Ознакомительная версия.
– Товарищи офицеры и сержанты, – изрек генерал, оторвав свой взор от женского пола и не тратя времени на ненужные приветствия (как я уже успел заметить, он вообще не любил пустые формальности). – Получена оперативная информация, что сегодня на рассвете эти затронутые сексом некрасивые люди, то есть Войско Польское, силами минимум одной дивизии перейдут российско-польскую границу в Калининградской области и начнут наступление в трех направлениях: на Калининград, Гвардейск и Черняховск. Наша разведка сообщает, что здесь, то есть прямо на вас, паны пшеки, вероятно, двинут свою самую современную технику.
Я отметил про себя, что Тугаринцев тонко ввернул в свою речь «политкорректное определение» – на язык нормального человека «затронутые сексом некрасивые люди» переводится примерно как «уроды гребаные». Комбриг иногда любил пошутить подобным образом.
– Можно сразу вопрос, товарищ генерал-майор? – уточнил я, пока мои взводные и командиры машин переваривали услышанное.
– Можно, майор, сейчас вам все можно!
– Какими именно силами противник намерен наступать и в каком количестве, известно, товарищ генерал-майор?
– Известно. На вашем направлении будет действовать около сотни польских танков, в том числе один батальон, то есть до полусотни «Леопардов-2А4», а возможно, и «Леопардов 2А5». Это лучшее, что есть у пшеков, они перебросили их аж из-под Варшавы, из 1-й бронетанковой бригады, которая у них всегда на парадах и показных учениях светится. Остальное – наши старые знакомые из 16-й механизированной дивизии на «Тварды» и Т-72М. Ну а с ними пойдет пара батальонов мотопехоты, а это еще около сотни единиц разной легкой брони. Не страшно, танкисты?
– Никак нет, товарищ генерал-майор! – ответил недлинный строй офицеров и сержантов за моей спиной практически в один голос. Я на это только улыбнулся.
– В общем, майор, считайте, что здесь сегодня будут ваши Курск и Бородино, так сказать, в одном флаконе. Новую технику надо испытать в настоящем деле и именно на вашем направлении, в бой, как я уже сказал, пойдет лучшее, что есть у североатлантического, мать его, блока. Так что не подкачайте!
– Так точно! – ответил я за всех. При этом у меня в голове возникла ехидная мысль – у деда была медаль «За взятие Кенигсберга», а нам потом, если все кончится хорошо, выдадут медали за оборону того же самого, но переименованного населенного пункта? Чудны дела твои, господи.
– С вами будет взаимодействовать экспериментальное противотанковое подразделение с секретной матчастью, – закончил свое выступление комбриг. – Его командир прибудет через полчаса, договоритесь о взаимодействии. Удачи вам, танкисты! Все свободны, майор Романов, останьтесь!
Глядя, как мои пацаны расходятся, Тугаринцев нежно, но цепко взял меня под локоток и повел по направлению к своему «Тигру».
– Хотя у нас тут развернута сильная авиационная группировка, – продолжал генерал-майор, слегка понизив голос, – действия авиации в полном объеме диспозицией пока не предусмотрены.
– Это почему? – поинтересовался я.
– Потому, майор, что, когда вы тут сильно обидите наземные войска пшеков и они обломают зубы о вас, их командиры нажалуются в свои вышестоящие штабы. Сделают они это далеко не сразу, поскольку у них сейчас километров на полсотни от нашей границы, до самых Ольштына и Белостока, никакой связи нет, а Интернет вообще упал. Но потом они явно поднимут в воздух все, что летает, куда же они денутся, тем более что им прикажут те, кто все это безобразие оплачивает. Они прыгнут, как та дворняга на забор, и вот тут наша наземная ПВО разом устроит им ад и жопу. Это будет второй акт нашей пьесы, и лучше, чтобы во время него в небе были только чужие. Так что на авиаподдержку поначалу не сильно рассчитывай. Но при этом имей в виду, майор, что вся наличная артиллерия, включая ракетчиков, сейчас будет работать на вас. Как говорится, пожалуйста, любая ваша прихоть по первому же требованию, любое количество снарядов туда, куда укажете. К тому же позади вас на всякий случай развернут еще один танковый батальон и противотанкисты.
Ну, про последнее обстоятельство я уже был в курсе.
– Что, не доверяете? – уточнил я на всякий случай.
– Доверяю, майор. Но у вас тут все уж слишком новое и неопробованное. Я имею в виду матчасть.
– Так это же хорошо, товарищ генерал!
– Уверен? – поинтересовался Тугаринцев и попытался заглянуть мне в глаза, несмотря на темноту.
– Так точно, уверен!
– Ну раз так, то ладно. Хорошо, когда командир уверен в людях и технике. Еще раз удачи тебе и твоим орлам, майор!
С этими словами он пожал мне руку, погрузился в свой «Тигр» и уехал. Судя по тому, что комбат Шиповатов промолчал, не прибавив решительно ничего от себя, позади нас с главными силами батальона приготовился стоять насмерть именно он. Это подтверждала и соответствующая отметка, появившаяся на электронной карте в моем планшетнике – Десятый, то есть штаб батальона, сейчас находился километрах в четырех позади нас.
Через полчаса, как и было обещано, приехал на «Тигре» с хитрыми антеннами на крыше секретный противотанкист. Капитан по фамилии Тайлаков при ближайшем знакомстве оказался каким-то слишком молодым, из числа тех, кто никогда не расстается с ноутбуком, как мои взводные и командиры машин. Однако по манере разговаривать и держаться он был явно влюбленным в свое дело энтузиастом, и меня это не могло не радовать. О взаимодействии договориться было несложно – пока стреляют они, мы молчим, а когда начинаем воевать мы, они сидят и не высовываются. Вроде все просто. Я ради спортивного интереса одолжил у связистов УАЗ-3162 и съездил проводить капитана до их позиций и посмотрел, что у них там вообще за техника. Выяснилось, что противотанкисты официально именовались «200-я отдельная рота радиотехнической разведки окружного подчинения». А техника у них оказалась довольно прикольная – я видел, как они выгружают из грузовиков и опробуют на ходу небольшие, дистанционно управляемые гусеничные машинки с навешанными на них трубами противотанковых ракет и расставляют по кустам одноразовые установки ПТУР. ПТУРы, кстати, были какие-то новые (лично я таких не видел), похоже, с вертикальным стартом и полностью автономным самонаведением, то есть такие, которыми можно стрелять куда хочешь и откуда хочешь по принципу «пустил-забыл». На полигонах я видел, на что способны подобные ПТУРы, но сегодня их наконец собирались опробовать на живых мишенях.
В общем, я пожелал капитану Тайлакову и его людям всяческой удачи и уехал обратно к своим. Вернувшись, вызвал Усыпенко и Малову, напомнив им еще раз: девчонки, когда все начнется всерьез, связь должна быть бесперебойной, а противник на своих радиоволнах ничего, кроме шума и треска, слышать не должен. Лейтенантши заверили меня, что все будет в ажуре, после чего я их отпустил. В общем, я в них не сомневался – они обе барышни старательные и свое дело туго знают. Как оказалось впоследствии, я в них не ошибся – и связь у нас была, и целеуказание не прерывалось ни на минуту.
Залезая в свой командирский Т-14 (нет, все-таки это непривычно, когда в башне танка никто не сидит, что бы там ни говорили – на взгляд танкистов старой закалки, в этом есть что-то неправильное) и натягивая шлемофон, я подумал, что вообще оно, конечно, хорошо – воевать вот так, когда противник тебя толком не видит и не слышит, а ты сам чуть ли не предугадываешь его ходы. Тем более у них сейчас даже с элементарной связью проблемы, а у меня все три взвода завязаны в единую систему управления тактического звена (и каждый взвод в отдельности, и вся рота в целом) и индивидуальная боевая информационная система выводит на дисплеи каждого танка трехмерную развертку местности, куда идет реальная картинка с наземных станций слежения, спутников и БПЛА. Красота, правда, в реальном бою мы свои СУТЗ и БИСы будем опробовать впервые в истории, и как они в этом случае поведут себя – бог их знает.
Дальнейшие часа два у нас ушли на проверку машин, их вооружения и последние уточнения по взаимодействию между машинами и взводами – через БИСы танков шел оживленный обмен информацией.
Потом Санса (т. е. начальник связи старший лейтенант Усыпенко, такой уж она выбрала позывной, у Маловой, кстати, был радиопозывной Мелисандра, уж не знаю, пересмотрели ли они обе в школьные годы этого сериала или просто таким образом лишний раз пугали супостата) сообщила, что Соловей, то есть капитан Тайлаков, сообщил о занятии позиции и своей готовности к бою – одновременно с этим сообщением появились и соответствующие отметки на наших электронных картах.
А минут через сорок наконец началось.
Сначала пошла стрельба артиллерии и реактивных установок с польской стороны. Поскольку на нашем направлении никаких населенных пунктов или мест постоянной дислокации армейских частей не было, снаряды рвались где-то в стороне, справа и слева от нас. Потом полякам ответили наши, а дальше артиллерия уже била с обеих сторон с примерно одинаковой интенсивностью и громкостью. Прислушиваясь к канонаде, я понимал, что наши нынешние позиции полякам не должны были быть известны, коли уж у них не летают ни разведывательные самолеты, ни БПЛА. Зато на лесок километрах в шести северо-западнее нас, где я накануне во время марша видел предварительно расставленные макеты танков (надувные или что-то типа того), по моим наблюдениям, все-таки упало какое-то количество снарядов. Из чего я сделал вывод: поляки используют старые разведданные, как минимум суточной давности. Оно и понятно, им же картинку со спутников передают из Штатов явно не напрямую, у них небось такой аппаратуры нет, да еще и разные посредники промежуточного звена в Брюсселе и Берлине окопались.
Ознакомительная версия.
