— Почему туда?
— Клиенты настояли. Потребовали, чтобы мониторинг вела независимая фирма, с международной репутацией. Я согласился и объявил тендер. Причем заявил, как обязательное условие, чтобы данные передавались в режиме онлайн и были бы доступны через интернет.
— И тендер выиграла ваша фирма…
— Не моя! — снова улыбается Иваныч. — Они из Швейцарии!
Ага, да хоть с Каймановых островов…
— А спутники — чья инициатива?
— Спутниковое слежение — это уже российское правительство расстаралось. Мы не возражали. Даже хорошо — они ведь не только нас сверху видят.
Естественно — это же спутники наблюдения. Наверняка его спецы имеют доступ к передаваемой информации. При таких-то деньгах?
Наша машина резво взмывает на высокий холм, и водитель выключает мотор. А красиво тут! И природа… Особенно, если не знать, сколько смерти закопано в окрестные холмы.
Чуть посвистывает в траве ветер.
— Олег Иванович! А вот сами хранилища — это сложное дело?
— Хотите посмотреть?
— Боже упаси! Я просто спрашиваю.
— Сложное. И очень трудное. Про опасность — вообще молчу. Смертельно, хотя и не везде. Но в некоторые из них, после закрытия, ещё лет триста входить опасно будет.
— А как же…
— Контроль?
— Ну да.
— Это все дистанционно производим. Там специальный бетон, свинцовые контейнеры, залитые жидким стеклом… словом, система очень сложная и многократно дублированная. Дренаж там тщательно сделан — не дай Бог, вода попадёт… Словом, вы все равно ничего не увидите — только задраенный люк.
Он какое-то время барабанит пальцами по баранке, думает. Не тороплю, ибо мужик сейчас принимает какое-то решение. В принципе, первый шаг он сделал — показал танки. Теперь — очередь за мной.
— Михаил Петрович…
— Да?
— Вы вчера выходили в интернет…
Так. Прав я был насчёт «шибко вумных»! И как много они успели увидеть?
— Выходил.
Олигарх молчит.
Моя очередь?
— Я обязан был доложить. Куда вышел и почему — именно сюда.
— Почему же?
— Вы предположили, что я пришел к вам? В смысле — лично к вам?
— Я думал…
— Нет, — нехорошо врать, да и выгоды в том никакой. Гальшин себя честно ведёт, негоже перед ним юлить. — Я отступал, уходил от погони.
— Понятно… значит ваша легенда, рассказанная на блокпосту…
— Правда.
Он кивает и сразу весь как-то сутулится.
Опа… обидел мужика.
— Но, когда я доложил о том, где и у кого нахожусь…
Блеснул в его глазах огонек интереса.
— Где сейчас Виктор Олегович?
— Никитин?
— Да. Ваш комбат.
Олигарх чем-то щелкает на приборном щитке.
— Виктор, подойди к нам.
Из травы, метрах в двухстах от нас, поднимается рослая фигура. Во как?! Гальшина страховали? Нет, не вижу у мужика снайперской винтовки. Но ведь он там мог и не один лежать… и не только там.
Поднявшийся неторопливо пересекает выгоревшую на солнце полоску травы, поднимается на холм. Не в черном комбинезоне — нормальный камуфляж, с сеткой на лице. Она сейчас отброшена за спину, скрываться подходящий не считает нужным.
Он?
Должен быть шрам в виде стрелы у левой брови… есть!
Скрипнули рессоры, мужик опустился на заднее сиденье.
— День добрый!
— Взаимно, — киваю я. — А что ж не здороваетесь-то?
Мужик вопросительно смотрит на олигарха — тот пожимает плечами.
Камуфлированный протягивает мне руку.
А вот это уже не подделать — на руке нет мизинца.
— Был у меня один знакомый… Каверин Петр Федорович… вот он и говорил…
— Степаныч.
— Что?
— Степанычем его звали. При знакомстве всегда кивал — часто так…
Он!
— Здравия желаю, товарищ подполковник!
— Майор.
— Подполковник. Вам присвоили это звание, когда снова пытались вернуть на службу — инструктором для российских частей вспомогательного корпуса.
— От э тих, — сплевывает мужик за борт, — я в жаркий день воды не возьму!
Всё так. Он бросил тогда в лицо вербовщику корпуса бумагу о присвоении ему очередного воинского звания. И ушел — сюда ушел, как я теперь понимаю. Здесь и остался.
— Вам от Петра Степановича — привет! И пожелания долгих лет.
— Как он? Жив?
— Коптит небо…
— Чем?! Он же не курит!
Всё — последняя зацепка. Наш…
Ибо тот человек, о котором мы только что говорили — болен астмой, курение для него — вещь вообще немыслимая.
Совпало. Все, что мне передали в послании — подтвердилось, это, действительно, тот человек, которого там имели в виду. Ну что ж… сейчас, пожалуй, начинается самое сложное. Никто из нас толком ничего не знает, так… догадки всякие. Достоверно известно только одно — у него есть устойчивая связь с одним крайне интересным персонажем. И если это не просто дружеские посиделочки под водочку, то…
— Виктор Олегович… а вы в Москве давно были?
— Приходилось… а что?
— Да, вроде бы, видели вас. В компании одного нашего общего знакомого.
— Я со многими людьми там знаком. Вполне возможно, что и общие знакомые есть.
Спокоен мужик. Такого на мякине не проведешь.
— Да, просто так выходит, что мы с вами одно и то же дело делаем, а отчего-то — врозь?
— И так может быть. Только уже этот вопрос — вам не меня спрашивать нужно.
Сказал тоже! Да знаю я это! Только вот кого спрашивать — это уже другое дело. К тому мужику подходить пробовали — безрезультатно. А больше никого и не знаем.
— Я так понимаю, что вы, Олег Иванович, до конца не уверены в том, что со мною можно откровенно разговаривать? Так?
Олигарх слегка смущён. Не он, стало быть. Значит — комбат.
— Или вы, Виктор Олегович?
А вот этот ни разу не смущается.
— Да. Кроме описанных в прессе подвигов — за вами ничего и никого серьёзного нет. Простите, но ваше амплуа героя-одиночки — это несколько не то, что требуется нам в настоящий момент.
Четко. По-военному кратко и исчерпывающе. Молодец мужик, всё расставил по своим местам.
В его глазах, я обычный одиночка. Да — успешный и удачливый. Да — нахальный и власть меня не любит. Удачно заливший кое-кому за шиворот пару ведер растопленного сала. И что? Других достижений за мною не отмечено. И для него, представляющего с и с тему всего этого недостаточно. Не аргумент, так сказать.
Они, надо отдать должное, всё провели грамотно. Показали маленький кусочек своих возможностей и тонко намекнули — мол, вот мужик, образчик наших достижений. Мотай на ус и смекай — с кем надо дружить.
А под другим углом взглянуть?
