Я молчал. Частенько получается так, что Дуг будто мои мысли озвучивает. Ковар молчал тоже, потому что возразить ему было нечего.
– Я так за наше авто и не расплатился, – отчего-то вспомнил Густав. – Сегодня должен был деньги отдать.
– По почте как-нибудь вышлешь. – Дуглас все не мог успокоиться.
– Завтра отдадим обязательно, сегодня уже поздно, – пообещал я Густаву. – А сейчас мы сделаем вот что. Заберем Рамсира и поедем в одно местечко – оно круглосуточно работает. Кухня там неплохая, а нам давно бы уже не помешало чего-нибудь съесть.
– Здравая мысль! – обрадовался Дуг. – Давно уже кишки к спине прилипают. И вообще: с такими деньжищами морить себя голодом… Это вообще никуда не годится.
– Он спит, – сообщила мне Карла, потянувшись за поцелуем.
На этот раз я уклониться не смог и даже не пытался. Правда, поцелуй получился коротким, больше похожим на клевок.
– Я ждала тебя.
Вижу, Карла, вижу. Время – далеко за полночь, а дверь ты открыла мне незаспанная.
– Пришлось задержаться. Все пошло не совсем так, как планировал.
– Ты останешься?
В ее голосе было столько надежды, что я невольно прикусил губу.
– Извини, не смогу: меня ждут.
– Опять срочные дела?
– Карла, я просто не могу сейчас бросить этих людей.
Я действительно не смог бы их сейчас бросить, даже если бы на некоторое время забыл о Кристине. Но забыть о ней точно не получится.
– Ну да, конечно. – Она кивнула. – Крис, только не лги мне: у тебя кто-то появился? Ты ее любишь?
У меня она всегда была. Только раньше я был дураком. Да и сейчас нисколько не поумнел.
В соседней комнате застонал Рамсир, и мы поспешили к нему. Он выглядел еще ужасней, чем тогда, когда мы привезли его в этот дом. Не лицо, а сплошной кровоподтек и на груди были видны ожоги, которых я раньше не заметил.
«Точно ведь горящими сигарами в него тыкали! И уж не сам ли Вендель этим занимался?»
Мне вдруг вспомнился эпизод, когда я застал Папу курящим сигару на террасе.
– Рамсир. – Я осторожно потряс друга за плечо, но тот, не открывая глаз, лишь что-то промычал.
– Крис, может, не надо его пока забирать? Я так понимаю, что в больницу его везти нельзя?
Умная девочка эта Карла. Нельзя Рамсира в больницу: там его быстро найдут. Хоть бы Вендель действительно сгорел в той машине! Проблем сразу стало бы меньше!
– Нельзя, Карла, – со вздохом сознался я, засовывая подальше под подушку револьвер Рамсира, который торчал оттуда на всю длину рукояти. Она же не слепая, давно оружие увидела. – И у тебя его не хочется оставлять. Зачем тебе чужие проблемы? И без того тебе благодарен, что приютила его на время.
– Жалко парня. Видно же было, как ему больно, но он хоть бы раз застонал, пока не уснул! Все шутить пытался. Кстати, я его одежду застирала, вся кровью пропитана. Хотя теперь ее только на тряпки пустить, одни лохмотья.
Мне даже в голову не пришло, что Рамсиру понадобится новая одежда. Да и разве у нас было время ее купить?
– Карла, а может, ему действительно побыть у тебя какое-то время?
А что, не самый плохой вариант. Куда мы с ним? Сами еще не знаем, что будем делать дальше. Пусть спит, по крайней мере, до утра. Завтра заглянем. Если ему станет намного хуже, выбора не останется, придется его везти к врачу.
– Ну а я о чем говорю? – И она вздохнула. – Так хоть иногда заглядывать будешь.
– Пусть спит.
Мне пришлось сделать вид, что я не расслышал последних ее слов. К тому же, откровенно говоря, мысли мои были заняты совсем другим: как бы попросить Карлу выйти из комнаты под благовидным предлогом, чтобы проделать кое-какие манипуляции не у нее на глазах. Не придумав ничего лучшего, я спросил:
– Может, чаем напоишь?
– Тебе надо, чтобы я вышла? Крис, ну так бы и сказал.
«Умная девочка», – в который уже раз убедился я, глядя ей вслед.
Пачку купюр я сунул Рамсиру под подушку рядом с револьвером. Захочет, свою долю заберет завтра, а эти деньги – так, на всякий случай.
– Карла, – окликнул я, выходя с саквояжами из комнаты, – это тебе, – Я протянул ей еще одну пачку, а чтобы она не успела возразить, зачастил: – Возможно, лекарства ему какие-нибудь понадобятся, кормить его надо и вообще… Только ты уж поосторожней, очень тебя прошу! О том, что у тебя Рамсир, ты даже самой близкой подружке – ни-ни! Договорились?
– И в голову бы не пришло никому сказать, что у меня в доме мужчина живет, – наконец-то улыбнулась она. – Ну а за такие-то деньги я вообще забуду, что у меня язык есть. – И она тут же нахмурилась снова. – Крис, а они…
– Нет-нет, – поспешил заверить ее я. – Мы их, конечно, не на разгрузке вагонов заработали, но на них нет крови женщин и детей, в этом смысле они чистые.
Я солгал ей: эти деньги не могли быть чистыми. Они насквозь пропитаны горем, слезами и болью именно детей и женщин.
Видел я, что происходит с теми, для кого опий становится смыслом жизни. Как разрушаются семьи, как дети остаются без куска хлеба, как в голос воют женщины, когда их мужья или сыновья уносят из семьи последнее, чтобы продать вещи и получить взамен туманные грезы. Венделем эти деньги были выручены явно от продажи опия. На его же покупку они и должны были пойти.
На прощанье я поцеловал Кару в щеку, и на этот раз она даже не попыталась подставить мне губы.
– Почему один?
– Рамсир пока там останется. По крайней мере до завтра, – объяснил я.
– Так ему девочка понравилась? – Дуг говорил двусмысленно, и ухмылка на его лице была соответствующей, но почему-то он не вызвал у меня такой реакции, как недавно Ковар.
– Какие ему сейчас девочки? Вы же видели, что с ним. У него, кстати, вся грудь в ожогах от сигар. А может, и не только грудь.
– Вендель, что ли, лично постарался? Слышал я, он большой любитель сигар.
– Может, и он. Но даже если и нет, вряд ли от этого Рамсиру было легче. Густав, давай в Затон. Хоть раз в сутки поедим по-человечески. Только не напрямик, не предместьями.
– В объезд прилично получается. – Густав явно представил в уме маршрут.
– Только бы там без неприятностей обошлось.
– Ковар, помолчи лучше: язык у тебя тяжелый! – не оборачиваясь, через плечо бросил Густав.
На Затон власть Венделя не распространялась, там правили свои короли – братья Габизы. Они тоже мало чем брезгуют, но, как говорится, враги наших врагов – наши друзья. Хотя какие Габизы нам, к черту, друзья? Подальше бы от всех них… Но выбора не было снова.
Не знаю, как у вас, но в наших краях затонами называют речные заливы. У самого устья Либеры, впадающей в Ланкайский залив Кастонского моря, располагался либерилльский речной порт, находилась грузовая железнодорожная станция и брал начало тракт, ведущий на самый север Ангвальда. Жизнь в Затоне кипела круглые сутки.
