– Кусок лозы был намотан на руку одного человека, – сказал я. – Мы с ним подрались. Он ударил меня в лицо и расплющил ствол. Тот же гибкий, мягкий, ты, наверное, знаешь. Ствол раздавился, оттуда мне на лицо брызнул сок, попал в рот.
Я провел пальцами по губам и сморщился, вспоминая дикую горечь, которую ощутил тогда.
Катя, Родион и даже Калуга удивленно глядели на меня. Болотный охотник задрал брови, отдавая дань живости моего воображения.
– Пойми, радоза смертельна, – произнесла хозяйка.
Я кивнул:
– Вот и Зоря то же самое сказала.
Эти слова, прозвучавшие небрежно, я подготовил их заранее и с самого начала ждал удачного момента, чтобы вставить в разговор. От реакции Кати и от ее последующих действий зависело все дело. Услышав это, она могла вскочить, позвать охрану, и тогда нам пришлось бы хвататься за стволы, вырубать Родиона, скручивать хозяйку…
Она действительно вскочила, но никого не позвала, лишь воскликнула:
– Что ты сказал?! Ты ее видел?
– Мы оба видели, – я показал на Калугу. – Совсем недавно расстались.
Напарник, не выдержав, вставил:
– Всего час назад, хозяйка.
– Где она? Нет, стой… – Катя выглянула в коридор, откуда донеслись шаркающие шаги – там кто-то шел, опираясь на костыль, и велела Родиону: – Закрой дверь.
Потом с недоверием поглядела на меня, на Калугу и спросила:
– Где Зоря?
– Недалеко тут, у холма, – ответил я. – В нашем грузовике.
– В машине? Она не ездит в машинах, не любит технику. Ей там становится плохо, может начаться приступ… Ты врешь!
Краем глаза я заметил, как Родион, отойдя к стене, наполовину вытащил из кобуры пистолет. Калуга переступил с ноги на ногу, переместившись немного вбок, чтоб при необходимости броситься на него.
– Так она и не ездит в ней, а лежит раненая, – сказал я.
– Раненая? – Катя шагнула ко мне, схватила за шиворот. – Что с ней?!
Я взял ее за руки, но она крепко вцепилась в воротник и не отпускала.
– Ладно, красавица, не напрягайся, – сказал я, сжимая ее запястья. – Твою сестру придушил Палач. Или как там его… такой рыжий бородатый боров, кажется, из Края.
– Да, это он. Его так называют.
– Говорю тебе: успокойся. – Краем глаза я видел, что Родион по-прежнему держит руку на пистолете и готов выхватить его, но и Калуга готов прыгнуть на Родиона. – Если хочешь, чтобы мы отвели тебя к ней, то веди себя повежливей, ладно? Короче, так: мы охотники, у нас есть тачка. Ехали по своим делам. В одном заброшенном поселке в старом доме увидели, как какой-то рыжий мужик душит ребенка. Пальнули по нему, но он убежал. Ребенка, то есть твою Зорю, подобрали. Она бормотала что-то насчет Палача, краевцев, Чума и госпиталя. Про тебя сказала. Просила отвезти… Вот мы и привезли.
– Краевцы… – повторила Катя. – Опять краевцы и Палач! Как себя чувствует Зоря?
– Плохо, – влез Калуга, прежде чем я успел открыть рот. – Понимаешь, хозяйка, не хочу тебя расстраивать, но он ее шейные позвонки слегка передавил. Или не слегка… плохо ей, в общем.
– Она лежит пластом, почти не шевелится, – заключил я.
Сейчас напарник вставил свои пять копеек точно в тему: Катю нужно было сильно дернуть по нервам, чтобы она реально перепугалась за жизнь сестры. Так и произошло – она побледнела, схватилась за горло, и мне стало немного не по себе. Ведь обманываю ни в чем не повинную девчонку, играю на чувствах… Но тут жжение в животе снова усилилось, и я мысленно прикрикнул на свою совесть: а ну, заткнись! Ты умрешь примерно через сутки… Давай, бери девицу в оборот, дожимай!
– А почему вы не принесли ее сюда? – спросил Родион. – Зоря здесь стольких людей вылечила… В Чуме ее знают все, с ней бы вас пропустили. На воротах еще и охрану дали бы, довели до госпиталя.
– Мы не через ворота вошли, – отрезал я и с подозрением посмотрел на него. – А ты вообще кто такой? Долго тут служишь?
– Это ты к чему? – его пальцы сжались на рукояти пистолета.
– Он в госпитале несколько лет, – сказала Катя. – Родион, подожди, успокойся. На что ты намекаешь, бродяга… Стас?
Я снова повернулся к ней:
– Мы хотели принести твою сестру сюда, но она… короче, у нее будто истерика началась. Забилась, задергалась. Стала бормотать, что здесь – краевцы. Ты без меня знаешь, сестра твоя странноватая такая и говорит странно. Но я ее понял так, что в Чуме, как она считает, сидят шпионы Края. Давно уже, как это называется… – я щелкнул пальцами, – внедренные.
– Потому что Край давно готовил свою операцию! – подхватил Калуга, и по выкаченным глазам, по вдохновенному лицу его я понял, что охотника посетила муза и он собирается поведать хозяйке госпиталя и ее помощнику какую-то историю, в которой правды будет не больше, чем патронов в разряженном магазине. Испугавшись, что Калуга испортит всю игру, я схватился за живот, застонал и согнулся.
– Что, брат?! – всполошился напарник, хватая меня за плечи. – Плохо тебе, а? Совсем плохо! Хозяйка! Его лечить надо!
С помощью Калуги я доковылял до стула, на котором перед тем сидела Катя, и тяжело повалился на него. Обхватив себя руками, сдавленно сказал:
– Что-то совсем прихватило. Не вдохнуть.
Катя достала из-под стола небольшой чемоданчик, на крышке которого был полустертый красный крест. Раскрыла.
– Вот, – она сунула мне в ладонь несколько зеленых пилюль, похожих на таблетки из спрессованной растительной массы. – Сейчас выпей две, потом по одной, но не чаще, чем раз в три-четыре часа. Слышишь, Стас? Не чаще!
– Это братана моего спасет? – спросил Калуга с трепетной надеждой, почти не переигрывая.
Она закусила губу, бросила на меня взгляд и закрыла чемоданчик.
– Это просто обезболивающее. От яда радозы спасения нет. Хотя Зоря, возможно, могла бы… Я не знаю, как тебе помочь! Отведите меня к сестре!
– Катерина, не ходи одна, – сказал Родион хмуро. – Ты их не знаешь. Нужно взять людей, самых надежных. Не может этих краевских шпионов тут быть много… Если они вообще есть.
Я незаметно покосился на него. Катя, закрыв походную аптечку, схватила с вбитого в стенку гвоздя короткий плащ, накинула на себя. Поскольку в животе пекло, но никакого приступа боли в данный момент не было, я бросил в рот только одну таблетку, проглотил, не разжевывая, остальные спрятал в карман. Придерживаясь за спинку стула, встал и сказал:
– Если ты в нем уверена, может пойти с нами. Но больше я никого не возьму, поэтому как хочешь: или идем вчетвером, или мы вернемся сами. Сгрузим твою Зорю там в поле, а дальше сами разбирайтесь.
– Мы идем, – с чемоданчиком в руке она направилась к двери. – Родион, пойдешь со мной? Я не приказываю.
– Пойду! – отрезал он. – Только не понимаю, как выйдем из Чума. Нас же не выпустят. Катерина, тебя не выпустят! Краевцы напали из-за тебя, и на воротах начнут спрашивать…
