Два километра до «Чайхоны» группа сталкеров миновала почти без приключений. Для Зоны это нехарактерно, но иногда случается. У Мишки было предположение на этот счет. Но он благоразумно помалкивал. Сталкеры – народ резкий. Иной раз и жестко высмеять могли. Многие не верили в мистическую составляющую Зоны. Для них она была нечто вроде места неудачного эксперимента. А значит, просто территорией для заработка. Или для того, чтобы убежать. От чего угодно – от конфликта с сильными мира сего, от возникших на работе неразрешимых проблем, от опостылевшей семьи, когда исчезли любовь и взаимопонимание. Для иных уход в Зону был неким способом самоубийства. Ведь есть категория неизлечимо больных телом людей, дух которых не желает сдаваться смерти, а характер вынуждает искать место, где тебя не будут преследовать жалость и сочувствие. Иными словами, кто-то бежит от проблем, кто-то от себя. Мишка же считал, что Зона живая, мыслящая. Он до конца пока не определил для себя, что или кто это. Вместе с тем он понимал, что это не просто территория. Он чувствовал, что за ним наблюдают, его действия анализируют. Это немного напрягало, и парень искренне рассчитывал, что это не паранойя и не проявления шизофрении. Но ни с кем не делился этими мыслями. Даже с Ворчуном, от которого ничего не скрывал. Не потому, что боялся насмешек. На колкости ему было наплевать. Да и особо ретивый насмешник вполне мог вместе со словами проглотить зубы. Просто Мишка хотел убедиться в своей правоте, прежде чем обсуждать такие тонкие вопросы.
* * *
«Чайхона» возникла из-за поворота вдруг. Вроде и перелесок не густой, но хутора до последнего не было видно. Когда-то тут была небольшая деревушка – домов десять. Сейчас от них остались в основном обгоревшие и обвалившиеся остовы. Уцелел только один дом – в центре населенного пункта. Трехэтажное строение явно было укреплено обитателями и обнесено забором, который просматривался даже с околицы. Над крышей реяло зеленое знамя. В пятидесяти метрах левее от развалин крайнего дома виднелась яма с оплавленными краями. Пламя какой температуры здесь бушевало, что спекло песок и почву в стекло, Мишка не представлял. Подобное под силу лишь вулкану или ядерному взрыву. У крайних развалин сталкеров остановил пост внешней охраны.
– Эй, сталкеры, кто такие будете? – окрикнули из нагромождения обугленных бревен.
– Мы вольные сталкеры. Возвращаемся из Припяти, – ответил Мишка, идущий впереди колонны.
– У вас есть что предложить Караванщику? – продолжался допрос.
– А ты сначала прими, проводи гостей, накорми, напои, а потом, ети тебя в тряпки, и вопросы задавай! – рявкнул Ворчун над ухом Мишки, заставив того вздрогнуть. – Или в этом месте не привечают сталкеров?
– Назовитесь, кто ведет группу? – после недолгой паузы последовал вопрос.
– Ворчун и Травник, – поспешил ответить Мишка. – Пропустите, с нами раненый, и ему нужна помощь. Пока мы препираемся, он истекает кровью.
– Травнику в этом месте всегда рады, – последовал ответ. – Проходите. Друзья Травника и нам не враги.
Сталкеры прошли по коридору между обгорелых развалин. Уничтожил ли огонь дома, когда шел бой, или строения были сожжены вандалами, Мишке было неведомо. Да и не каждый специалист по пожарной безопасности разберется на глазок в причинах пожара. А тут и вовсе фармацевт-недоучка. Но Мишку не покидало ощущение, что дома пожгли нарочно. Возможно, пытались создать нечто вроде засеки. С этим Суворовцев мог согласиться. Тут было от кого защищаться.
Спустя минут пять сталкеры добрались до центрального здания. Оно и впрямь оказалось обнесенным глухим забором, верх которого был увит колючей проволокой. Внутрь вела узкая калитка, над которой красовалась вывеска «Чайхона».
– Чай, горячий чай, хороший чай и вкусный чай, – тихонько пропел Ворчун, подражая известному шлягеру. – Чай, ети его в тряпки.
Мишка, прежде чем войти в калитку, огляделся. Кем бы ни были устроители сего заведения, со знаниями по фортификации у них было все в порядке. Над забором возвышались три вышки. Над калиткой – небольшая галерея. Стволы пулеметов, торчавшие наружу, ясно указывали на готовность защищаться до конца. К «Чайхоне» вели три улочки. По крайней мере, именно они хорошо просматривались. Все подходы контролировались пулеметчиками. Мишка не сомневался, что каждую из улочек на краю развалин охраняет блокпост.
Сталкеры прошли во внутренний двор. Кэвээна сразу забрали двое молодцов с повязками с красными крестами на рукавах. Бравый сталкер, почти лишенный сил, повиснув на руках медиков, отбыл в медчасть. Остальные прошли внутрь.
Внутри «Чайхона» представляла собой классический сталкерский бар. Разница была лишь в том, что над раздачей висел плакат зеленого цвета с надписью «Алкоголь только в антирадиационных дозах».
Бармен – типичный южанин. Веселый, круглолицый, узкоглазый. Представился Мусой. Мишка не умел отличать узбеков от киргизов, а последних от таджиков или бурят. Но то, что Муса выходец из одной из среднеазиатских республик бывшего СССР, – факт неоспоримый.
– Что желаете, уважаемые? – между тем балагурил бармен. – Барашка не обещаю, но свежий шашлык из лупоглазки имеется.
– И салат из чернобыльских помидоров, огурцов и баклажанов! – хохотнул Марен.
– Баклажаны в салат не режут, уважаемый, – укоризненно покачал головой Муса. – А овощей нет. Мясо есть, иншалла, тушенка есть. Водка тоже есть.
– А как же это? – Ворчун кивнул на плакат.
– Это для единоверцев. А вам можно в любых количествах.
– Ишь ты, ети вас в тряпки. – Ворчун лихо сбил шлем на затылок. – А ночевать есть где?
– Второй этаж для гостей, – улыбнулся еще шире Муса. – Переждать Выплеск можно в подвале, хвала Аллаху. Кстати, по прогнозам, Выплеск ближе к ночи. Так что советую задержаться.
– Подумаем, – ответил Ворчун и перешел к заказу.
Остальные сталкеры не замедлили присоединиться к Мишкиному напарнику. А у того вдруг учащенно забилось сердце и сперло дыхание. Потому что зал наполнился ароматом, который означал одно – Гюрза здесь. Мишка заозирался в поисках других входов, потому что у уличного еще топтались Марен и Колбас. Но Гюрза показалась из помещения, что располагалось за барной стойкой. Суворовцев, затаив дыхание, наблюдал, как девушка грациозно выходит из-за двери. Вычленив из группы Мишку, она приветливо ему улыбнулась и поманила пальчиком. Мишка как загипнотизированный двинулся за чаровницей. Ворчун проводил напарника одобрительным, хоть и слегка озабоченным взглядом, сталкеры – многозначительными ухмылками.
Девушка скользнула в дверь. Мишка только и увидел ее спину и услышал простучавшие шаги. Затем перепрыгнул через барную стойку и последовал за ней. Муса не чинил препятствий. Мишка не знал, зачем его позвали, но доверял Гюрзе. Однако даже в этом случае держал руку на рукояти пистолета. Да и двигался не как юноша с побитым гормонами и весной мозгом, преследующий убегающую соблазнительную девушку. Его шаг был мягок и осторожен, словно впереди не ждало ничего, кроме минного поля или растяжек в темных местах. Короткий коридор и лестница в десяток ступеней привели в большую светлую комнату. По стенам стояли низкие скамьи, пол застелен ковром. По правую руку – низкий стол. На нем ваза с цветами. В дальнем углу на скамеечке сидел человек в просторной белой традиционной рубахе дишдаше. Его лицо до глаз прикрывал белый шелковый платок. Даже от входа Мишке бросилась в глаза худоба незнакомца. Видневшиеся из-под рукавов кисти рук с длинными пальцами демонстрировали сильную степень измождения. Рядом с ним стояла Гюрза.
Незнакомец легко поднялся навстречу Мишке и сделал, прихрамывая, пару шагов.
– Салям аллейкум, Травник. Входи смело. На территории «Чайхоны» тебе ничто не угрожает. Будь моим гостем.
Травник узнал Караванщика. Узнал скорее по голосу и тому, с какой любовью, преданностью и беспокойством смотрела на мужчину Гюрза. Мишка помнил, что девушка называла Караванщика отцом. А сыграть такие дочерние эмоции, какие сейчас демонстрировала девушка, смог бы не каждый актер.
