лунами.
А ещё я сейчас боялся, что Вещун, экспериментируя наугад, превратит мои мозги в кашу. Да он ведь и сам обмолвился, что такая опасность есть…
— Я сказал — смотреть в отражение!
Вещун отвесил мне оплеуху. У него на указательном пальце я заметил перстень-печатку из серебра. И печатку эту он теперь приложил к моему виску. Другой же рукой продолжал держать передо мною зеркало.
Я почувствовал, как перстень притягивает лунную силу — и перенаправляет её в мой мозг. Как будто мне в голову проник щуп. Это было неприятно и страшно.
Зеркальная поверхность перед глазами чуть затуманилась.
Какой бы грубой ни была вивисекция, она начала давать результаты. Мне требовалось спешить, пока я не утратил контроль над разумом.
Сделав отчаянное усилие, я притянул к ладоням ещё два лунных «жгута». А через пару секунд к ним добавились два других. Я ставил на карту всё, разгоняя себя до максимума, до физического предела.
Я концентрировал в руках силу всех шести лун, висящих над северным полушарием. Три зимние, три осенние — все они метнули ко мне свои силовые линии.
Вещун же продолжал вскрывать мою память.
В зеркале появилась картинка — блёклая и размытая. Вроде бы какая-то улица, невероятно широкая, с самоходными экипажами на колёсах. Подробности были пока плохо различимы, но изображение постепенно приобретало чёткость и глубину.
А комнатёнка вокруг меня, наоборот, стала размываться.
Счёт пошёл на секунды.
Я напряг мышцы изо всех сил. В глазах потемнело. Шестёрка лун, вцепившись в меня «жгутами», тянула мои руки в разные стороны.
— Сиди тихо! — рявкнул Вещун. — Предупредил же…
Закончить фразу он не успел.
Я разорвал оковы, раскинул руки — и тут же нанёс удар, метя ему под дых.
Вещун рефлекторно выставил блок, усиленный лунами. Поэтому пострадал не слишком, но отлетел к противоположной стене.
Я вскочил, поднимая кресло за подлокотник. Оно казалось мне невесомым. Я замахнулся им, как дубинкой, и обрушил на Вещуна. Он подставил под удар стол, который схватил за ножку. Дерево хрустнуло. Ни один из предметов мебели не выдержал столкновения. Столешница раскололась, у кресла сломалась спинка.
Мы продолжали лупить друг друга. Хватали всё, что попалось под руку. В дело шли табуретки, спинки кроватей, створки от шкафа. Щепки разлетались по комнате, обломки падали на пол. Треск стоял оглушительный. Мы атаковали и уклонялись. Лунные нити дёргали нас по комнате, от одной стены до другой.
Это было похоже на дуэль двух марионеток — взбесившихся и наполненных чудовищной силой.
Но Вещун уступал. Его, насколько я мог судить, вели четыре луны. Не так уж и много против моих шести.
Подпитка закончилась — у него подкосились ноги. Он привалился к стене и сполз по ней на пол, судорожно дыша. Его лицо было красным от перенапряжения. Он не мог поднять даже руку, чтобы вытереть пот, заливший ему глаза и заставлявший ежесекундно смаргивать.
Я тоже едва стоял на ногах, но всё-таки сохранял остатки контроля.
Отпустив лунные «жгуты» и пошатываясь от слабости, я подобрал с пола отломанную ножку стола. Проверять, насколько быстро Вещун сумеет восстановиться, я не планировал. Задумка была проста — оглушить его и дождаться стражников. А они появятся обязательно — во всех кабаках есть сигнализация, которая регистрирует всплески лунной активности.
Я шагнул к Вещуну, с трудом замахнулся. Деревяшка в моей руке сейчас была почти неподъёмной.
— Постой, ловец… — прохрипел он глухо. — Есть предложение…
— Дай мне уйти… — Вещун говорил натужно, делая паузы. — Ты ведь договорился с Сивым, с этим крысёнышем… Значит, и со мной можешь…
— Гм. Полагаешь?
Я подтянул к себе табуретку, чудом уцелевшую после нашего поединка. Она, правда, опасно шаталась и едва стояла на ножках, но кое-как я сел. Поинтересовался:
— И что ты можешь мне предложить? За тебя дают десять тысяч золотом. У тебя при себе есть сумма, которая превосходит эту награду?
— В этом клоповнике? Нет, конечно… Но есть тайник, я тебя к нему отведу…
— Не катит. Сивого я мог контролировать по пути, поэтому согласился. Но ты придумаешь, как сбежать. Или заманишь меня в ловушку. Мне
