Но сколь бы ни были жалкими, бедными и трагичными эти жизни, они составили настоящую историю первой Земли. А жизни их аналогов на Земле-2 пошли иначе. Почти всякий рожденный с момента расхождения на Земле-2 не имел двойника на Земле-1. Даже те, кто в детстве были похожи как две капли воды, выросли и стали совсем разными людьми. Как ни посмотри, рожденные после «съемки» на Земле-2 – подделки. Причем вдвойне – сами подделки произвели новые подделки.
В рассудок Ожье заглянула на секунду мерзкая мыслишка: насколько лучше было бы, насколько уютнее и чище, если бы подделки исчезли вовсе. Если бы «снимок» сохранил лишь Париж и окрестности, но не его жителей. Если бы он, как дагеротип девятнадцатого века, потребовал такой долгой экспозиции, что люди размылись, исчезли, оставив лишь призрачные следы.
От этой мысли Ожье содрогнулась, но так и не смогла полностью изгнать ее из головы.
Глянув на часы, женщина взяла плащ и вышла из комнаты. Когда ковыляла в осточертевших туфлях по фойе, портье провожал ее удивленным взглядом. Но в этот момент на стойке зазвонил телефон, и к тому времени, когда портье поднял трубку, он уже напрочь забыл и неуклюжую американку, и ее очевидную спешку.
На станции «Кардинал Лемуан» Ожье купила билет в одну сторону и растворилась в толпе пассажиров. Парижане относились к обеду крайне серьезно, и ничто не могло помешать им проехать полгорода, чтобы встретиться с коллегой, партнером или любовником в приличном баре или ресторане. Ожье не вполне поняла, следили за ней от отеля «Эмиль Золя» или нет, но постаралась как можно полнее использовать людской поток, чтобы оторваться от хвоста: бежала по лестницам и эскалаторам, проталкивалась сквозь толпу. Добравшись до платформы, перестала суетиться, замедлила шаг, сделав вид, что попросту опоздала к поджидавшему поезду. Увы, на платформе еще остались люди – но вряд ли можно было надеяться на полное ее запустение. Всегда находятся типы, которым нет другого занятия, как торчать на станции, не обращая внимания на поезда и торопящихся пассажиров. Молодой мужчина в клетчатом жакете и кепке читал новости скачек, чудом, за самый кончик фильтра, удерживая сигарету во рту. Полненькая, но симпатичная девушка поправляла макияж, глядя в бронзовое ручное зеркальце, надув щечки от сосредоточенности.
Ожье нетерпеливо глянула на часы. Скорей бы уже! Но до полудня пара минут, рельсы еще под током. Она прижала к себе сумочку, глядя, как медленно заполняется людьми перрон, и подступила к самому концу, туда, где рельсы уходили в темноту тоннеля. За минуту до полудня у другого конца платформы засветил подкатывающий поезд, задрожали, заскрежетали рельсы, взвизгнули тормоза – состав остановился. Верити снова поглядела на часы. Скорей бы он ушел! Не хватало, чтобы застрял в тоннеле, перекрыв дорогу к порталу.
Поезд тронулся. Оставалось несколько секунд до полудня. Еще несколько человек пришло на платформу. Стрелка часов указала: пора. Видимых изменений в состоянии рельсов Верити не заметила, но трогать их проверки ради все равно не собиралась. Сделал ли Авелинг свою работу, скоро и так станет известно.
Верити двинулась со всей быстротой, на какую была способна. Одним плавным движением опустилась на колени на краю перрона, уперлась руками, опустила ноги на грязный бетон, на котором лежали рельсы. Руки моментально испачкались в масле. Несомненно, зад тоже. Но не важно. Если все по плану, не придется возвращаться в тоннель и некому будет удивляться, отчего прилично одетая молодая женщина так изгваздалась.
Кто-то закричал. Ожье оглянулась: парень с газетой о скачках показывал рукой, сигарета выпала изо рта. Толстушка опустила зеркальце, привлеченная возгласом. Но к тому времени Ожье уже скользнула в спасительную темноту, держась как можно ближе к левой стене, левее крайнего рельса. Углубившись на несколько метров в тоннель, она поняла, что никто ее больше не видит. Но к сожалению, и впереди не было видно почти ничего. Огни станции остались за спиной. Ожье старалась идти как можно скорее, держась за стену, двигаясь бочком, пытаясь не думать о мышах и крысах, несомненно шмыгающих прямо под ногами, и о смертельном электричестве, еще, может быть, текущем по рельсам рядом. Нужно пройти сто метров, и времени на это – всего две минуты.
Впереди среди темноты загорелся темно-красный свет, очень тусклый, но движущийся. На мгновение охватила паника: неужели навстречу мчится поезд, хотя поезда по этому тоннелю должны подходить сзади, а не спереди? Затем она сообразила: впереди кто-то светит фонарем.
– Ожье, поторопись! – донеся голос. – Ток включится через тридцать секунд, и сразу пойдет поезд.
– Авелинг?
– Двигайся! – приказал он в ответ. – У нас мало времени.
– Люди видели, как я полезла в тоннель.
– Не беспокойся об этом.
Шаг за шагом, и свет сделался ярче. Верити различила контуры человека, сидящего на корточках у стены. Казалось, человек гораздо дальше, чем подсказывает слух. В тоннеле голоса разносились не так, как на поверхности.
– Ожье, шевелись! – прошипел он.
– Я стараюсь как могу!
– Отлично! Но теперь не спотыкайся. Рельсы уже под током.
– Не надо так говорить, от этого я могу споткнуться.
– Товар у тебя?
– Да! – процедила она сквозь зубы. – Товар у меня.
Еще немного, и фигура близ стены увиделась ясно. Глаза привыкли к темноте, и Верити различила рядом с человеком темный провал двери.
– Поторопись! В рельсах напряжение скачет.
– И как это понимать?
– Снова пошли поезда. Метро не станет ждать после перебоя с энергией, особенно посреди рабочего дня.
Наконец Ожье распознала черты Авелинга. Она чуть не пробежала последнюю дюжину метров, протянув руки к спасительному проходу в стене тоннеля.
– Вроде я вижу огни поезда, въезжающего на станцию, – предупредил Авелинг.
– Я уже почти здесь!
– Поезд рядом. Уходим!
Не пытаясь быть деликатным, он схватил Верити и втолкнул в дыру, в темноту за нею. Визг и лязг приближающегося поезда нарастали, отдаваясь эхом в стенах тоннеля.
– Помоги мне с дверью, – сказал Авелинг. – Нужно вернуть ее на место.
Он подтолкнул ее руки к старым доскам. Верити ощутила, как они продвигаются, поддаваясь совместным усилиям. Дверь с хрустом закрылась через миг после того, как в щель ударил свет прожектора.
– Едва успели, – прокомментировал Авелинг.
– Думаете, нас видели с поезда?
– Нет.
– А как насчет парня на перроне? – спросила Верити и вкратце описала мужчину в кепке и с газетой о скачках.
– Как я уже говорил, о нем нечего беспокоиться. Мелкий мошенник, проводит дни на платформе, высматривая жертвы. В полицию не донесет.
Авелинг выключил красный фонарь и тут же включил белый, гораздо мощнее. Ожье сощурилась от яркого света и узнала тесную и грязную кишку входного тоннеля, ведущего к порталу.
– Я повторяю: товар с тобой?
– Сказала же: да, – ответила она устало.
– Хорошо. Я уже боялся, что ты не собираешься выполнять задание. Рад, что решила поступить разумно. Дай сюда бумаги.
– У меня они в безопасности.
– Ожье, я сказал: давай бумаги!
Она не успела возразить. Он выхватил сумочку, посветил в нее фонарем.
– Немного, да? – сказал Авелинг, увидев пачку. – Кучка бумажек, и столько хлопот…
Он извлек бумаги и вернул сумку.
Верити подумала про возможные подозрения Сьюзен Уайт о предателе в команде, работающей за Земле-2. Может, это и Авелинг. Но пока он держит бумаги на виду, вряд ли уничтожит или испортит их. Осталось лишь удостовериться, что документы в сохранности попадут к Калискану.
– Авелинг, я не понимаю, что все это значит. А прямо сейчас даже не уверена, что хочу понимать. Можно закончить со всем этим поскорее?
– Прямо сейчас ты вернуться не сможешь. У нас проблемы с тоннелем.
Еще один поезд пророкотал неподалеку, от вибрации с потолка посыпалась пыль.
– Вы говорили, что тоннель закрыт из-за кратковременных проблем.
– Они оказались не такими кратковременными, как мы ожидали.
Он вдруг остановился, посветил фонарем вдоль плавно изгибающегося тоннеля.
Верити заметила, как Авелинг нахмурился.
– Что случилось?
– Ничего. Показалось, будто услышал что-то.
– Может, одного из ваших людей у портала?
Авелинг расстегнул куртку, сунул бумаги во внутренний карман.
– Пошли! Надо двигаться.
Ожье заметила, как он вынул автоматический пистолет в тот же самый момент, когда прятал бумаги. Сделанное на Земле-2 оружие блестело маслянистой синевой в свете фонаря.
– Я видела какое-то шевеление, – прошептала Ожье.
– Где?
Луч фонаря дернулся, будто перепуганное животное.
– Впереди, в тоннеле. Будто кто-то на корточках у стены. – Переведя дыхание, Верити добавила: – Выглядит как ребенок.
– Ребенок? Не говори чепухи!
– Ребенок мог с легкостью пробраться сюда.
