— Же-е-есть, — промычала Ленка, которая тоже выглянула из-за угла.
— Ага. К тому же эти несчастные — цвет аристократии Империи. Точнее были цветом, пока не стали неугодны Корсакову, — сдавленно проговорил я, заметив на ступенях некоторых из тех дворян, кого видел на новогоднем балу в Императорской академии магии. Казалось, что это было в какой-то другой жизни.
— Вань, как нам выбраться отсюда? Это единственный выход? — взволнованно протараторила сообразительная попаданка, которая, похоже, вообще была не склонна к панике. Или она уже отпаниковала своё и теперь включила мозг?
— Я, конечно, не специалист, но вряд ли в темнице для магов много выходов, — задумчиво произнес я, понимая, что мы попали в глубокую жопу.
— Но… но тогда нас снова вернут в те обоссанные камеры, — дрожащим голосом проговорила Ленка. — Даже я понимаю, что эти чуваки на лестнице ничего не смогут сделать с теми, кто в них стреляет.
Я хотел сказать ей что-нибудь ободряющее, но поспешно закрыл рот, услышав сильный командный голос, который донесся из-за поворота лестницы:
— Это говорит комендант граф Измайлов! Немедленно сложите оружие! Ваши маги у нас. Вам не выбраться из темницы! А если вы сдадитесь, то мы всех помилуем! Вас будет ждать лишь одно наказание — выдворение из страны! У вас минута на раздумье, после чего я отдам приказ начать атаку! Время пошло!
Глава 26
Ленка схватила меня за плечо и горячо протараторила в самое ухо:
— Надо соглашаться. Нас всего лишь выдворят.
— Да, надо соглашаться, — выдал я, задумчиво наморщив лоб.
Биться? Мы обречены на провал. Прятаться? Тоже не вариант. Нас рано или поздно найдут. А вот ежели попробовать следовать моему плану, ведь мы вернёмся на исходные позиции… Я снова окажусь в заточении. А это значит, что мой план всё ещё может сработать. Притом даже без людей Грачёва. Я же не дурак, чтобы складывать все яйца в одну корзину.
Между тем девушка удивлённо выдохнула, словно не она пару секунд назад предлагала сдаться:
— Мы правда сдадимся? А они не обманут нас?
— Обманут. Но ты виду не показывай, что изумлена их вероломством. У меня есть идея, — отчеканил я, вышел из-за угла и громко произнёс, направив револьвер в спины бойцов первого отделения и Императора: — Бросайте оружие, господа!
Весь квартет обернулся, а полуголые заключённые на лестнице замерли, прижимаясь к стене. Их осталось всего пятнадцать человек, а остальные мёртвыми куклами лежали на ступенях, по которым стекала кровь. У подножия лестницы уже образовалась внушительная тёмно-красная лужа.
— Это вы бросьте оружие, Иван! — закричал Голубоглазый. — Разве вы не понимаете, что нас не выпустят отсюда! Слова коменданта — враньё! Мы должны найти другой выход! Нам нельзя сдаваться!
— Другого выхода нет, — отрезал я, сурово глядя на бойцов первого отделения. — И вы это прекрасно понимаете. А вот тех бедолаг на лестнице действительно могут всего лишь выдворить из страны. В их случае комендант может сдержать своё слово. А если они сейчас скрутят вас, то ещё сильнее повысят свои шансы на спасение. К тому же у вас практически не осталось патрон.
— Замолчи! — взвизгнул Александр и помчался на меня, бешено сверкая глазами.
— Государь! — крикнул ему в спину Голубоглазый.
И тут прозвучал грохот выстрела. Пуля вырвалась из дула моего револьвера и насквозь прошила левую ногу Императора. Он заорал от боли, упал на пол и уставился на меня круглыми глазами. В его взгляде воцарился шок. Он не верил в то, что я выстрелил в него. Но шок длился недолго. Император принялся орать от боли и поливать меня отборной матерщиной, от которой даже у бывалого портового грузчика уши бы свернулись в трубочку. И на фоне его криков на троицу сотрудников первого отделения с отчаянными воплями бросились заключённые.
Узники поверили в мои слова о том, что их шансы на спасение возрастут, ежели они спеленают практически лишённых боеприпасов бойцов во главе с Голубоглазым. А те, в свою очередь, стали отстреливаться от заключённых. Но у них и правда практически не было патронов. Поэтому их револьверы грохнули лишь три раза, насмерть поразив двух узников. И после этого на троицу мужчин налетели разъярённые заключённые. Они повалили их на пол и стали жестоко избивать, вымещая на них всю свою боль и страх.
И вполне возможно, что заключённые забили бы насмерть бойцов первого отделения, но тут в коридор со стороны лестницы ворвались десятки людей в форме охранников. Они мигом стали направо и налево раздавать удары винтовочными прикладами, отчего узники попадали на пол, прикрывая головы руками. А охранники принялись умеючи надевать на них кандалы.
Визжащего Императора тоже не обошли стороной. На его руки надели «браслеты».
Я же бросил на пол револьвер, поднял руки и наигранно гордо заявил:
— Судари, я надеюсь на то, что комендант сдержит своё слово…
— Надейся, — глумливо рыкнул какой-то усатый мужик и ударил прикладом в мою многострадальную голову. И я даже не пытался увернуться, из-за чего опять познал все прелести насильственной потери сознания.
Хрен знает сколько времени я пробыл во тьме. Однако одно могу сказать с уверенностью — на сей раз я приходил в себя ещё более неохотно. В черепной коробке пульсировала боль, тело не слушалось меня, а до ушей доносилось приглушённое бормотание. Потом оно стало намного сильнее и отчётливее. Бормотание уже раздавалось не где-то там, а вокруг меня…
Тут я наконец-то сподобился распахнуть веки и с изумлением увидел декана факультета некромантии Дмитрий Александровича. Его крупная медведообразная фигура обнаружилась в паре метров от меня. И именно он что-то и бормотал на манер молитвы.
Но заметив, что я пришёл в себя, некромант тотчас заткнулся и весело поприветствовал меня:
— Премного рад вас видеть, Иван.
Я не стал ничего ему отвечать. Поморщился от боли, проморгался и осмотрелся. Теперь судьба-злодейка занесла меня в вытянутое, как пенал, глухое помещение из всё тех же серых, плохо обработанных булыжников. Похоже, как я и рассчитывал, из темницы меня не вывезли, а всего лишь перенесли на ярус повыше. Тут с потолка свисали лампы в жестяных абажурах. И их электрический свет освещал десяток людей в монашеских рясах и с кожаными масками на лицах. Народ рядком застыл возле дальней стены и словно ждал приказа.
А я, в свою очередь, находился в центре помещения. Мои руки и ноги оказались связаны крепкими кожаными ремешками, которые больно впивались в кожу, а из одежды на мне продолжали красоваться лишь нижние штаны. При этом ещё один довольно длинный плетёный ремешок вёл от моей шеи к толстому деревянному столбу. Он пронзал помещение от пола до потолка, точно стриптизерский шест.
Охренеть! В другой ситуации я бы подумал, что мне придётся станцевать стриптиз в клубе любителей БДСМ. Однако тут явно пахнет ритуалом… Всё именно так, как мне мыслилось. А значит, надо выпустить наружу свой актёрский дар.
— Что вы задумали? — мрачно спросил я у декана, кое-как приняв сидячее положение. Ремешок на шее не позволял мне отодвинуться от столба дальше метра, так что я просто облокотился на него обнажённой спиной.
— О, мой юный друг, вас ждёт великое будущее, — улыбнулся Дмитрий Александрович, который, как и все, кроме меня, был облачён в рясу. — Вам предстоит стать вместилищем для Повелителя мёртвых. Ему нужно ваше тело. Заполучив его, он снова обретёт все прелести жизни живого человека, но в то же время будет бессмертным. Чудесно. Не правда ли?
— Нет, не правда, — буркнул я. — Может, он лучше займёт ваше тело?
— Я бы с великой радостью отдал его, но оно не подходит, — ответил некроманта, фанатично блеснув глазами. — Повелитель сумел создать зело сложный ритуал, который может перенести его драгоценное сознание лишь в того, в ком есть копия его дара. А таких людей лишь трое, включая вас.
— Ясно, — глухо промычал я и вспомнил артефакт, который поменял местами сознание Лёхи и кота. Этот артефакт хранился у Хозяйки болот, но создал его Повелитель мёртвых. Похоже, он уже давно экспериментирует с переселением сознаний. — А на кой чёрт Повелитель вырвал из другого мира девчонку с розовыми волосами? Или вы сами не в курсе?
