Бегущий рядом Странник схватил Сергея за руку.
– Напалм! Ты слышал?!
– Да слышал я, слышал! Я же говорил, что у красных он есть!
– А если…
– Ты дурак?! – Маломальский не дал ему договорить. – Если рванет, то сгорим и мы, и нацики, и мирные люди. А ведь не факт, что мозз в этой толпе!
Бойцы стали откатывать дрезину назад. В них уже стреляли, и они прятались за стальным лобовым щитом.
– Куда же вы отступаете, трусы?! – раздавались крики из толпы избиваемых и гибнущих гражданских.
До эскалаторов оставалось всего несколько десятков метров, как вдруг оттуда донесся какой-то шум, и по ступенькам хлынула лавина крепких парней. Почти все они были в распахнутых на груди штормовках, из-под которых, как будто напоказ, виднелись тельняшки. На головах у многих были черные либо голубые береты.
– Братцы! – кричал себе за плечо бегущий впереди высокий крепыш, сжимающий в руке деревянную биту, утыканную на конце гвоздями. – Биться будем врукопашную! Там много гражданских, стрелять нельзя! Отстоим наше отечество от коричневой нечисти!
По соседнему эскалатору бежал какой-то кривоногий низкорослый человек в очках и размахивал папкой.
– Товарищ нарком! У нас же договор! Это какая-то ошибка или провокация! Надо вести переговоры! – выкрикивал он.
– Пошел на хрен, упырь кабинетный! Я с фашистами никогда переговоров не вел и вести не буду! Братва! Полундра! Пленных не брать!
И братва подхватила боевой клич с такой яростью и решимостью рвать врага на мелкие лоскуты, что испуганно отпрянули даже красноармейцы на дрезине. Черная волна в тельняшках хлынула на гранитный пол и с жутким топотом кованых сапог и высоких армейских ботинок рванулась вперед в едином порыве.
– Кузнецов! Кузнецов!!! – крикнул Сергей.
Кричал он предводителю этого черного урагана ярости, узнав в нем комиссара красных следопытов – так назывались местные сталкеры. Однако тот, полностью поглощенный атакой, ни на что не обращал внимания. Две толпы слились, и началось жуткое побоище. В ход пошло все: заточки, арматура, трубы, палицы, кулаки, ремни, ноги, зубы. И без того наполненная шумом, теперь станция словно раздувалась под давлением яростных криков, воплей неописуемого ужаса и боли, молений о помощи и пощаде и ударов всех подручных средств по живой плоти. Брызжущая кровь, падающие тела, хлюпанье подошв в скользких красных лужах – все смешалось воедино.
– Страныч, стой здесь! – крикнул Сергей напарнику, отдавая ему автомат и извлекая свой разводной ключ. – Я нашим помогу, а ты не лезь!
Во всей этой суматохе Маломальский не заметил, как к ним приблизилась группа людей с красными повязками на рукавах. На повязках чернело: «Внутренняя безопасность». Среди них был тот самый пограничник, которому удалось сбежать с их рюкзаком.
– Вот эти гады! – воскликнул он, указывая пальцем на Сергея и Странника.
Люди с повязками резко подняли стволы: два «калашникова», ППШ и что-то кустарное, изготовленное уже в постъядерном метро.
– Вы арестованы! – рявкнул их предводитель в кожаной черной фуражке, натянутой на самые брови. – Сдать оружие и руки вверх! Следовать за нами!
– Да вы охренели, что ли?! – зло заорал Маломальский. – Там люди ваши насмерть стоят! А вы тут… Да за что?!
– Вы обвиняетесь в провоцировании вооруженного конфликта, попытке распространить в Союзе Советских Социалистических станций запрещенную нацистскую литературу, в нападении на советских пограничников и оскорблении представителя закона в лице красного комиссара погранзаставы.
– А ничего, что ваш комиссар оказался шкурой и предателем?! А?!
– Молчать! Вы продолжаете оскорблять теперь уже память геройски погибшего комиссара!
– Что?!
– Я повторять не буду, сволота! Сдать оружие, руки в гору и за мной, скоты!
Сергей едва сдерживался от непреодолимого желания двинуть ему гаечным ключом промеж глаз.
– Мы сталкеры, и я требую встречи с наркомом Кузнецовым! Но поскольку он сейчас бьется, спасая ваши лоснящиеся шкуры, то я требую встречи с командиром отряда красных следопытов имени Феликса Дзержинского Никитой Коллонтаем! И с послом Ганзы!
В руке человека в фуражке блеснула хромированная сталь револьвера. Он наставил ствол оружия прямо в лицо Сергея и прошипел:
– Ты сейчас с Гитлером своим встретишься, паскуда!
– Скажи Сергей, а ради кого мы пытаемся остановить мозз? – тихо и обреченно проговорил Странник.
– Не суди по анусу обо всем организме, дружище, – проворчал Маломальский в ответ.
* * *
В ушах еще стоял звон от громкого лязганья железной двери и стального засова.
– Не сидеть! Не лежать! – рявкнул охранник в камеру через узкую решетку той самой железной двери. Изолятор для временно задержанных находился в одном из технических помещений станции.
Ноги жутко ныли, однако Сергей поднялся с холодного каменного пола. Странник вообще стоял неподвижно, словно всю свою жизнь провел исключительно в вертикальном положении. Кстати, присесть или лечь тут можно было только на пол – какая-либо мебель и вообще любой другой предмет в камере отсутствовали. Только четыре стены и они двое.
Сергей устало подошел к двери, маленькая решетка в которой была единственным источником скудного мрачного света в этой темнице.
– А не послать ли мне тебя куда подальше? – устало сказал он охру.
– Отойти от двери! – рявкнул тот. – Я сейчас костоломов позову, они тебя быстро успокоят.
– Позови Никиту Коллонтая, придурок.
– Считаю до трех! Два уже было! Отойти от двери!
Ничего не оставалось, как молча подчиниться. Судя по звуку шагов, отошел с той стороны и охранник.
– Мне надо уйти из метро, – вдруг тихо проговорил Странник, глядя в пол.
– А как же мозз? – угрюмо проворчал Сергей.
– Я сделал ошибку, – мотнул головой Странник. – Я думал, вы все такие, как доктор. Но вы… Доктор говорил «симбиоз». Я знаю, что такое симбиоз. И потому мозз шел к вам. Вы идеальные для мозз. Хороший симбиоз. Как же вы можете так поступать друг с другом? Мутанты, звери – они жрут друг друга. Как арахна своих самцов. Или рухх своих самых слабых детей. Или хнет своих родителей. Но то мутанты. Звери. Инстинкты. А вы? Вы ведь разумные создания. Это вы построили город наверху, вы вырыли метро, создали все машины, которые помогали вам. Вы намного выше любого зверя. Но вы и намного кровожаднее. Звери убивают, чтобы сожрать. Вы убиваете просто так. Не за еду, даже не за территорию. У вас такая… идея. Вы убиваете других, чтобы… чувствовать себя великими.
– Не мы такие, – насупился Маломальский. – Жизнь такая!
– Ты хочешь сказать, что это Катаклизм вас такими сделал, – поднял на него взгляд Странник. – Но кто сделал Катаклизм? Вы! Вы всегда были такими. Счастье этого нового мира в том, что вы больше не можете в нем жить.
