— Забежать-то, может, и успели, а вот сможем ли её перекрыть? — проговорил озабоченно Плужин. — Нас тут с армянами три с половиной десятка всего. А ну как персы цельной тысячей вдруг попрут?
— Есть риск, — согласился с опытным унтером Тимофей. — Но и ты пойми, Ерофеевич, не придержи их здесь, прорвутся они в Шамхорскую долину, и все жертвы тогда напрасны. Там им прямой путь на Елисаветполь и Тифлис.
— Это да-а, негоже так, — выразил согласие Плужин. — Чего делать-то будем, вашбродь?
— Буду думать, — проговорил Тимофей, оглядывая окрестности. — Вы пока обустраивайтесь. Лёнька, возьми своих, пробеги на сотни три-четыре шагов по этой боковой дорожке, оглядись там, — попросил он друга.
— Менее четырёх десятков с тиграновскими, ну ещё пусть беглецы Давида подъедут, — прикидывал свои силы Тимофей. — Хотя толку-то от них. Всё равно только лишь четыре десятка ружей получается. Как ими большой отряд удержать? А наши до утра точно не успеют сюда подойти. Тигран! — Он поманил рукой десятника. — А по горам этот поворот можно как-то обойти?
— Не-е. Горы сильно большой, скала совсем голый, идти — падать, только тут ходить. — Он показал рукой на старинную дорогу и Шамхорский тракт.
— Ла-адно, уже хорошо, обходного пути, выходит, здесь нет, — нахмурившись, пробормотал Тимофей. — Так как же перекрыть этот боковой проход? — И он посмотрел на скалу. Крутая, а на саженей десять залезть всё равно на неё можно, тем более тем, кто в горах как у себя дома. — Тигран! — опять обратился к армянину. — В твоём десятке ведь храбрые воины?
— Самый храбрый, — не стал тот отрицать очевидное.
— Вот и я так думаю. По-моему, если у тебя будет сотня, то и она вся будет самая храбрая. Нужно подсказать генералу. Посмотри сюда, друг. — Гончаров показал на нависающую над боковым проходом скалу. — Если самый храбрый армянский воин залезть сюда и скинуть много камней вниз, то проехать на конях будет невозможно. Да и ногами перебежать не так-то просто. Справитесь?
— Очень голый скала. — Тот шмыгнул носом, оглядывая её. — Трудно лезть, упасть умирать.
— Ну ладно, не можете, значит, мы сами, — как можно более равнодушным тоном сказал Гончаров. — Давид придёт, может, и у него храбрые воины найдутся.
— Мой десяток самый храбрый воин! — в сердцах воскликнул Тигран и пошёл к своим людям.
— Командир, чего надумал? — полюбопытствовал прислушивавшийся к разговору Кошелев.
— А чего тут можно ещё придумать? — пожав плечами, задал вопрос Тимофей. — Только лишь один завал. Помнишь, после того дозора из Амамлов в сторону Апарана как удачно им персов накрыли и задержали? Тут, конечно, скалы покруче, но у нас и умельцы есть. — Он кивнул на активно жестикулировавшего около своих людей Тиграна.
— Неужто смогут залезть? — с сомнением проговорил, оглядывая отвесную скалу, Кошелев.
— Эти смогут. Вот увидишь.
И действительно, погалдев, семеро из десятка Тиграна подошли к скале, внимательно её оглядели и, захватив с собой верёвки, начали карабкаться наверх.
— Ваше благородие, за пять сотен шагов по дорожке неприятеля не видно, — доложился вернувшийся из разведки Блохин. — Кровавый след ушёл дальше. А чего это у вас тут? — спросил он, кивнув на карабкавшиеся вверх фигурки.
— Проход тебе завалить сюда хотели, надоел ты всем, — ответил ему Ярыгин. — Да больно уж шустрым оказался.
— Не, ну правда, братцы?! Ну скажите, — протянул обиженно Лёнька.
— Завал. — Чанов кивнул на боковой проход. — Чего не понятного-то?
Вскоре со скалы сорвался один, другой камень, а вот с грохотом, поднимая пыль, посыпалась их целая лавина. Через полчаса выезд со старинной дороги был перегорожен завалом шириной шагов в сто. Не спеша, опираясь на навязанные ранее верёвки, спустились сверху и смельчаки, все семеро.
— Какие вы молодцы, Тигран, самые храбрые воины, — похвалил десятника Тимофей. — Держи, это тебе как их командиру подарок. — Он протянул отложенный ранее и самый лучший карабин. — А свой можешь другому передать.
Глава 13. Драгунский форт
Темнело. Обходя и оглядывая подступы к дорожному повороту, Тимофей определял место для стрелковых позиций. Лучше всего было расставить людей на самом завале, на его более высокой части. Отсюда удобнее всего простреливались подступы со стороны старинной дороги, да и коннице персов в этом месте никак не удалось бы прорваться на тракт наскоком.
— Взвод, слушай мою команду! — крикнул Тимофей. — В три шеренги становись!
Две минуты — и перед ним замер строй. Причём слева к нему пристроился и десяток Тиграна.
— Братцы, — оглядывая шеренги, произнёс Тимофей. — Этот завал за моей спиной считайте нашим личным фортом. Неприятеля за него нам пускать никак нельзя, иначе все труды и жертвы наши и вся кровь наших товарищей будут напрасны. Иначе погибнут от нашествия персов тысячи местных жителей, тех, кто доверился нам, а ещё и погибнут с ними те малые сотни и роты русской армии, что сейчас охраняют мирные провинции за нашей спиной. Если устоим мы до утра, ну и ещё хотя бы немного, — с улыбкой проговорил прапорщик. — Если мы удержим наш, этот вот драгунский, форт, значит, честь нам и слава. Значит, всё не зря. А там уж и полк со всеми войсками на подмогу подойдёт.
— Уде-ержим, вашбродь, чего не удержать-то?! — пробасил стоявший в первой шеренге Кузнецов. — Правда ведь, братцы?
— Уде-ержи-им! — грянуло три десятка глоток.
— Уде-е-ержай, — протянул Тигран, и в ответ ему раздался дружный хохот.
— Так, ты вот здесь устраивайся, Лёнька, а я тут буду. — Кошелев показал удобное место. — Отсюда обзор лучше для наших штуцеров.
— Да какой там обзор ночью?! — удивился Блохин. — В темноте-то.
— Ну не скажи, луна вон восходит. — Кошелев кивнул на небо. — А луна для ночного стрелка всегда первый помощник.
Так же как они, распределялись по насыпи и все драгуны с армянским десятком.
— Сколько факелов наготовили? — спросил Плужина Тимофей.
— Две дюжины, ваше благородие, — осторожно проливая остатки масла на льняной лоскут, доложил унтер. — Более никак не получится, ни дерева тут хорошего не найти, ни зелья горючего не намешать. Баклажка масла была конопляного, топлёного сала с кулак да у Кошелева фляга с крепким хмельным. Вот всё, что было, в дело и пошло.
— Ну хоть столько, — вздохнув, проговорил Тимофей. — Мало, конечно. Пороха сколько собрали россыпью?
— Его-то около пуда точно нашли, — ответил Ерофеевич. — Вот он рядом на парусину высыпан. Из патронов не нужно ещё высыпать?
— Нет. Патроны для стрельбы будут нужны. Так, подставляйте вёдра, — обратился он к двум стоявшим рядом драгунам. — Давай, Стёпа, насыпай, только осторожно.
Ярыгин, сопя от усердия, горстями всыпал порох в два кожаных водопойных ведра и потом завязал у каждого горловину.
— Думаете, сработает, вашбродь?
— Надеюсь, — последовал ответ командира. — А теперь пошли потихоньку за насыпь. Я там уже приглядел удачное место.
Через несколько минут за полсотни шагов от позиций драгун раздался его голос:
— Лёнька, Васильевич, видите нас?
— Слабо, словно бы тени! — крикнул в ответ Блохин.
— А вёдра у ног?
— Не-а, не вижу, — откликнулся Блохин.
— И я не вижу, — донёсся голос Кошелева. — Сливается всё с вами, вашбродь.
— Ла-адно, — проговорил Гончаров и переставил вёдра. — А как теперь?
— Во-о, а вот теперь вроде заметно, что-то такое темнеет от вас сбоку, Тимофей Иванович! — прокричал Кошелев. — Да-да, видать, не шибко, конечно, хорошо, расплывчато и мелко, но всё же видать.
— Видно, видно, — подтвердил и Блохин. — Слабенько, но видно.
— Ладно, когда факелами штуцерникам подсветят, ещё лучше они смогут разглядеть, — накладывая сверху на вёдра камни, произнёс Тимофей.
— А камни для чего? — полюбопытствовал Ярыгин.
— Чтобы разлёт осколков был гуще, — ответил прапорщик.
— А-а, вот почему вы и в вёдра сыпануть их заставили, — понял драгун. — Так я бы тогда побольше бы наложил?
