в сознании Елисея. Отодвинув полицейского десятника, он подхватил сына на руки и принялся осторожно осматривать. Как оказалось, ничего особо серьезного с ним не случилось. Падая, Радмила навалилась на мальчика, а тот ударился головой о камень на дороге и потерял сознание. Умирающая женщина успела сдвинуться так, чтобы не задушить его, но при этом ребенка не заметили со стороны.
Как ей это удалось, Елисей так и не понял, да и не до того ему сейчас было. Среди убитых Нино не было. Значит, Реваз не ошибся, и ее сумели захватить живьем. Но теперь, с раненым сыном на руках, он не мог продолжить погоню. Стоя рядом с разбитым обозом, Елисей судорожно соображал, как поступить, когда стоявший рядом десятник, негромко откашлявшись, тихо сказал:
– Прикажете к Изе-жиду мальчика отвезти, князь?
* * *
Склоняясь с седла так, что караковый вынужден был иногда идти боком, Елисей всматривался в след, оставленный бандой. Кто именно рискнул напасть на его семью, парня в тот момент вообще не интересовало. Он шел убивать. Не мстить, не отбивать жену, а именно убивать. Все чувства словно исчезли. В душе поселилась черная звенящая пустота. И только мысли о сыне заставляли его соблюдать хоть какие-то правила личной безопасности. Но это можно было назвать только их видимостью.
По следам он насчитал примерно три десятка всадников, но помня, что банда может вести с собой заводных лошадей, ориентировался на двадцать пять бандитов. То, что в погоню он отправился один, Елисей никак не волновало. Качество и надежность его оружия, особые боеприпасы, а главное, дикая, бешеная злость сделали его опасным и для большего количества бандитов.
Уходя из дома, он набил сменные обоймы особыми патронами. Помня о том, что в этом времени некоторые бандиты все еще носят кольчуги, вроде как в память предков, Елисей принялся экспериментировать с пулями для карабина. В итоге у него получилось что-то вроде экспансивных патронов. Отливая обычный снаряд, он аккуратно срезал носик, после чего высверливал в кончике пули небольшое отверстие.
Это немного влияло на баллистику, но полено средней величины, используемое вместо мишени, превращалось в щепки после четвертого выстрела таким патроном. И теперь, двигаясь по следу, парень держал на коленях карабин с пристегнутым оптическим прицелом и магазином, набитым именно такими патронами. Раненые и пленные ему были не нужны.
Уже сутки он шел по следу, постепенно сокращая расстояние до банды. Себе и коню он отводил на отдых не более трех часов. Караковый, даже несмотря на свою выносливость, начал постепенно сдавать. Гонка от крепости до места нападения и последующее преследование банды по густому подлеску сказались на жеребце не лучшим образом, заставляя Елисея то и дело выходить из своей бешеной сосредоточенности и уделять внимание коню.
Когда сгустившиеся сумерки заставили его прекратить погоню, парень осадил коня и принялся разбивать лагерь около крошечного родника. Быстро нарубив веток, он выкопал небольшую ямку и развел крошечный костерок, подвесив над ним котелок с водой. Готовить было некогда, но попить чаю не мешало. Расседлав и обиходив коня, Елисей стреножил его и отпустил пастись рядом с лагерем.
Сидя у огня, Елисей пытался понять, куда именно рвутся бандиты. Направление их движения не поддавалось какому-то конкретному анализу. Было понятно только одно. Банда шла вдоль Кавказского хребта, в сторону Каспия. Но куда именно, он никак не мог понять. Задумавшись, парень даже не заметил, как стемнело. Заварив чаю, он достал из ранца несколько полосок вяленого мяса, сухари и сахар. Нужно было обязательно поесть. Даже через силу.
Машинально пережевывая свой сухой паек, Елисей пытался обдумать сложившуюся ситуацию. Сын, после того как его достали из-под тела бабки Радмилы, ненадолго пришел в себя и, узнав отца, слабо улыбнулся, после чего снова потерял сознание. Похоже, сказались испуг и сильный удар головой. К тому же ребенок сутки ничего не ел. В тот момент Елисей едва сдержался, чтобы не ринуться в погоню сразу, не закончив осмотра места происшествия.
Полицейский десятник, получив от парня золотой червонец, клятвенно пообещал, что отгонит весь выезд на подворье к Изе и лично передаст ему ребенка. Тела погибших так же было обещано отвезти в город и сразу отправить в крепость. Что будет дальше, Елисей даже не задумывался. Сейчас перед ним стояла одна задача. Догнать банду и отбить у них жену. Только теперь Елисей вдруг понял, как дорога ему была эта тоненькая, улыбчивая, но такая сильная девушка.
Не удержавшись, Елисей вскинул голову к темнеющему небу и глухо застонал сквозь плотно сжатые зубы. Очередным усилием воли заставив себя успокоиться, он опустил взгляд и невольно выпрямился. Где-то примерно в километре от него, сквозь кроны деревьев мелькнул отсвет разведенного костра. Замерев, чтобы не потерять направление, парень медленно поднялся на ноги и, сделав несколько шагов вперед, еле слышно прошептал:
– Догнал.
Это было правдой. Как ни крути, а опытный человек, в одиночку, движется по лесу гораздо быстрее, чем два десятка с заводными лошадьми и скарбом. Хоть бандиты и пытались не отягощать себя лишним грузом, но все равно их скорость передвижения была ниже, чем его. Что говорить, если бандиты даже лошадей из повозок выпрягать не стали, бросив их на месте. Забрали только самое ценное, что не имело большого веса. Это отметили даже полицейские, осматривавшие место нападения.
Быстро закончив ужин, Елисей погасил костер и, накрывшись буркой, моментально уснул, приказав себе проснуться через три часа. Этот навык был у него наработан еще в прошлой жизни. Ведь любой побывавший на войне знает: есть, спать и развлекаться с женщиной нужно сразу, как только появится такая возможность, потому что следующего раза может и не быть.
Проснулся парень, как и хотел, словно по будильнику. Убедившись, что привычка не подвела, Елисей поднялся и, умывшись, быстро проверил оружие. Задумчиво осмотрев свой лагерь, он покосился на сонно замершего жеребца и, тряхнув головой, принялся собираться. То и дело поглядывая в сторону, где приметил отсвет, парень вдруг понял, что костер бандиты так и не погасили. Решив воспользоваться моментом, Елисей свернул лагерь и, оседлав жеребца, взял его под уздцы.
Ехать в такой темноте верхом – экзотический способ погубить и себя и коня. Да и спешить теперь было некуда. Ориентируясь все по тому же отсвету, он двинулся напрямую, даже не пытаясь снова встать на след. Слишком темно было для этого. Пройдя примерно метров семьсот, Елисей привязал коня к дереву и, надев ему на морду торбу с овсом, осторожно двинулся дальше. Теперь конь мог только помешать.
Оставляя на деревьях небольшие зарубки кинжалом, он добрался до лагеря неизвестных и, присев за кустом, принялся осматривать бивак возможного
