на неё из-за столь обширных знаний, она улыбнулась. — Мне рассказали Пирси, которые строили это место. Я, если честно, даже половины сказанного не совсем понимаю.
Я прошёлся вдоль выстроенных рядами ящиков.
— Нет бомб, — сразу заметил я. — И р̙̮̝̔̈́̎а̣̙͈͊ͫͦк͈̭͍ͩͭͬѐ̦̘̞̔ͫт̣̯̤̓͛͒. Для артиллерии мало снарядов.
— У нас нет разрешения на это. Всё, что мы могли приобрести хранится здесь и на других складах, — ответила Марианетта.
— У других д͚̪̘̅͋̚о̞͎̮ͫ̔̈́м̙͓͓̇ͬ̇о̦̖̘͆͗ͤв̗̦͚̔̾ͪ ̺̖̟͋͗̾ есть.
— Другие дома получают больше преференций.
— Как Р̹̮̙͂̊̋и̯̤̩̔ͣͨс̝̦̫̐͊̑т̦̬͙̍͂̇и̫̲̜̅̓̍н̠͙̣̂͆̎г͎̫͚̽̈́ͫа̖͉̼ͫ̿͑у̟̙̻͌ͣͣӟ͕̰̥́̀е̝̹̥̿̀͊р̦̰̲̿͑͆ы̱̺̲ͯ̉ͭ? — нахмурился я.
— Да, как они.
— Почему их дом ещё не прикрыли, е̖̰̩̾̽ͥс̙̗̻̽̍͑л̱̪͕͐ͣͤи͍͚̩͆ͦ͆ ͔̲̜ͤ̈̔ понятно, что они работают п͉̖̗ͯͥ̊р̯̦̪ͪ̍ͫо̺͙͔ͦ̌̒т͎̲̫̅͌ͯи͚̪͈ͪͦ͐в͍̣͔ͮͭ̽ ̯͕̮ͭ̃̚государства? За ту же государственную измену. Д̠̰̩̆̋ͪв̼̖͍̅͛͒а͙̜̮ͦ͑͊ ̦̞͍̌̒̏г̩̲͎̈́̓̆о̠̭̥̓̀̓д̦̪͉͐̏ͨа̩̱̤ͪ̎͋ ̩̤̹ͭͬ̈ — достаточный срок, чтобы всё стало понятно.
— Государь не может просто так вмешаться. Если вмешается без веских доказательств, другие дома могут взбунтоваться. Сегодня он пошёл против Ристингаузеров, а завтра пойдёт уже и против них. Они не давали повода подозревать себя.
— А как же й̭̭̺̅̈́х͙̹̰̆̀́ ͉̘̥̉̓ͧ война с Микельсонами? — напомнил я.
— Личные разногласия не значат преступления против государства, — вздохнула она, проведя рукой по ящикам с боеприпасами. — Всё не так просто, и даже если все знают… нет, когда все знают, это другое, но сейчас далеко не всем очевидно, что за игру ведут Ристингаузеры. Кто в здравом уме пойдёт против государства, Грант?
— Никто, — сразу ответил я.
— Вот все так и считают. Так оно и выглядит.
На этом экскурсия подошла к концу. Под конец меня привели к моей новой комнате. Служанка, которая меня сопровождала, поклонилась.
— Господин Барбинери, если вам что-либо ещё понадобится, сразу вызывайте меня, я буду рада служить вам.
— Да, хорошо… — пробормотал я.
Такое трепетное ко мне отношение несколько напрягало и отпугивало, если быть честным.
Служанка ещё раз поклонилась и направилась по коридору дальше в то время, как я открыл дверь в своё комнату.
И сразу понял подвох.
Никто не сказал мне, что это не моя комната — это наша комната. Именно что наша, так как на кровати, где спокойно был уместилось человек шест сейчас сидела Катэрия с двумя девчушками по обе стороны и читала им книгу.
— … шёл серый волк, шёл, всё глубже и глубже в лес… Грант, проходи, не бойся, — она даже не оторвала взгляда от книги, — и пришёл он к домику голубой шапочки…
Но детям уже не была интересна книга. Они в ужасе смотрел на меня, прижавшись поближе к Катэрии и вцепившись руками так, будто боялись, что я сейчас подбегу к ним и заберу с собой к демонам. Глаза детей были такими большими, что казалось занимали половину лица.
— Ну что такое… — выдохнула она, отложив книгу. — Чего вы его боитесь? Он же вам папа. Смотрите, совсем не злой.
— Мама, он страсьный! — пискнула светловолосая, уже начав плакать.
— Ничего он не страшны, Дора, — погладила она её по голове, после чего встала с кровати. — Смотри.
— Мама, нинада, он сделяет тебе больна! — черноволосая девчушка вытянула руку, пытаясь остановить Катэрию.
— Ничего он не сделает. Верно, Грант? — Катэрия подошла ко мне, после чего обняла. — Вот видите, ни такой уж он и страшный.
Только дети этого не видели. Одна ревела, продолжая тянуться к матери, а другая спрятала лицо в одеяло, боясь на это смотреть. Кажется, я сделал им психологическую травму.
В их возрасте… а я не знаю, каким я был в их возрасте, но вряд ли таким же сопливым и трусливым. Когда Тень очнётся, надо будет его об этом лично спросить. Он мне должен был много чего рассказать.
— Понятно… — вздохнула Катэрия, после чего поцеловала меня в щёку. — Я пойду, уложу их, а ты пока… подожди меня.
Она развернулась и направилась к кровати, после чего ловко подхватила обеих и понесла их в соседнюю комнату, дверь в которую была в нашей.
Пока Катэрия укладывала их, я прошёлся по нашей спальне оглядываясь. Первым делом подошёл к окну, чтобы проверить окна. Никакой паранойи, просто хочу быть уверенным, что место защищено хорошо.
Окна в комнату были бронированным, толщиной в сантиметров пять. Сами стены в этом помещении, как я сразу обратил внимание, были заметно толще, чем в других. Сама комната была обставлена как полагается аристократам с достатком. Дорогая мебель, свой камин, несколько книжных шкафов, около которых стояли кресла для чтения и лампы.
На тумбе… или это был комод… без разницы, на нём стояли фотографии с Катэрией, Марианеттой и детьми. На одной она держала их обоих, на другой уже Марианетта держала детей. Где-то они стояли вместе, где-то была одна Катэрия.
Одна из фотографий и вовсе запечатлела очень опасную маленькую личность, которая любила откручивать детали с машин. Внешне она никак не изменилась, но хотелось верить, что в душе перестала быть той диверсанткой, которой была в своё время.
Я так долго рассматривал множество фотографий, выставленных в ряды на мебели, что Катэрия успела к тому моменту уже уложить детей и выйти из детской комнаты.
— Жаль, что на них нет тебя, — негромко произнесла она, взяв ту, где была изображена с двумя конвертами из одеял. — Ты всё пропустил…
— Это б̱͙̳͆͆̚ы̖͎̲̂ͮ͊л̥̰̝͋ͣ̚а̩͈̟̌͐͊ ̳̼̟ͥ̋ͤн̠͙̖̋̒͗е͈̰̟̿͋͊ ̩̩̠̓͐̽моя вина.
— Да, я знаю… —вздохнула Катэрия и отложила рамку обратно. — За это время многое поменялось. Марианетта не уставала повторять, что ты был её судьбоносной встречей.
— Главное, чтобы н͇͇͎ͭ̔̓е̻͓̰ͤ̈ͫ ̯̱̘ͣ͗̆роковой.
— Не сгущай краски, — поморщилась она.
— А Грог, Зигфрид?
— Ну они же появились позже. Зигфрид появился позже, а Грог… Грог шёл за тобой, — она со вздохом посмотрела мне в глаза. — Ты сильно изменился, Грант. Стал массивнее.
— Последствия дара.
— Да, я видела… хотя так и не поняла, что за дар, если честно.
— Плохой.
— Это правда про управление изгнанниками?
— Да. В к̞͙̪ͤ̉̐а̹͕̞̊̿ͤк̙͕͙̆͑̒о̜͚͇ͩ͋̂й̬̫̿̇̅ͅ-̩̫̣ͨ́̎т̺̼͔ͬ́̄о̺̗̬͋̇̚ ̗͚̫͌ͣ̾мере. А как твой отец? Пытался выйти с тобой н̫̯͈͗̊̌ӓ͙̖̹́̀͌ ͇̤̭ͪ̍ͤс̫̪͈͛̋ͫв̫̠̥̌ͮ͐я̘̙̫̄ͮ̓з̗͈̱̐́ͧь̘̠͓̄̑ͬ?
— Я пыталась. Один раз, когда родились Дора и Мара…
— Дора и Мара? — переспросил я.
— Точно, я же тебе не сказала, — вспомнила Катэрия. — Та, что светленькая — Дора. Та, что тёмненькая Мара.
Дура и шмара. Катэрия прямо-таки выбила джек-пот, назвав так дочерей. Просто удивительно, как ей в голову пришло их так назвать, но не догадалась,
