не было сил.
Но они услышали. Очередная стрела чиркнула по предплечью, оставив новую царапину. На этот раз — довольно глубокую.
Окажись на месте Лены настоящий боец, он сейчас бы более всего жалел об утрате лука и целого колчана отличных углепластиковых стрел с вполне боевыми наконечниками. Но у девушки, чьё знакомство со схватками не на жизнь а на смерть исчерпывалось просмотром боевиков, подобных мыслей не могло возникнуть в принципе. Героизм, самопожертвование — всё это требует определённого склада характера. Большинство людей, оказавшись в безвыходной и смертельно опасной ситуации, попросту опускают руки. Немногие способны отбросить налёт цивилизации и драться насмерть, защищая свою жизнь или иные, не менее (а то и более) значимые ценности. Считанные единицы способны при этом победить. Речь не идёт о солдатах — армия, пусть состоящая из вчерашних призывников, толком ничего не умеющих, сильна не только тем оружием, которое всунуло правительство в руки мальчишек. Армия — это единение, где рядом чувствуется плечо товарища, пусть столь же ненадёжное, как и твоё собственное, но дающее психологическую поддержку.
А в одиночку… Если ты один, то в голову потоком лезут мысли о том, что шансы уцелеть наверняка есть. Сбежать, спрятаться, покориться, разжалобить врага, вымолить пощаду. И никто не узнает, что тебе пришлось стоять на коленях — неважно, в прямом или переносном смысле. Одиночка — не воин. Если только его не обучили пониманию того, что одинокий волк может быть куда опаснее целой отары взбесившихся овец. Именно пониманию — можно прочитать сколько угодно книг, просмотреть массу фильмов, выслушать умные речи и, на волне энтузиазма, обзавестись каким-нибудь поясом. Всё это будет знанием — но не пониманием.
Лена бежала. Минутная… нет, десятисекундная вспышка мужества там, возле дерева, уже исчезла, растворившись во всепоглощающем страхе. Она не думала о том, что можно упасть на землю и, пресмыкаясь, молить о снисхождении этих мудрых, чтоб они провалились, бессмертных моральных уродов. Страх утверждал, что прощения не будет. Страх требовал бежать без оглядки, куда угодно — в лес, в болото, в неизвестность. Поскольку любая неизвестность лучше, чем стрелы, время от времени вспарывавшие уже превратившуюся в лохмотья одежду.
И она бежала. Упала, покатившись по земле, с треском лопнули швы и рукав модной кожаной курточки повис, держась на честном слове. Девушка тут же вскочила — очередная стрела впилась в то место, где мгновением раньше была её нога — и метнулась в сторону, отчаянно надеясь избежать смертельного оперённого подарочка. И снова бег, хриплое дыхание, пот, заливающий глаза, мокрая от крови рука, лопнувшие на бедре узкие джинсы.
А потом вдруг она поняла, что деревьев вокруг нет. Не слишком густая трава местами сменялась участками, сплошь заросшими красным луговым клевером, влажная земля, тут же налипшая на кроссовки. Лена затравлено оглянулась — да, вот они, деревья. Всего в десяти шагах.
Убийцы стояли как раз на границе леса и поля. Один неторопливо снимал с лука тетиву, второй просто ухмылялся, глядя на девушку. Затем смачно плюнул в её сторону.
— Тебя пощадили, дитя человеческое. Преисполнись благодарности.
— Сволочи вы, — прошептала Лена, не задумываясь о том, что в ответ на немудрёное оскорбление вполне может прилететь стрела. На этот раз, в чистом поле, шансов уцелеть будет мало.
Эльф пожал узкими плечами.
— Ты явилась в этот мир, не зная правил. И, как я вижу, не стремясь их узнать. Что ж, надеюсь, что один из законов ты усвоила. В наш лес людям хода нет… если только их не пригласят. У тебя впереди будет возможность изучить местные обычаи и порядки. Если повезёт — выживешь. Если нет — вина будет только твоей. На прощание я подарю тебе ещё одну каплю нашей мудрости, хотя и не думаю, что это пойдёт тебе на пользу. Запомни, грубое слово больно бьёт, даже когда исходит от бессильного. А жители Элланы привыкли отвечать на удары.
Лена не успела понять, в какой момент эльфы исчезли. Они не растворились в воздухе, нет — просто сделали шаг назад, сливаясь с зеленью листвы и коричневой корой могучих стволов… и, спустя всего лишь мгновение, взгляд уже не мог отыскать бессмертных.
— И все равно вы твари, — прошептала девушка.
В ответ из леса вылетел небольшой, с палец, камешек, больно ударивший её в щёку.
До обжитых мест Лена добралась часа через четыре, когда висящее над головой солнце уже заставило ее подумать о том, что сдохнуть в лесу было бы не самым плохим выходом. Пот, грязь, кровь… выглядела она сейчас настолько ужасно, что аборигены, по логике, должны были пристрелить её либо из жалости, либо из чувства самосохранения. Детей только пугать.
Вид на деревню открылся с небольшого холма. Два десятка больших и столько же маленьких низких домов, сложенных — насколько удалось разглядеть — из камня. Сочно-зелёные крыши, словно поросшие травой. Наверное, дёрном крытые. Неподалёку — невысокая, этажа в три, каменная башня (до замка это сооружение явно недотягивало), окружённая частоколом. Возле домов — люди. В основном — дети в длинных, до колена, рубахах, и женщины в довольно ярких платьях. Мужчин не видно. Лена лежала в траве, надеясь, что стража — скорее всего, в башне есть стражники — её не заметит. Ей повезло — соседство с эльфийским лесом сказывалось, воины приглядывали за противоположной стороной долины, прекрасно понимая, что никакой угрозы от лесных жителей быть не может. А уж если бессмертные захотят спалить людское поселение — десяток местных воинов и полдесятка приезжих, обосновавшихся в таверне, всё равно ничего противопоставить такому нападению не смогут.
Сейчас, когда непосредственной угрозы для жизни не было, девушка получила время на размышления, и, в итоге, решила, что общение с аборигенами лучше отложить до вечера. В желудке уже урчало, горло пересохло настолько, что нёбо, казалось, вот-вот потрескается и начнёт отваливаться кусками, но соваться к людям при свете дня, да ещё в таком виде? После общения с эльфами она понимала, что с распростёртыми объятьями никто её встречать не будет. Идти на контакт придётся, куда ж деваться — оставалось только прикинуть, какую роль при этом играть.
Выбор был, к сожалению, невелик.
Несколько серебряных монет, приобрести которые ей хватило предусмотрительности, находились сейчас в лесу вместе с небольшим запасом продуктов, сменной
