Войдя в коридор второго этажа, со стороны ступенек он услышал топот множества ног. Он стал бросать быстрые взгляды по сторонам в поисках чего-нибудь, чем можно обороняться. У окна стояло несколько больших цветочных горшков, и он побежал к ним. В конце коридора, навстречу ему шла девушка в белом халате, цокая каблучками. Увидев его лицо, она, пробормотав что-то про маму и неуклюже перебирая ногами, развернулась и поспешила обратно. Котиль схватил самый большой горшок, размерами превосходивший ведро, легко поднял его, развернулся к входу со стороны лестницы и застыл в ожидании.
Как только первый преследователь, в камуфляжной форме и с резиновой дубинкой, ворвался в коридор, бросая лихорадочные взгляды по сторонам, он швырнул горшок с такой силой, что охранник не успел увернуться. Тяжёлый, полный земли горшок врезался ему в грудь и свалил на пол. Семенивший за ним охранник, не целясь, жахнул из пистолета и тотчас исчез за дверью, увидев, как Котиль, дико зарычав, замахнулся следующим горшком. Горшок врезался в стену с такой силой, что земля разлетелась по всему коридору, долетев до дальних окон. Котиль подхватил невысокий столик, сбросил с него цветочные горшки и со всех ног побежал к двери. Он чувствовал такую злобу, что казалось, готов был уничтожить весь мир. От могучего удара столом дверная створка сорвалась с петель и повалила двоих, один из которых замахнулся было резиновой дубинкой, но ударить не успел. Охранник, стоявший поодаль, на ступеньках, вскинул автомат и дал очередь.
Котиль едва успел отшатнуться, спрятавшись за стеной. Он осознал, что стреляли на поражение. Тем лучше, пронеслось у него в голове; теперь нет ни одной, даже самой мизерной причины сдерживать свою ярость.
Он бросился бежать по коридору, дальше от лестничной площадки. Тотчас перед собой он увидел закрытую дверь и надпись на ней: «Посторонним вход воспрещен». «А я не посторонний!» — прорычал он и сходу, всем весом тела, плечом обрушился на дверь. Дверь была металлической и если и поддалась, то совсем немного. За нею, видимо, скрывали что-то важное. Деваться ему было некуда, и он принялся изо всех сил молотить в дверь ногой.
После нескольких ударов металл вогнулась, дверная коробка стронулась с места, со стены пошла пыль и посыпалась штукатурка, но пути к спасению по-прежнему не было. Дверь всё так же громоздилась на пути Котиля непреодолимой, казалось, преградой, а агент с автоматом, настроенный решительно, уже застыл в начале коридора, целясь ему в ноги. Ни при каких обстоятельствах Котиль не собирался сдаваться, и мысль выпрыгнуть в окно, выбив телом стекло и вывалив раму, молнией пронзила ему мозг. Но тут он услышал угрожающие и оскорбительные слова, адресованные агенту с автоматом. Защищая спину, тот вынужден был повернуться. Со скоростью, которая составила бы честь любому спринтеру, Котиль пронёсся по коридору и обрушился на врага.
Тяжело, грохнув автоматом, они повалились на пол. Двумя ударами Котиль оглушил противника и расквасил ему нос, из которого кровь потекла, как сок из спелого, раздавленного ногой помидора. Он занёс кулак и в третий раз, пылая гневом на всё и вся, что растоптало его жизнь, но остановился. Он видел перед собой молодое, чисто выбритое, красивое лицо, выражение на котором теперь было почти детским, страдальческим и безобидным. Третий удар, нанесённый в запальчивости, мог быть смертельным.
Котиль поднялся и взял автомат. Перед ним стоял Васильев, в больничной пижаме, с взъерошенными волосами и с подвязанной к шее левой рукой. Он тяжело дышал и очумело смотрел на Котиля.
— Ё-мое! — обронил, наконец, Васильев, — что они с тобой сделали?
— Некогда рассказывать.
— И со мной хотят то же? Чуть собака не разорвала, а теперь…
— Где моя жена?
— Скорее всего, там, куда ты ломился.
Тут Котиль спиной, всей кожей почувствовал опасность. Обернувшись, он увидел, что парень, которого он пожалел и не стал добивать, навёл на него пистолет. Парень всё так же лежал на полу, слегка развернувшись для удобства. Лицо его было в крови, но выражение на нём сменилось со страдальческого на ожесточённое. Палец уже жал на спусковой крючок, и Котиль, подавшись в сторону, толкнул Васильева. Раздался выстрел, за которым последовал второй. Котиль, упав на пол, видел, как у Васильева, который не успел ничего понять, на груди образовалось красное пятно, словно плеснули краской. Котиль изогнулся, рывком навёл автомат и дал очередь, опустошившую магазин. Пули попали агенту в голову, и кровь, смешавшись с мозгами, забрызгала стену. С глухим звуком Васильев повалился на пол и тело его задрожало в агонии.
Котиль глухо зарычал, как львица, у которой убили детеныша. Быстро поднявшись, он с силой сжал крышку автомата и снова бессильно заорал, стоя между двумя телами, между двумя смертями. Он подошёл к Васильеву, склонился к нему и взял за руку, словно надеясь на чудо, но товарищ его был мёртв. Он понял, что двумя этими трупами не обойдётся. Один из агентов, оглушённых цветочным горшком, издал стон и пошевелился. Пылая ужасной смесью чувств, Котиль шагнул к двери и выглянул на лестничную площадку. Третий, упавший на лестницу, сидел на корточках и сжимал ладонями голову, но пистолета из рук не выпускал.
— Брось оружие! И пошёл отсюда, бегом! — властно прорычал Котиль, потрясая автоматом. Тот искоса, зло взглянув на недруга, повиновался. Медленно поднявшись и вцепившись в перила, он побрёл, пошатываясь, по ступенькам вниз. Котиль быстро вернулся к железной двери, и снова, с ещё большей яростью, стал бить в нее ногой. Когда дверная коробка, выходя со своего гнезда, наклонилась, а стена стала сотрясаться и пылить так, что, казалось, она вот-вот рухнет, в образовавшейся щели он увидел растерянное лицо человека в белом халате.
— Открывай, быстро! — негромко, но злобно приказал Котиль, и человек тотчас стал проворачивать ручку замка. Дверь, смещённую ударами, заклинило в потерявшей геометрию коробке, но Котиль сумел протиснуться в образовавшуюся щель.
— Где моя жена?! — прорычал он, схватив перепуганного сотрудника за воротник.
— Здесь, здесь, — пролепетал тот, указывая на дверь рядом. — С нею все в порядке, не волнуйтесь!
Котиль не почувствовал опасности. Одолев вооружённых врагов, будучи уверен в своих силах, он без оглядки ворвался в комнату и сразу услышал позади себя, как ключ провернулся в замке. Осознав, что его заманили в ловушку, он увидел перед собой это.
Он не сразу понял, что это была собака. Вернее, существо когда-то было собакой, а теперь оно превратилось в непонятно что грязно — белого цвета, местами обросшее темной свалявшейся шерстью, с отвратительными клыками и белыми, словно незрячими глазами. Грязно — молочная слюна свисала с нижней губы чуть не до пола.
