оказался диковатого вида мужчиной, со взлохмоченной чёрной бородой и совершенно неаристократичным внешним видом. Ничего общего с Амурскими.
— Это не он! — рыкнул Виталий и замахнулся, чтобы рассечь горло незнакомца, но я одёрнул его криком.
— Стой! Это ценный пленник! Раз взяли, то должны его допросить и узнать что-нибудь!
Когтистая лапа сжалась, так и не опустившись. Виталий принял человеческий облик и отвернулся, а затем сказал грубым тоном: — Уберите это отребье и посадите на несколько цепей. И ошейник с шипами внутрь, которым мы сдерживаем оборотней нацепите.
— Есть! — ответил Хельг и вместе с тайговцами вынесли азиата.
Мы с Виталием остались одни. Я подступил к нему, смотря прямо в глаза
— Какого чёрта, Амурский⁈
— Я не буду оправдываться! — он резко развернулся ко мне. — Я думал, что это мой сын, который в том году погиб на Изнанке! Только у него был такой раскрас в тигриной форме! Я помню всё до последней полоски! И пусть предки проклянут меня, если у этого чёртового холопа он не точно такой же!
Ещё секунду до этого я хотел хорошенько врезать ему. И был бы в своём праве.
Но сейчас, смотря на его перекошенное от отчаяния лицо, я даже слова дурного ему не желал говорить.
Потому что понимал, насколько ему паршиво.
— Тогда пойдём, допросим его, — уже спокойнее сказал я. — С тебя должок, за этот бросок.
Хмурый Виталий фыркнул и взмахнул рукой. — Да пожалуйста! Расплачусь, когда будем во Владивостоке! А сейчас оставь меня, я приду в себя и займёмся допросом.
Я посмотрел на стену перехода. — Оставлю. Но только после того, как тебя обработает целитель.
Переход оцепили. У него поставили наблюдателей.
Всех пленников, кроме белого тигра, затолкали в одной тесной землянке и по очереди допрашивали.
Полезного узнали немного. Но то, что стало известно, только подтвердило мои догадки.
Пираты не нападали на корабли, а приплывали к местам, где мегалодоны топили торговые суда. Пираты собирали всё, что не утонуло. Быстро обшаривали ближайшие острова, где собирали прибитые к берегу товары и, если повезёт, пленных.
Мародёры, как они есть.
Самое главное, что их командиры с точностью до минуты знали, когда можно приплыть за свежей добычей. Их наверняка координировал тот, кто управлял и мегалодонами.
Теперь у меня был весомый аргумент, в пользу версии, что они связаны. А вдобавок я смог это увязать ещё и с проклятьем и той машиной, что стояла посреди леса.
Так что даже адмирал Косаткин не смог бы не признать очевидное.
Но сначала нужно было спасти пленников, которых пиратские командиры уводили в свою землянку — прямо к Переходу.
Виталий вернулся к командованию ещё до начала допросов. Исцелённый и успокоившийся. Как только он узнал, что за Переходом есть место, где содержались пленные, он собрал тайговцев и приготовился к переходу на Изнанку.
Проблема была в том, что даже пираты не знали, что на другой стороне. Туда переходили только их командиры и то, лишь перед выходами в море.
Словно ходили туда лишь за приказами и инструкциями.
А теперь за теми, кто их раздавал, пошли мы.
Первым в переход зашли двое братьев из клана Улиткиных. Их дар позволял им быстро создавать огромную ракушку, способную удерживать атаки.
За ними трое бойцов поддержки с заряженными ружьями. Потом сразу я и Виталий. А затем и остальные.
Но всё пошло не так, как мы думали.
С другой стороны не оказалось вообще никого.
Переход вывел нас в узкую пещеру, похожую больше на выработанную шахту. На стенках были прикреплены светильники, испускающие приятное тепло. Они же и защищали от воздействия Изнанки.
Мы боевой группой прошли вперёд.
Это действительно оказалась шахта, причём вполне действующая. В горной породе виднелись редкие кусочки зеленоватых и жёлтых макров растительного происхождения. Такие добывались старателями.
Прошерстив всю шахту, мы не нашли ни одной живой души. Только выше, на поверхности, был разбит лагерь.
Очень похожий на тот, что сделали на Лицевом мире пираты. Такой же частокол, только выше и крепче. На его стенках сияли защитные светильники. Только вместо землянок там стояли примитивные хижины.
А на отшибе мы нашли две неглубоких расщелины, накрытые деревянными решётками. Для содержания пленных.
В одной я нашёл десяток человек. Голодных, тощих и смотревших прямо перед собой без каких-либо эмоций.
— Нашли пленных! — крикнул я, первым заметив людей. — Вытаскивайте их!
Только услышав мой крик, пленники посмотрели наверх и вытаращились на меня. Со страхом и робкой надеждой.
Я срезал решётку Псионическим Клинком и сорвал её, откинув в сторону.
Рядом прозвучал голос Хельга.
— Тут ещё один. Но не двигается, — он указал на вторую расщелину. К нему подбежали ещё двое тайговцев и начали помогать.
Пленники сначала не верили. Они бросались к нам со слезами на глазах. На разных языках, включая русский и английский они просили воды. И спасения, как можно скорейшего спасения.
Их мы первым же делом проводили с Изнанки. Кроме последнего, того, который ютился в отдельной расщелине.
И я, кажется, понял, почему его поселили отдельно. Потому что Чутьё на него никак не реагировало.
— Оставьте меня, добрые люди, — прохрипел он, тяжело дыша. — Меня уже не спасти. Болезнь уже завладевает моим рассудком, я вижу красные сны.
— Как давно ты болен? — я подошёл к нему.
— Уже несколько дней, господин, — он ровно поклонился, соединив перед собой кулак и раскрытую ладонь.
Грязные длинные волосы на голове и бороде спутались, не давая рассмотреть его лицо. А испачканные в земле, некогда оранжевые одежды были мне незнакомы. Но говорил он на чистом русском.
— Откуда ты?
— Я из Китая, господин. Мои родители были русскими торговцами и осели в западной части поднебесной. Там я вырос и познал искусство боевых монахов, — он опустил голову. — Увы, это не спасло меня от участи быть заражённым. Пираты заставляли меня пить воду с красной пылью. Однако, я смог замедлить течение болезни и сохранить рассудок. Пока что.
Я использовал Истинное Виденье.
Странно.
Его энергетика была действительно тёмно-красной, как у заражённого. Вот только ниточки, выходящей из темени, не было.
То есть он имел в себе проклятье, но не был под контролем управляющего макра или одного из тех голых чудаков из машины.
— Поэтому тебя держали отдельно?
— Да, господин, — он поднял на меня взгляд серых, цвета стали, глаз. — Позвольте мне уйти
