по груди и сконцентрировавшись в районе горла, растворилась в воздухе.
Аня уже поднялась, и хмуро сопя, складывала рассыпанные на подоконнике лекарства в пакет.
— Послушай ещё. — попросил я.
— Зачем? — она обернулась, и недовольно поджав губы, сняла иглу со шприца.
— Не знаю. Но всё же.
— Хорошо. — Отложив шприц, она поставив пакет на пол, вернула фонендоскоп на место, и приложила к груди покойницы.
Какое-то время ничего не происходило, но вдруг Аня напряглась, взялась за свесившуюся с кровати руку, и повернулась ко мне.
— Пульс есть... — прошептала она, и чуть погодя добавила, — наверное я неправильно что-то делала...
— Не дёргайся, на нас люди смотрят. Ольгу сейчас трогать не нужно, а как стемнеет, перенесем её куда-нибудь в отдельное помещение. — тихонько прошептал я.
— Зачем? — опять напряглась Аня.
— Затем что завтра она будет здорова. С Олегом так же было.
— Так это же хорошо?
— Конечно. Но как ты им это объяснишь? — покосился я на остальных пациентов.
— Понятно. Только я не знаю куда её... Всё занято.
— Придумаем что-нибудь, а пока оставь её в покое, пойдём мальчишку ещё посмотрим.
Но к нему мы опоздали. Наверное я как-то неправильно определил, только мне казалось что у него ещё есть время. Но этого времени не было.
— Откуда ты узнал что он был при смерти? — Тут же напала на меня жена. По её словам она совсем недавно осматривала его, и он был вполне бодрым. Во всяком случае умирать не собирался точно.
— Я вижу. Даже не так, скорее чую. Смерть пахнет, и выглядит как дымка, или туман.
— И что, ты и сейчас чуешь?
Я обернулся, и посмотрел вокруг себя. Женщина и пацан уже умерли, и ещё у двоих были явные предпосылки.
— Вторая кровать от стены, и вон в том углу. Умрут в самое ближайшее время.
— Ясно. — Аня достала блокнот, и что-то коротко написала.
Мне это показалось странным, кровь ещё не запеклась и вполне можно было уколоть хотя бы одного смертника. Но она наотрез отказалась.
— Сначала посмотрим что с Ольгой будет, потом остальные эксперименты.
Я попытался возразить, но Аня даже слушать не хотела.
— В первую очередь надо решить кому колоть антибиотики — потрясла она пакетом. — Здесь реальные шансы для этих людей, а не какие-то там!
Спорить я не стал, возможно Аня права, но и уходить отказался, настояв на своём присутствии. Тут еще Олег налетел. Ему бы дай волю, он бы все что привёз, жене вколол, настолько был взволнован.
— Мы сделали всё что могли, теперь только ждать. — осадила его Аня.
— Шансы есть? — услышав про «всё что могли», сходу поник Олег.
Но Аня не стала его обнадеживать, посмотрела только пристально, и сказала чтобы молился.
А в сестринской нас уже ждали. Здесь был и неприятный доктор, и наша соседка врач, и две новенькие медсестры, и ещё куча народа из приближенных к медицине.
Они сразу стали решать что-то по поводу доз, кто-то предлагал делать по-минимуму, но большему количеству людей, кто-то настаивал на полных курсах, но единодушны доктора были в одном, — лекарств мало, и сильного влияния на ход эпидемии они не окажут.
Я тоже не зря сюда пришёл. Пока слушал, узнал много нового. Про то что смертность на сегодняшний момент почти тридцать процентов, а остановить распространение заразы не удаётся. То есть, если всё так и будет, умрёт каждый третий.
Ещё говорили про тех у кого иммунитет, про переболевших и идущих на поправку, про нехватку тряпок на компрессы, какие-то травы, ну в общем много о чём, всего и не перечислить.
— Слушай, а с Василичем что? — улучив момент когда Аня отвлечется, я подошёл к ней.
— Поправляется твой Василич. Крепкий мужик оказался. Неожиданно даже... — ответила она.
И наверное это была самая хорошая новость за последние часы. Конечно, не считая того, что с ней самой и с детьми тоже всё в порядке.
Просидев до самого «разбега», я дождался, когда они, наконец, определились как, и кого станут колоть, и разбежались по своим делам. По сути, собрание много времени не заняло, но я представлял насколько сейчас загружены врачи.
— Ждать и только ждать! — снова отрезала Аня. И добавила — Домой пойдешь, в дом не заходи. Попроси детей пусть тебе вынесут постель, в летней кухне пока поживёшь, а то ходишь как бессмертный...
Но в итоге до дома я не добрался, свалился почти на выходе из больницы, и был перенесён в одну из палат, на освободившееся место.
Только спал недолго. Видимо график сна нарушился окончательно, потому что проснулся я ночью, по прошествии всего семи часов.
Сначала не сообразил что к чему, для меня всё выглядело как обычно — закрыл глаза — открыл глаза. Но привыкший к подобному, я не дёргался, не вскакивал и никуда не бежал. Полежал спокойненько, осмотрелся. Вокруг люди, кто-то кряхтит, кто-то воздух портит, а кто-то уже умер. Таких в палате двое. Я не могу увидеть кто они, но отчётливо вижу окутавшую тела дымку.
Помочь я никому не могу, поэтому всё же поднимаюсь, и выхожу в коридор. Здесь тоже люди, и тоже есть мёртвые. Времени — половина четвёртого. Искать Аню бессмысленно, да и будить не хочется, домой тоже, только детей пугать. Поэтому принимаю решение выйти на улицу. Посидеть, подумать. Воздухом свежим подышать.
Вообще, у нас здесь вся жизнь так — то нет ничего, то сразу так наваливается, только успевай огребать. Сейчас бы баньку затопить, попариться, пивка попить. А не вот это вот всё. И главное деваться некуда, как показала практика, самое надежное место в этом мире — станица. Как бы тут не было у нас меж собой, а когда припирает, люди дружно на защиту встают, себя никто не жалеет. Вот даже с эпидемией сейчас, другие бы позапирались в домах, и сидели бы, ждали когда всё закончится. А наши нет, кто-то санитарами в больнице пашет пока не свалится, кто-то трупы сжигает — Аня сказала что похоронная команда уже дважды обновилась, кто заболел, а кто уже и помер. Так же на периметре дежурства несут,
