Не было даже отрубленных и высушенных голов наемных убийц, которые предшественник нынешнего Короля складировал в непосредственной близости от собственного трона.
Последнее, впрочем, Хэнка не удивило – вонь стояла бы неимоверная.
Это был огромный, пустынный и мрачный зал, до отказа заполненный застоявшимся воздухом, сквозь толщу которого то и дело пролетало гулкое эхо. Далекий потолок подпирали железобетонные колонны. Взгляд крался вдоль их угрюмых рядов, пока не натыкался на возвышение у дальней стены. На нем стояло что-то, в чьих очертаниях, размытых расстоянием, можно было угадать массивный стул, большое кресло или же…
Трон.
Если бы в это мгновение Таран мог замереть еще больше, то это с ним непременно бы случилось.
Потому что на троне маячила какая-то фигура.
Король. Клоповника.
“Действительно, кто же еще?” – спросил себя Хэнк.
“Клопы” переминались с ноги на ногу. Никто не представлял, как себя Тут держать и что вообще делать дальше. Любое неосторожное движение могло быть расценено как – в худшем случае – угроза или – в лучшем – неуважение. По виду Лысого Хью нельзя было сказать, что он бывал здесь прежде. Он топтался на месте и крутил головой, как все остальные. Если, подумал Таран, Король не встретился с ним, чтобы вручить “лицензию”, при совсем иных обстоятельствах. Но, учитывая пройденные рубежи охраны, напоминавшие паранойю, это было не особо похоже на правду.
Таким образом, не приходилось надеяться, что кто-то из присутствующих замолвит словечко за старого гладиатора… Хэнк мрачно взглянул на Хью, затем перевел взгляд на трон.
Фигура махнула рукой.
Даже с такого расстояния (Таран никогда прежде не жаловался на зрение, но не смог рассмотреть черты лица Короля) было заметно, что рука эта сильная и крепкая.
– Подойдите ближе, – раздалось отовсюду.
Именно отовсюду – голос обволакивал слушателя. Казалось, источниками его служили потолок, колонны, пол под ногами. Казалось, он шел откуда-то из-за спины, так что Таран с трудом подавил желание обернуться.
Он уже понял, в чем заключался этот трюк. Вряд ли Король владел черной магией, хотя сделал все, чтобы создать у визитеров впечатление, будто они идут на прием к злому колдуну. Динамики были дорогие и превосходно замаскированы.
Последовать приказу, несомненно, стоило.
“Клопы” двинулись к трону. Звуки шагов отскакивали от стен, как теннисные мячики, кружили вокруг колонн, а затем возвращались, деформированные и изуродованные. Одно лишь это внушало посетителю благоговение и душевный трепет.
Ублюдок знает, как произвести впечатление, – подумал Таран.
И чуть не хлопнул себя по голове за неподобающие мысли. Этот самый ублюдок, в конце концов, Король. Но долгая “прогулка”, как и не лучшее обращение сделали свое дело. Таран, говоря по правде, был не рад лицезреть “суверена”…
Шагая к трону, Хэнк замечал все новые и новые странности. Если не считать колонн, необозримо высокого потолка, а также самого трона (предположительно – с Королем), тут не было ничего из того, что воображение Хэнка успело в деталях обрисовать во время пути. Более того, признаки затхлости и заброшенности проступали повсеместно. Колонны в пятнах сырости, у стен образовались целые лужицы, сами стены покрыты вязью трещин. Кроме того, тут неприятно пахло, и, по общепринятым нормам, было довольно прохладно.
Военные, выстроив бункер, а затем сбежав в Ульи, судя по всему, не так уж много потеряли. Сам Таран добровольно не провел бы тут и дня. Но, если зреть в корень, у Короля попросту не было выбора. Слишком многие на поверхности хотели его крови.
Не все из них в реальности представляли, к чему стремились. По мнению Тарана, это было упущением самого Короля, следовало почаще устраивать экскурсии в цитадель для всех желающих. А так не все сознавали, что, убей они Короля, всю оставшуюся жизнь им придется провести в этом самом бункере, где царят запустение, затхлость и сырость. На этом фоне Хэнку еще более наивными показались те многоступенчатые проверки, которые им пришлось пройти. Да он, случись такая нужда, перегрыз бы горло любому, кто предложил бы ему этот вшивый трон.
Ему и на Подворье неплохо жилось.
Но кого-то, судя по всему, это сильно не устраивало. Кому-то так хотелось заполучить то, что принадлежало Тарану, что ради этого он был готов пойти на любые безумства.
Гадать не было нужды. Этот человек притаился в тени королевского трона. Таран настолько опешил, погрузившись в процесс узнавания, что едва не споткнулся на ровном полу. Череп стоял у стены по правую сторону от трона, не слишком близко, что было бы несколько фамильярно, но и не так далеко, чтобы “монарх” не мог видеть его боковым зрением. При этом гангстер напустил на себя такой независимый вид, словно для него просто-напросто не нашлось второго кресла, столь же внушительного.
Удостоив “клопов” мимолетным взглядом, Череп отвернулся. Худые руки были скрещены на груди, указательный палец правой барабанил по бицепсу левой. Гангстер был одет в дорогой, строгий и безумно стильный, шикарный костюм. Темно-серый, почти черный. В тонкую полоску. Идеальный цвет, чтобы сливаться с бетонной поверхностью стен, но и не настолько неприметный, чтобы чувствовать себя идиотом. Даже очки бандит куда-то убрал.
Впрочем, он и без того чувствовал себя в этом зале, похоже, вполне комфортно, хотя наверняка не как дома. Таран никогда бы не поверил, что у Черепа дома такие же замшелые стены и лужи на полу.
Если бы вдруг, в момент внезапного помрачения ума Хэнк подумал, что гангстер заблудился, бродил по Клоповнику и в конце концов каким-то невообразимым образом оказался в противоядерном бункере, то ему достаточно было бросить единственный взгляд на горделивую фигуру, чтобы прийти в себя.
Судя по всему, Череп здесь не впервые. Но что он здесь забыл?
Соображений было не так уж и много, но каждое, в той или иной мере, могло оказаться правдой: а) гангстер просто зашел к Королю на чай – они учились в одной школе, старые друзья; б) Череп обратился к “монарху” в порядке, так сказать, “частного обвинения”, потому как Король имеет привилегию разрешать любые споры между “подданными” или с их участием; в) бандит привел в действие некие рычаги, позволяющие ему оказывать давление на самого Короля…
Из трех вариантов самым правдоподобным казался третий.
Подумав так, Таран преисполнился негодования. Да что, в конце концов, этот лысый урод о себе возомнил? Король еще ничего не сказал, но в душе Хэнка уже все поникло.
Дало трещину самое главное: вера в то, что Клоповник, который называли “последним оплотом демократии”, воплощенной Утопией, Республикой свободных людей, на самом деле чем-то отличался от всего остального. Оказывается, он ничем не лучше, а, может, даже хуже разъеденных капиталистической корыстью Ульев, где правят деньги, и только они.
