раздался в мыслях девушки, мигом ту успокоив. – Даже если его слова – чистая правда…
Ты действительно думаешь, что я согласился бы просто от тебя избавиться?»
Эрида так не думала. Временами что-то внутри неё требовало стереть себя, избавив носителя от источника всех проблем, но одновременно с тем такое же что-то яростно этому противилось. И девушка, несмотря на прожитые десятилетия, не могла точно сказать, что же это было, инстинкты симбионта или нечто иное.
«Это было бы верным решением. Так ты точно выживешь, когда всё это закончится. Я уже устал терять, змейка. Устал, и теперь я хочу не только приобретать сверх того, что имею, но и сохранять. Вот только сама концепция линий мироздания подразумевает постоянные лишения и отсутствие всякой стабильности. Стоит нам оступиться и проиграть, как всё то, чего мы добьёмся здесь, обратится в ничто. Всё – кроме нас с тобой… и других подлинников».
«Обнаружить которых мы неспособны».
Фантом напрочь отказался рассказывать о способе отличить настоящего человека от копии, которой в любом случае суждено бесследно исчезнуть. И Элин, сколь бы сильно он ни желал завладеть этим знанием, понимал Марагоса. Тот не без оснований боялся раскрыться перед вознёсшимися симбионтами, а объединение или хотя бы тесное взаимодействие подлинников-людей могло с лёгкостью привлечь их внимание. В конце концов, эти твари были гораздо могущественнее бога-человека, а усиление расы людей вовсе не в их интересах.
Сам перерождённый считал, что Марагос подбирал союзников в, скажем, каждой десятой линии, удерживая их в рамках дозволенного за счёт ограниченной подачи информации. Это ведь так удобно: внимательно следить за тем, как избранные им люди идут к своим целям, попутно занимаясь тем, что нужно тебе самому.
Лишь один момент не вписывался в выстроенную Элином картину: как уничтожение симбионтов в части линий может помочь Марагосу одолеть вознёсшихся или вознести других людей? Секрет был в силе, без которой смертным никогда не достичь победы? Или у симбионтов в каждой линии хранилось нечто важное, нечто, могущее помочь обрести подлинное могущество? Ответа на этот вопрос у перерождённого не было. Он мог лишь гадать, перебирая теорию за теорией, и стремиться к силе, как он всегда и поступал.
«У нас всё ещё есть возможность взять процесс выравнивания идентичности под контроль и в конечном итоге обойти законы Мира», – сказал Элин и присел на корточки перед странным, подозрительно напоминающим небольшую змею каменным артефактом.
Многослойная и крайне сложная, эта подвижная фигура чем-то напоминала детскую игрушку, никоим образом ею не являясь. Если говорить по правде, то сложность схемы на целую голову превосходила даже венец рунного мастерства, вышедший из-под руки перерождённого – его посох, многократно усиливающий ментальные воздействия.
«А это, с позволения сказать, решение мы используем как промежуточный инструмент, способный увеличить нашу силу».
«Каким образом? – Эрида уже нащупала в фигурке нечто, влекущее её душу, но действовать не спешила – самую малость опасалась, ожидая от Элина отмашки. – Я всё ещё не понимаю, как такой сосуд может нам помочь. Мою душу нельзя отделить от твоего внутреннего мира, и я просто буду… связана с ним?»
«Практически так же, как любой человек связан со своим телом. Просто твоя душа будет в некотором отдалении от сосуда, только и всего. По крайней мере так это должно работать на бумаге».
Проверить теорию экспериментально Элин по понятным причинам не мог, из-за чего ему приходилось полагаться лишь на то, о чём ему поведал фантом, и до чего он смог дойти своим умом в крайне сжатые сроки.
«Пробуй. Я подстрахую и, если что, остановлю процесс».
В своей способности без последствий прервать некое подобие ритуала Элин был полностью уверен. Ритуалистика по понятным причинам занимала в его жизни не самое последнее место, так что опыта у перерождённого было более чем достаточно.
А Эрида тем временем набралась решимости, самолично убедилась в отсутствии на горизонте кого бы то ни было – и нырнула в омут с головой, не без помощи носителя протянув к артефакту множество нитей анимы.
В ту же секунду перерождённый ощутил нечто, что можно было бы назвать опустошением – от него словно что-то отделилось, сделало пару шагов и замерло подле вспыхнувшей изумрудным светом фигурки, которая, казалось, решила сообщить о себе всем в радиусе нескольких километров.
Несмотря на эффект неожиданности, Элин смог подавить хлынувшую из механического тела аниму, раз и навсегда решив эту проблему, – сформированная им автономная техника могла выдержать и не такое. Но вот что до осознания и принятия происходящего… Всё было сложно.
Перерождённый заранее предполагал, что этот артефакт не из простых. На то указывали и слова фантома, и его собственное небольшое исследование. Но одно дело – предполагать, и совсем другое – видеть собственными глазами. Привычная картина мира трещала по швам, так как в его понимании происходящее находилось за гранью возможного.
Душа Эриды осталась во внутреннем мире своего носителя, за счёт чего Элин сохранил полный доступ к её силе, но при этом она же находилась и вне его. Фигурка змеи, казалось, ожила, избавившись от присущей всем неодушевлённым предметам ауры.
Послушная воле змейки, каменная фигурка неумело ползла, и каждое её движение отдавалось в сознании перерождённого странной смесью чужого счастья и радости.
Что бы Эрида ни говорила, но она всегда мечтала о собственном теле. Мечтала понять, каково это – сбросить оковы и перестать быть всего лишь ассистентом-наблюдателем…
«Это удивительно! У артефакта есть своя система каналов и даже что-то вроде накопителя, заменяющего резерв!..»
Эрида всё восхищалась и восхищалась, а Элин с улыбкой на лице наблюдал за тем, как его напарница ползает по земле, стремясь прикоснуться к каждому объекту на своём пути. Камни, мелкая сухая поросль, кости какого-то зверя… Змейке было интересно всё, до чего она могла дотянуться, из-за чего анимус решил, что конструкция артефакта предусматривала даже чувство осязания.
«Мне нужна анима! Я хочу попробовать…»
Эриде не пришлось продолжать, ведь Элин понял её с полуслова. Перерождённый опустился перед змеёй на колено и прикоснулся к цепочке рун, отвечающих за накопление и передачу энергии вглубь конструкта. Он действовал по наитию, но успех не заставил себя ждать: незначительный для анимуса его ранга, но внушительный для артефакта объём силы перетёк в искусственный резерв, из-за чего высеченные в камне руны вспыхнули с новой силой.
Впрочем, светопреставление длилось недолго, и несколькими секундами позже сияние померкло, уйдя куда-то вглубь каменного тела, а Эрида, едва разобравшись с тем, что же только что произошло, воскликнула:
«Да! Я могу создавать техники самостоятельно,
