сразу стрелять ему в голову.
— Ебучие пироги! Как же больно! — хватаясь за поражённое место, вскричал Сварог.
— Ну а как ты хотел? — усмехнулся я, подходя к нему ближе. — Хороший пистолет, плохой друг, злой противник. Что из этого имеет значение, когда в тебя летит пуля?
— Иди в жопу! — сквозь стиснутые зубы простонал Серж Дачаев, оседая на пол.
Я подошёл к нему на расстояние двух метров и прицелился прямо в голову. Сварог посмотрел на меня с болезненным выражением лица и скривился:
— Может, не надо, брат?
— Надо, Серж, надо, — произнёс я с металлом в голосе. — Надо было думать, прежде чем решаться поднимать оружие против меня. Связался с лучшим — умри, как все!
Щёлк!
Сварог свалился прямо мне под ноги. По телу здоровяка прошла короткая волна судороги, и он замер. Я хищно усмехнулся, покачал головой и проследовал мимо, надевая на ходу шлем.
Теперь мне предстояло сыграть в прятки со снайпером, что могло оказаться самой сложной задачей в ходе всей операции. Главная цель миссии — найти и уничтожить лидера противника. Я полагал, что снайпер, сумевший столь ловко переиграть Ни́кту, и был тем самым лидером. Полной уверенности у меня не имелось, но вероятность оставалась крайне высока.
Я прошёл к лестнице, стараясь ступать беззвучно, на каждом шагу всматриваясь во все стороны, особенно тщательно глядя под ноги. В любом месте могла оказаться мина или растяжка, с любого направления на меня могло смотреть дуло снайперской винтовки — от этого омерзительного чувства на моей спине выступил пот, а тело содрогнулось. Меня окутывала давящая тишина и полная темнота, даже дышать как будто стало труднее.
Прижавшись к стене, я осторожно поднялся на второй этаж, а на самом верху переступил через спрятанную под накрошенным бетоном мину, которую едва заприметил в последний момент.
Хотя её, вероятно, поставили в виде отвлекающего фактора. Потому как я едва не угодил в растяжку, установленную прямо за миной — лишь многолетняя выучка и натренированное проворство позволили мне проскользнуть мимо опасной ловушки.
Сварог неосторожно упомянул, что ждёт подмоги, поэтому я решил немного схитрить. Противник мог оказаться уже очень близко на подходе или затаиться в засаде. В любом случае, мне не очень хотелось разгуливать по заминированным этажам, подставляя спину.
Я выбрал самый тёмный уголок с укрытием в виде опрокинутого обгоревшего стола и направился прямо к нему. По пути подхватил с пола ножку от одного из разбросанных по залу поломанных стульев. Устроившись поудобнее в засаде, я ещё раз внимательно осмотрелся — не обнаружив никаких признаков движения, я как следует прицелился и запустил ножкой прямо в растяжку.
Прогремел взрыв. Далеко не настолько мощный, чтобы разнести этаж, но вполне достаточный для насильственного отделения ноги от тела нерасторопного штурмовика. Пригнувшись как можно ниже, я замер и стал ждать.
Мучительно медленно текли минуты: пять, десять, пятнадцать, двадцать…
Ничего, кроме заунывного скрежета раскорёженного здания, не нарушало тишину. Мне уже казалось, что мой план с треском провалился, когда краем глаза я заметил лёгкое движение в противоположном конце зала. Я стал вглядываться внимательнее, переведя линзы в режим бинокля.
Активировать тепловизор — затея в данной ситуации абсолютно бесполезная. Вражеские скафандры, ровно как и наши, отлично маскировали тепло тела и сливали фигуру с окружением. Режим ночного зрения тоже не сильно помогал.
Смутная, едва различимая тень словно проскользнула у дальних полок. Хотя, возможно, это было всего лишь игрой моего воображения. Я продолжил неотрывно смотреть в том же направлении — и вновь уловил едва заметное движение. Определённо, там кто-то осторожно продвигался по кругу вдоль стены, держа лестницу под постоянным визуальным контролем.
Я превратился в статую, практически забыв, как дышать. Тень постепенно приближалась. Я терпеливо ожидал свою жертву, словно паук посреди тщательно сплетённой паутины.
Спустя минуту я уже мог довольно отчётливо видеть стройную женскую фигуру с оружием в руках.
Я отлично понимал, что если кто-то появится в зоне её видимости, то будет уничтожен в то же мгновение. Она отличалась невероятной скоростью реакции и абсолютно никогда не давала промахов. По крайней мере, за последние пять-шесть лет так уж точно. Шансы одолеть столь умелого противника изначально были крайне низки, а при прямой видимости стремились к нулю.
Но всё же она проявила неосторожность, поддавшись искушению взглянуть на того, кто подорвался на растяжке — на это я и рассчитывал. Едва она поравнялась со мной, я резким движением поднёс Тор к её затылку.
— Тихо, милая, — почти нежно прошептал я. — Бросай винтовку, руки в гору и не рыпайся. Даже не думай.
— Лазарь, — произнесла она, послушно выронив СВД и подняв руки над головой. — Ты же не станешь стрелять в собственную жену?
— Ещё как стану, Лилит! — поспешил я заверить.
— Неужели не проявишь даже капли жалости? Хотя бы в память о старых временах?
— Я ищу причину этого не делать, но перед моими глазами каждый раз всплывает душераздирающее воспоминание о том, как ты однажды недосолила мне суп.
— Какой ещё суп, дорогой? — неподдельно удивилась Лилит. — Я в жизни супов не готовила.
— Вооот, — мрачно протянул я. — Сама призналась! Ты мне даже никогда не готовила супов. И после этого ещё смеешь рассчитывать на какую-то жалость?!
— Великая Пустота, — обречённо вздохнула девушка. — А что со Сварогом?
— Минусанул. Что ж ещё с ним делать, раз он выбрал твою сторону? Но я дал ему шанс. Мы с ним провели честную дуэль, как это делали в стародавние времена покорения диких земель.
— Опять твои ковбойские замашки, — едва слышно усмехнулась Лилит. — Ну хорошо, а мне ты такой шанс предоставишь?
— Это чисто мужские дела.
— Ты сексист!
— Ещё какой! Хотя погоди, я не припомню, чтобы ты прежде материлась. Что с тобой случилось, дорогая?
— Это не мат, — уверенно молвила девушка.
— Что это вообще значит? — я наморщил лоб, пытаясь вспомнить незнакомое ругательство.
— Это архаизм, древнее устаревшее слово. Вроде как означает, что ты предвзято относишься к противоположному полу. В общем, дискриминируешь людей по половому признаку и не относишься как к равному. Как-то так.
— О, как заковыристо. Если я одинаково хладнокровно стреляю по мужчинам и женщинам, это считается, что ко мне вот это отвратительное определение не применимо?
— Ты отказываешься провести дуэль со мной, — справедливо отметила Лилит. — Сказал, что это чисто мужские дела.
Я внимательно следил за её правой рукой — очень медленно, миллиметр за миллиметром, она ползла вниз по направлению к поясу, где висел «Цезарь» — серебряный пистолет с замысловатой гравировкой вдоль ствола, который ледяная королева назвала в честь прежнего владельца.
