Чуть выступил вперед Сташев, который в бою показал себя отнюдь не мальчиком, но мужем. Мариша Петрушевич коснулась его локтя, мягко, но напористо, прижалась к нему, что-то шепнула на ухо – и на лице парня блеснула счастливая улыбка. Мариша обернулась к Самаре, едва заметно пожала плечами – мол, извини, полковник, но сердцу не прикажешь. Сташев кинул на Самару полный превосходства взгляд.
Как дети, честное слово. Им умирать через пару секунд, а они в любовь играют. Дети и есть. А с другой стороны, когда знаешь, что вот-вот умрешь, можно уже быть искренним не только с собой, но и с теми, кто дорог тебе и кого ты ненавидишь. Терять-то уже нечего. Впереди – лишь пустота КПВТ и рожа в мыле, торчащая из люка. Любовь теперь есть любовь, а не игрища половозрелых самцов и самок. А тому, кого терпеть не можешь, самое время сказать об этом.
Это было вроде озарения, теперь Самара готов умереть.
Но, видно, у судьбы другие планы на ленинградского полковника.
Скрежет металла. Рев движка. Сноп искр.
Повинуясь яростной силе, БТР накренился. Оторвавшись от асфальта, колеса его беспомощно вращались, не находя опору. Мыльную рожу исказил испуг, а потом и вовсе накрыла паника – рожа исчезла в глубинах бронетранспортера, люк захлопнулся. И вовремя. Броневик еще сильнее перекосило относительно горизонтали. И вот тут заработал-таки, загрохотал КПВТ, но поток его пуль промчался мимо «варягов», которым вдруг отчаянно захотелось жить, которые все как один улеглись на засыпанный строительным мусором асфальт, обильно сбрызнутый кровью.
На пределе взревел могучий двигатель – и БТР опрокинулся, отвал «Кировца» толкнул его, переворачивая на крышу. Очень вовремя бульдозер появился на поле боя. А главное – на достигнутом не остановился. Он вреза́лся вновь и вновь в полчища зомбаков, сбивая их багровой уже сталью, выкашивая десятками. По бульдозеру стреляли снайперы, солдатня метила в него из «калашей», но того, кто сидел за рулем, казалось, не брали пули, а ведь кабина уже превратилась в решето.
Менее чем за минуту площадка перед рефрижератором была расчищена. «Варяги» тоже не теряли время даром – пополняли боекомплект, обирая трупы зомбаков.
За рулем трактора мог сидеть только Ашот. А ведь командир велел ему оставаться во дворе за аркой и сторожить транспорт, столь любезно предоставленный вольниками. Вряд ли сектанты одобрили бы художества толстяка. Хотя – не факт. Увидав плоды жатвы колесницы Господа, старый пастырь наверняка благословил бы носатого паренька.
Наконец «Кировец» встал. Отвал, колеса, подвеска – все забрызгано алым.
Открыв дверцу, Ашот крикнул:
– Давай на борт! Чего ждете?! Особого приглашения?!
Его автомат загрохотал, выплевывая пули и гильзы. Толстяк прикрывал Маришу, которая побежала к нему, а потом Гурбана. Вернувшись к рефрижератору, Фаза взвалил усилитель на загривок и, побагровев, пошел к трактору. Быстро двигаться он не мог, от помощи отмахнулся.
Самара пристроился рядом с Гурбаном на стальных балках, направляющих отвал перед трактором. Маркус нашел себе место на подножке. С трофейным «калашом» наперевес Данила сопровождал великана.
– Давай, Фаза! Шевели поршнями! – не унимался Ашот. – Зомбаки оклемаются, в атаку пойдут!
Он жахнул по бронетранспортеру, из которого почти выбрался уже и спрятался обратно недобритый офицер.
Багровый от напряжения, насквозь мокрый от пота, Фаза добрался-таки до колесницы Господа.
– Кыш, девчонка! – Согнав Маришу с сиденья, он определил усилитель в кабину, захлопнул дверцу и, стоя на подножке, виновато улыбнулся Гурбану: – Командир, я понял, это нужно для общего дела. Прости, командир, я погорячился, я…
Закончить он не успел – на спине его вспухли алым пяток дырок сразу. Очередью из «калаша» зацепили Фазу. Самара открыл огонь, приметив, где стреляли. Да только великану от того не легче. На лице его застыло непонимание. Держась за поручень, он развернулся туда, откуда прилетели пули. Из ран в спине хлестала кровь. Удивительной силы человек, раз жив еще и на ногах стоит.
– Автомат дай! – потребовал Фаза у Ашота и добавил, получив оружие: – Я их задержу.
Он сполз на асфальт, с него обильно текло. Пошатываясь, едва не падая, великан побежал прочь от трактора, на ходу стреляя по зомбакам, которые вновь пошли в атаку.
– Стой! Куда?! Назад! – рявкнул Гурбан и попытался спрыгнуть с трактора, но Самара ему не дал, клещом вцепился в командира. От сильного удара в ухо едва не потерял сознание, но не отпустил Гурбана.
Взревел движок, черный выхлоп вырвался из трубы. Бульдозер, набирая скорость, покатил по улице, подпрыгивая на ухабах.
Чуть не свалившись под колеса, Самара разжал объятия:
– Извини, командир. Так надо было.
Зомбаки перли со всех сторон, стреляли. Данила Сташев и Маркус вели ответный огонь из подобранных на поле боя «калашей». Мариша, скукожившись в кабине между потолком и усилителем, тоже метко разила тварей. А теперь и Самара с Гурбаном присоединились к общему веселью. Правда, веселье это вскоре закончилось – трактор выбрался из района сосредоточения, зомбаки остались позади.
Маркус показывал Ашоту, куда рулить, где поворачивать, чтобы сбить с толку погоню, если таковая будет. Сколько они так кружили, Самара сказать не мог, он впал в какое-то странное состояние, напоминающее сон в душную июльскую ночь. Будто бы реальность вокруг него превратилась в бесконечную, смятую, пропитавшуюся по́том простыню…
Ашот заглушил двигатель. Все как по команде навострили уши. Еще немного слышны были звуки близкой перестрелки, а потом наступила тишина.
– Всё… – Гурбан опустил голову, а потом неожиданно зло крикнул Ашоту: – Эй, толстый, чего встал?! Давай к пятому шлюзу!
– А почему к пятому? К третьему ведь ближе!
– Поговори мне еще!
Заработал ямзовский движок. Колесница Господа повезла «варягов» к Москве.
* * *
Почему Гурбан велел ехать к шлюзу № 5? Почему так настаивал? Не проще ли вернуться к тайному лазу и так же, как покинули острог, протопать по подземелью назад? Стена-то окружена зомбаками, куда ни ткнись, придется иметь с ними дело, а сейчас, когда усилитель на борту, рисковать собой и прибором хотелось меньше всего…
Чем ближе становился острог, тем больше эти мысли беспокоили Дана. Спросить бы прямо, но у «варягов» так не принято. Посчитав нужным, командир сам все расскажет, а нет – мучайся в догадках. И Фазу жалко… Ашот над ним вечно подшучивал, да и сам Данила хихикал, глядя на сопящего от умственного напряжения великана. Правда, Дану частенько казалось, что великан только прикидывается дурачком – мол, пусть меня считают тупой горой мышц, так всем проще… Смертельно раненный Фаза остался прикрывать отход своих. Быть может, благодаря ему за «варягами» не устроили погоню…
