Дверь камеры открылась и он шагнул внутрь.
— Чертовски плохо выглядишь, офицер. Прости, что не по уставу, я тут совсем одичал в одиночестве.
Но Ланковский не оценил шутку и его лицо нисколько не изменилось. Он обогнул небольшую кровать, сделал пару шагов в сторону и остановился возле глухой стены, отделявшей одну камеру от другой.
— Что тут произошло, Рик? Что за женщина? Что за пулевые ранения?
— Слишком много вопросов за такой короткий промежуток времени, но они заслуживают ответа.
Я напряг мышцы и попытался встать. Ноги заныли и боль с непреодолимой силой заставила сесть обратно.
— Врачи уже оказали помощь?
— Да. Все стандартно. Даже лишней капли обезболивающего не дали. Отмерили до миллиграмма, что б их.
Ланковский вновь вопросительно посмотрел на меня.
— Что насчет ответов на поставленные вопросы.
— Хорошо-хорошо. Не торопи события, — я сделал глубокий вдох и повернулся к нему, — Филина, это та самая женщина, что я нес на своих руках. Кстати, что с ней?
— Идеолог? Ты разыгрываешь меня, Рик. С чего бы это ей находиться за пределами штаба, в местности контролируемой варрийцами, да и еще с тобой.
— Мы были на охоте. Отстреливали хищников. Миграция, ты же сам зн…
— Знаю! — он резко вклинился в мои слова. — Но не вижу никакой связи между охотой на мигрирующих животных, ранением женщины-идеолога и твоим присутствием во всей этой ситуации.
— А что в этом странного? Я спас ее… или нет?
— Этого я еще не знаю. Мне пришлось отправить солдата в медицинский комплекс, чтобы он разузнал все подробности. Скоро будет здесь и тогда все встанет на свои места. А теперь, если ты не против конечно, я хочу задать тебе пару вопросов.
Ланковский выдержал небольшую паузу и, пройдя от стены к дверям камеры, встал напротив меня.
— Расскажи мне правду, Рик. Нет, серьезно. Я читал запись в журнале арсенала. Ты взял складную винтовку, которой можно мамонтов убивать, если бы они были живы, конечно, для охоты на мигрирующих зверей. Обычно оружие для таких целей берется совершенно другое. Но и это не столь странно, как то, что ты не вернул обратно гильзы для отчета, как это требуют правила, и набор для чистки.
— Я потерял их по пути. Было темно.
— Глупости! Скорее всего у тебя просто не было времени собирать их. Причина? Наверняка была перестрелка, много шума. Просто некогда было, вот и все. Завершив начатое, ты покинул свое место не удосужившись забрать расходники, что никак не складывается в красивую картину об охоте.
Я ничего не ответил.
— И эта женщина… Не знаю во что ты ввязался, Рик, но это тебя до добра не доведет.
— Я как-нибудь сам разберусь со своими проблемами, офицер. Единственное, что мне действительно сейчас хочется, это узнать жива ли Филина, только и всего.
Ланковский улыбнулся. Его глаза слегка прижмурились, а на лице заиграло удовлетворение.
— Боишься, что некому будет замолвить за тебя словечко? Я прав, Рик?
«Он был прав. Сложно было отрицать очевидное, когда такие вещи всплывают у тебя перед глазами»
К тому моменту, когда я все-таки решился что-то сказать, в коридоре опять послышались шаги. Кто-то спешно двигался к камере, выбивая из бетонного покрытия необычный ритм.
Солдат появился в проеме, отдал электронный буклет и с такой же скоростью исчез в темноте коридора.
Николай принялся читать. Его глаза скользили по подсвеченному синим цветом экрану. Быстро. Он жадно поглощал увиденное и вскоре, отложив буклет в сторону, был готов говорить.
— Она жива, правда в тяжелом состоянии, но ее жизни ничего не угрожает.
Николай опять опустил поднес буклет к лицу и процитировал.
— Разрыв мягких тканей… обширное повреждение костей, вызванное попаданием пули из модернизированной винтовки ВМ — 10, что уже двенадцать лет не стоит на вооружении войск…
Ланковский поднял глаза от электронного буклета и посмотрел на меня.
— Как ты считаешь, Рик, кто на этой планете имеет такое оружие?
— Не знаю — пренебрежительно ответил я и отвернулся обратно к стене.
— Очень плохо. Хотя… может оно и к лучшему. Знаешь, Граубар, ты везучий сукин сын. Несмотря на то, что по всем правилам ты должен быть в тюрьме или даже мертв, ты все ее находишься на этой планете. Живой и здоровый. Трибунал тебя оправдал, хотя вина твоя была очевидной, пусть и неумышленной. Потом самоубийство пилота из твоей группы. Готов поклясться, что он был под «Пулом». Я читал его личное дело и знаю, как он сильно зависел от этой дряни и каких сил ему требовалось, чтобы слезть с нее. Если отчет о вскрытии покажет наличие компонентов «Пула» в организме, ты вылетишь из этой штаба, как пробка. И единственное место, где тебя будут рады увидеть, будет «штрафное звено».
Я насторожился.
«Он не должен знать об этом. Все упоминания о том инциденте уничтожены давным-давно. Может он, просто испытывает мое терпение?»
— Все возможно. Тебе ли не знать этого.
— Твое счастье, Рик, что сейчас все заняты приемом генерала. Не будь его в данный момент, я бы взялся за тебя со всей серьезностью и тогда, уж поверь мне, ты бы не ушел от наказания.
Голос Николая стал грубым и неприкрыто агрессивным.
— А кто ты такой, чтобы указывать мне? Всю жизнь ты только и делал, что сидел в теплом кресле за приборной панелью, наблюдая за тем, как такие как я завоевывают победу ценой собственной жизни. Ты ничего не сделал, чтобы приблизить ее, а теперь пытаешься упрекнуть меня во всех смертных грехах. Не много ли ты себе позволяешь, офицер?
Но тот промолчал. Проглотив все выше сказанное, Ланковский зашагал по небольшой камере. Его взгляд то опускался, то поднимался, упираясь в меня в ожидании следующих слов.
Однако все что накипело, уже было выплеснуто несколько секунд назад. Глупо пытаться винить себя в несдержанности, но я был такой и меняться, к сожалению, не хотел.
— Генерал интересовался тобой. Спрашивал о Рутгарде и о том, что могло повлиять на его решение.
Я поднял глаза.
— И что?
— Мне пришлось соврать ему, сказать, что это было следствием переутомления, дабы не накликать на нас беду.
— На нас. Причем здесь ты, к моему пилоту?
— Притом, что узнай генерал о наркотике, нам бы всем не поздоровилось.
— Не знаю о чем ты говоришь.
— Ну да, — он усмехнулся, — только и тебе и мне прекрасно известны все подробности. Уверен, что и доктор это знает, правда не понятно сможет ли он наплевать на правила и не вписать обнаруженные компоненты в отчет о вскрытии.
— Это все слова, Ланковский, не более. Не пугай меня тем, чего не можешь доказать.
