зато черные, как уголь, глаза полыхали гневом.
— Книги других государств рассказывают о нас множество небылиц, я почти что с этим смирился. Давай внесем в данный вопрос ясность. Да, мы, южане, по большой части кареглазы или черноглазы. Только один из трех десятков мальчиков имеет голубые или серо-голубые глаза. И мы каждого из них сразу берем на заметку. Вдумайся, Риордан, у нас не более тридцати кандидатов на тысячу. Из которых сгодится человек пять, в лучшем случае. Может ли стать поединщиком юноша с карими глазами? В теории — да, глупо было бы утверждать обратное. Но тогда у не будет Голубой стали. Не будет когорты избранных. Они с детства каждый день проживают с мыслью, что они не такие, как все. Что им суждена иная судьба. Они годы тренировок кладут за единственный час славы. В тот момент, когда меченосец Голубой стали обнажает клинок или наш алебардщик сжимает пальцы на рукояти протазана, каждый из них считает себя равным Богам. Печать, которую ему поставили при рождении в этот момент горит особенно ярким светом. Их глаза сияют, когда они идут на смерть. Боевая десятка Крайоны спаяна, как ни одна другая. Дружина Меркии славится своим тактическим мастерством и разнообразием по части оружия. Сила Голубой стали — в ее воле к победе. Ни один из наших парней не дрогнет на Парапете. Потому что они отмечены. Они знают это. Они всем сердцем верят в это. Весь Фоллс верит. Безоговорочно. Безоглядно. До конца.
Когда отец Алгерд закончил, кончики его пальцем слегка подрагивали. Риордан не раз пожалел, что разгневал первосвященника. И ничего не желал сказать ему в ответ. В его голове мельничным жерновом крутилась только одна мысль: жрец церкви не стал причислять десятку Овергора к лучшим дружинам мира. Он тем самым хотел нанести оскорбление? Или все действительно так плохо, и Фоллс не считает их опасными противниками? Видя, что собеседник не раскрывает рта, отец Алгерд произнес неожиданно усталым голосом:
— Полагаю, что на этом мне стоит отпустить тебя. Не стоит чрезмерно утомлять тебя скучными беседами. Мы еще продолжим наш разговор.
Откланявшись, Риордан вышел из светлицы и стал спускаться по винтовой лестнице башни. Последняя фраза отца Алгерда ему совсем не понравилась.
Во дворе он подозвал первого попавшегося лакея и спросил, как найти Обрайта. Тот ответил, что последний раз видел его у оружейников. И показал рукой, куда идти.
Там, где раньше были ангары и хозяйственные постройки, теперь бурлила совсем иная деятельность. Вращались ленты точильных станков, оружейники обсуждали качество заточки оружия, а рядом стоял тот самый парень из резерва, который первым подошел к воротам, чтобы услышать имя Риордана. Он был невысокого роста, широкоплечий и с характерно кривыми ногами, которые наверняка просто цеплялись за землю при каждом его шаге. По крайней мере выглядел он очень устойчиво. Риордан подумал, что такого ни за что не свалить простым тычком кулака в плечо.
Когда он появился, все разговоры немедленно стихли, а взгляды обратились на гостя.
— Я разыскиваю Обрайта, — произнес Риордан.
Невысокий поединщик немедленно протянул ему ладонь для рукопожатия, а потом вдруг отдернул ее и улыбнулся проказливой улыбкой.
— Ой, я забыл, что в Овергоре это оскорбление. Я Обрайт. А ты Риордан, верно? Эверт поручил мне составить тебе компанию на время твоего пребывания в Охарде.
Риордан с ответной улыбкой стиснул его руку.
— Только в столице и центральных провинциях. Я горец и там мы тоже так здороваемся.
Их рукопожатие было схваткой двух кузнечных клещей. Обрайт через пару секунд ослабил руку. А после подмигнул Риордану с самым что ни на есть дружеским видом, как бы говоря, ты в полном порядке, парень.
— Может, пойдем пожрем? — предложил поединщик.
В этот момент Риордан испытал в душе прилив какой-то теплой волны. Это был мир, к которому его все время тянуло. Здесь желания просты, чувства искренни, а слова не содержат подтекста.
— Да, не помешало бы, — подтвердил он.
— Сейчас, — кивнул Обрайт. — Только закончу дело. Понимаешь, я во второй десятке типа самый младший, поэтому должен доглядывать за качеством заточки.
Он взял из рук оружейника легкую слегка изогнутую саблю, поднял клинок на уровень взгляда и, прищурив один глаз, осмотрел лезвие. Удовлетворенно кивнул, достал из кармана лист папируса и разрезал его почти пополам. Потом чиркнул режущей кромкой по своему ногтю и, когда увидел след, с довольным видом поцокал языком.
Когда Риордан увидел, какое оружие держит в руках Обрайт, его сердце тревожно екнуло. Это была точно такая же сабля. Полная копия той, что пару недель назад с легкостью переломила пополам его шпагу. Совпадала даже форма гарды. Заметив, с каким напряжением Риордан разглядывает оружие, Обрайт сказал с виноватым видом:
— Извини, но дать подержать не могу. Плохая примета, если твое оружие перед боем берет в руки противник. А ты вроде как представитель Овергора.
— Обойдусь, — махнул рукой Риордан. — Необычная форма клинка.
— Шутишь? Да это наше стандартный клинок легкого типа, — с этими словами Обрайт передал шпагу оружейнику. — Ну, что пойдем в столовую?
Риордан читал ранее, что поединщики Фоллса работают только двумя видами оружия: мечами и алебардами. Но не знал, что мечи в свою очередь на что-то подразделяются.
— Ты сказал легкого типа? — Переспросил он Обрайта. — Значит, существуют и другие? Если я затронул секретную тему, можешь ничего не отвечать.
— Ай, брось! Какие тут секреты! Мы про вас, как и вы про нас давно все разузнали. Даже странно, что ты об этом спрашиваешь. У нас четыре вида мечей: легкая сабля, короткий прямой для ближнего боя, полутораручечник и двуручный Жнец. Это большой изогнутый меч, лезвие которого расширяется к острию, а само острие скошено под углом.
— Сабли предназначены для рябят твоей или моей комплекции?
— Насчет меня ты угадал, но дело не в комплекции. Тут все зависит от трех показателей: скорости, силовой выносливости и длины рук. Насчет соотношения даже не спрашивай. Это знают только инструктора и Мастер войны.
— А если бы знал, сказал бы? — подначил Риордан поединщика.
Тот хмыкнул в деланном возмущении.
— Ну ты тип! Конечно же нет!
Разговаривая, они поднялись на парадное крыльцо замка и вошли через центральный вход. Стража внутри пропустила их без единого вопроса. Обрайт направился направо по коридору первого этажа в направлении щекочущих обоняние ароматов, которые сопровождают приготовление пищи.
Они зашли в небольшую залу с овальным столом по центру. Вышколенные слуги тотчас же расставили перед ними блюда с закусками, а десятью минутами позже появились тарелки с горячим. На ужин подали мясо с
