– Я так понимаю, о правилах мы не говорим, – через силу усмехнулся Суворовцев.
– К чему правила? – оскалился в усмешке Дауров и пожал плечищами. – Будем бороться, а там как Аллах решит.
– Я не мусульманин, – напомнил Мишка.
– Тем хуже для тебя, – пожал плечами горец. – Аллах гяурам не помогает.
– Что, свою свору туда же притащишь? – ухмыльнулся Михаил.
Незнакомец, стоявший рядом с Ильясом, снова наметился пнуть Суворовцева. Миша видел, как тот даже занес ногу. Но Дауров в этот раз не позволил.
– Какая же это свора, Мища? Это все мои братья. Они тоже будут, чтобы убедиться в том, что ты будешь бороться честно.
Но в глазах горца парень прочел совсем не то, что услышал: «Если ты снова будешь побеждать, мои братья позаботятся о том, чтобы ты проиграл».
– Кстати, чтобы ты не увильнул, дэвушку мы оставим у себя. До завтра. Отдадим тебе ее после нашей схватки, если сможешь держаться на ногах.
– И в палыцыю не звани, бэспалэзно, – заявил новоявленный родственник Даурова.
Двери кабины, отпущенные нападавшими, свободно закрылись, и лифт поехал вниз. Суворовцев как сквозь вату слышал, как южане, шумно гогоча, скатились по лестнице на первый этаж. С учетом слабой силовой установки лифта обогнать кабину на спуске мог даже ребенок. Так что не стоило и думать перехватить горцев на первом этаже.
С трудом поднявшись на ноги, Михаил выбрался из лифта и, по минимуму приведя себя в порядок, вышел вон из подъезда. Он даже не пытался гнаться за Дауровым со товарищи. Все равно это бесполезно. Сейчас следовало не торопясь продумать дальнейшие действия. Присев на лавочку, он попытался привести в порядок скачущие мысли. Первое, что всплыло в голове спустя десять минут: даже если он немедленно отправится в полицию, то все, что в дежурной части сделают, это зафиксируют обращение. Пропавшего человека все равно начнут искать не сразу, а через трое суток. К тому же искать Мину не нужно. Суворовцев и так знал, где она находится. Во всяком случае, у кого – он знал точно. А уточнить адрес – дело времени.
Был вечер. На город постепенно опускались сумерки. В мае хоть и длинные вечера, но и они в конечном итоге сменяются тьмой. Суворовцев довольно бодро двигался по направлению к центру города. Ловить машину он не стал. В голове уже роились идеи.
В квартиру номер пять в доме двадцать один по улице Копылова Миша ворвался как ураган. Сначала он долго звонил в дверь. Открывшего молодого парня Суворовцев просто снес, не дав тому даже мгновения на удивление. Промчавшись по длинному коридору, свернул влево и толчком открыл дверь в угловую комнату. В ней находились человек восемь, и все дружно курили. Дым, что называется, стоял коромыслом. Его клубы витали в воздухе, сталкиваясь со стенами и потолком, и смешивались, порождая немыслимые иллюзорные фигуры. Впрочем, это великолепие также было недолговечным и распадалось от первого же движения воздуха, ненавязчиво напоминая собравшимся о недолговечности окружающего бытия.
Все присутствующие дружно повернули к Михаилу головы. Люди были явно недовольны его вторжением. А недовольство таких субъектов могло вылиться для нежданного пришельца серьезными неприятностями. Все присутствующие в комнате были как на подбор крепкими, широкоплечими парнями двадцати пяти – тридцати лет. И при ближайшем рассмотрении становилось ясно, что мало кто из них был обременен сколь-либо развитым интеллектом.
– Че за…. – ближайший парень шагнул к Суворовцеву.
Глазки здоровяка под низкими бровями злобно блестели. Толстая, увенчанная широкой татуированной кистью с короткими сарделькообразными пальцами рука потянулась к Михаилу. Одновременно сзади возник парнишка, которого Суворовцев снес при входе.
– Бизон, завянь. Артик, вали на пост, – властный голос, раздавшийся из глубины комнаты, остановил пыл бугая. – Это братан Васьки Косого. Ты заходи, Мих, и давай сюда.
– А-а-а, – пробасил моментально смутившийся Бизон. – Прости, брат. Заходи, стало быть.
Суворовцев шагнул внутрь комнаты, разрезая, словно ледокол торосы, висящую дымовую завесу. Со всех сторон потянулись руки. Знакомые и не очень ребята хлопали Суворовцева по плечу, норовили пожать ладонь или каким иным способом поприветствовать, выразить дружелюбие.
Через пару минут Михаилу удалось пробиться к позвавшему его субъекту, известному в определенных кругах как Блин. Коренастый, широкоплечий, коротко стриженный, с шеей и замашками профессионального борца, он был главарем местной группировки и по совместительству другом и сослуживцем покойного брата Мишки – Василия Суворовцева. На нем были широкие военного покроя брюки, полосатая майка. На ногах – берцы. Мужчина сидел на диване, вертя между короткими пальцами правой руки нож. Клинок рыбкой скакал в руке, то прячась, то выказывая свое жало в самом неожиданном ракурсе.
– Здорово, братуха, – главарь поднялся с дивана и обнял Суворовцева. В приближении оказалось, что Блин был ниже Михаила на голову, зато шире почти вдвое. – Как сам, как родаки?
Блин жестом пригласил Михаила присесть и сам плюхнулся на диван. Суворовцев последовал примеру хозяина. Здесь можно было приличий особо не соблюдать. Главное, не задеть пацанскую гордость.
– Выпьешь? – Блин потянулся к стоящему рядом с диваном столику на колесах, на котором громоздились разнокалиберные бутылки. Этикетки в основном были не отечественные.
– Спасибо, все хорошо, – сдержанно ответил Михаил.
– Ты по делу или просто так заглянул? – Блин пристально поглядел в глаза парню.
– Извини, по делу.
– Ну так чего ломаешься? Давай базарь, че от старых братовых корешей надо? – улыбнулся Блин. В этой гримасе Суворовцев уловил нотки торжества. Но отступать было поздно.
Когда-то Блин, в миру – Сергей Паликовский, и Васька Косой – старший брат Михаила – были хорошими друзьями. Сидели за одной партой, учились в одном техникуме. Боролись у одного тренера. Даже в армии в одной части служили – в полку ВДВ. Когда же демобилизовались, то оказалось, что половина предприятий в городе закрыты. Работы не было. На рынках заправляли выходцы с Кавказа. Да и не только на рынках. Вся торговля была занята бойкими чернявыми горбоносыми бизнесменами. В городе появились наркотики. Стайки крепких молодых людей от нечего делать занимались мелким грабежом. В общем, два демобилизовавшихся парня со средним специальным образованием не могли найти себе места в новом для них обществе. Тогда они организовали банду. ОПГ, как ныне принято такие называть. Возглавил группу Василий Суворовцев. Дела у друзей шли вполне успешно. Подмяв под себя несколько более мелких банд, они расширили сферу влияния на всю западную часть города. Банда Суворовцева контролировала несколько рынков, пару крупных магазинов и казино. Даже два предприятия, которые еще работали, попали в сферу интересов Васьки Косого и Блина.
Родители – люди интеллигентные – были против криминальных занятий старшего сына. Отцу, конструктору «старой школы», было абсолютно непонятно, как можно зарабатывать себе на хлеб, разрушая, а не создавая что-то. Но родные ничего поделать не могли. Старший сын увяз в криминальном бизнесе крепко. Родители только взяли с Василия слово, что младших братьев тот в банду не потянет. Тот сдержал обещание, строго-настрого запретив Михаилу даже думать о бандитских делах. А когда тот, ослушавшись, попытался втереться в банду через Блина, Васька выпорол Мишку, как нашкодившего подростка. Просто перегнул его через колено и отходил своим широким солдатским ремнем по заду, благо что не голому. Мишка тогда страшно разозлился на брата. Но потом между ними состоялся разговор, и Михаил понял, почему так против старший брат. А через полгода Васька погиб. Погиб глупо и ни за что. Его застрелил снайпер из конкурирующей ОПГ. Конечно, братва отомстила, но это не вернуло Мишке брата, а родителям – сына. Блин тогда сам приглашал Мишку в банду, но тот, памятуя о наставлениях покойного, отказался.
Именно поэтому сейчас Блин чуть не прыгал от нетерпения, спрашивая, что же Суворовцеву-младшему надо. И Михаил рассказал. Все без утайки. Про Мину, про Даурова, про похищение. Когда Суворовцев закончил, Блин вопросительно смотрел на парня.
