Дало трещину самое главное: вера в то, что Клоповник, который называли “последним оплотом демократии”, воплощенной Утопией, Республикой свободных людей, на самом деле чем-то отличался от всего остального. Оказывается, он ничем не лучше, а, может, даже хуже разъеденных капиталистической корыстью Ульев, где правят деньги, и только они.
В Клоповнике, как оказалось, у самого дна кружились тайные течения. Да и как можно было ожидать иного от этой дыры, доверху заполненной гнилью, в которой бултыхаются крысы, готовые перегрызть глотки друг другу?! Но Таран все-таки ждал.
Хью пихнул Хэнка локтем под ребра.
– Видишь? – послышался его удивленно-негодующий шепот.
Хэнк мрачно кивнул.
Сосредоточившись на жалкой персоне Черепа, он забыл обо всем остальном.
Прежде он старался не думать о Короле, не пытался представить черты его лица, фигуру или даже взгляд. Полагал только, что этот мужчина отличается недюжинной физической силой, ловкостью и быстротой реакции. Еще он, вероятно, очень неглуп и уж во всяком случае хитер. Но все это были догадки, происходящие из элементарных соображений. Король Клоповника был просто-напросто ОБЯЗАН отличаться упомянутыми качествами – по той незамысловатой причине, что обычных наследников у него быть не могло. Тот, кто сумел бы лишить Короля жизни, сам садился на трон. А это, в конечном итоге, предполагало, что убийца был человеком незаурядным. Вспомнив все заслоны, через которые они только что прошли, Таран вообще не понимал, как происходит смена власти.
Но вернемся к Королю. Хэнк не ожидал ничего конкретного, а потому не мог и разочароваться.
Король отличался высоким ростом, широкими плечами, мощной грудью, руками и ногами. Собственно, такими достоинствами могли похвалиться все его предшественники, хотя бывали, конечно, и исключения, ведь лучшие стрелки вовсе не обязательно весят больше центнера. Трон соответствовал перечисленным габаритам: широкий, с высокой спинкой, массивными ножками и подлокотниками. Дерево ссохлось от старости, местами виднелись входы-выходы из дворца червячков-древоточцев. На спинке можно было разглядеть глубокие, длинные, явно застарелые рубцы. Еще там виднелись темные пятна, в происхождении которых не приходилось сомневаться.
Кровь текла по этому креслу обильно и часто. Хэнк попытался представить, скольких Королей расстреляли, зарезали, обезглавили, выпотрошили, четвертовали на этом самом троне.
И – потерпел неудачу.
Убийство Короля являлось, пожалуй, единственным случаем в Клоповнике, когда родные и близкие не имели права на месть. Вернее, в случае логического ее завершения убийца был обязан возложить корону на свою голову. Клоповник ни на день не оставался без Короля.
Был всего единственный случай, когда убийца, израненный, упал замертво на тело убитого им короля. Никто из охраны даже не примерил корону. В течение получаса она досталась тому, кто первым взял ее в руки – карманнику, в любопытстве которого было нечто судьбоносное. Он вытащил корону из кармана охранника, бежавшего в ближайший кабак, чтобы выставить трон на продажу…
Так, во всяком случае, гласила легенда.
В этой связи Таран несколько недоумевал, каким образом Королю удалось так натаскать охрану, что та больше напоминала цепных псов. И, судя по всему, охранники были вполне довольны своей ролью. Ими двигало вовсе не опасение, что попытка переворота вызовет массовую резню. Эти парни получали плату, в случае же неких осложнений с начальством они могли собрать вещички и отправиться домой, куда-то на поверхность. Они достаточно насмотрелись местных “красот”, чтобы шарахаться от короны, как от чумы.
Как Хэнк убедился собственными глазами, никакой короны не было вовсе, если, конечно, Король не прятал ее где-нибудь за семью замками. Был обруч из какого-то белого металла – вероятно, нержавеющей стали. Видимо, его не раз подправляли под размер головы новоиспеченных Королей, потому как он был покрыт множеством царапин и швов. Сейчас, насколько можно было судить, единственное назначение обруча состояло в том, чтобы поддерживать густую копну волос, которую Король держал в легком беспорядке.
Сами волосы были светлые, с грязно-седыми прядями. На лице лежала печать тоски и усталости прожитых лет. По виду Король готовился разменять пятый десяток. Чувствовалось, что это сильный человек, как духовно, так и физически, но время подточило его силы, как ручеек способен подмыть корни столетнего дуба. “Монарх” был облачен в какие-то байковые одеяния, не вполне подобающие представителю его профессии (хотя Таран мог и ошибаться – это был, в конце концов, первый Король, которого он лицезрел), и зябко кутался в клетчатый плед.
На ногах, в довершение картины, были зеленые тапочки.
Рассмотрев все это, Хэнк более внимательно вгляделся в лицо Короля. Оно соответствовало образу до мельчайших деталей: рыхлое, большое и сонное, как камень на речном берегу. Тот же слой ила – суточная щетина и множественные морщины. Однако под этой рыхлостью все еще чувствовалась твердость гранита. Небольшие глазки, скрывавшиеся в морщинистых впадинах, глядели властно и пристально, отчасти даже насмешливо. Когда-то, похоже, они были синие и, наверное, светились изнутри, словно граненые драгоценные камни. Теперь, когда синева выцвела под напором прожитых лет, печали и сонной апатии, их цвет колебался меж мутной уличной лужей, зимним небом и старым лезвием в пятнах свернувшейся крови.
Глаза, будто ленивые устрицы, прятались в объятиях толстых век. Те так и норовили сомкнуться, чтобы спрятать от неприглядного мира свое содержимое. Причин могло быть несколько: то ли Король сегодня просто не выспался, то ли свет люминесцентных ламп был слишком ярок для этих блеклых глазок, больше привычных к прохладному сумраку, то ли еще что.
Говоря по правде, Хэнк ожидал большего – не ослепительного великана с вязанкой молний за пазухой, но и не такой подделки. Персона “самодержца” его не впечатлила. Впрочем, как уже говорилось, особенного разочарования хозяин Подворья не чувствовал.
Ему-то какое дело?
Помимо трона с Королем здесь обнаружилась очередная четверка охранников, притаившихся в тени у бетонных стен, а потому не особо заметных. Еще Таран заметил нечто, присутствие чего объяснить было не в пример труднее. У дальней стены стояло пять больших столов с компьютерной утварью. И за ними, соответственно, находились пять операторов. Четверо занимались тем, что таращились в мониторы, изображение на которых было зашифровано таким образом, что видеть его могли только те, кто носил особые очки с электронными линзами. Там, естественно, могло быть что угодно – от банковских операций до любительской порнографии.
