С большим сомнением Хайта вытащила недовольную пату из пупка и протянула Ларе:
— Тискать ятэна. Гладь, гладь.
— А я? Можно я? — решилась Лисси, придвигаясь.
— Только в рот не лезь, присосется.
— Тииии, — еле слышно затянула пата, обласканная двумя сразу.
— Посадим ее в обливной горшок, под крышку, — размышляла вслух Безуминка. — Потом, когда подрастет…
— Ятэна! — возмутилась Хайта.
Тут входная дверь, не запертая после ухода парней, начала тихонько отворяться. Все неподвижно замерли в молчании, что позволило вошедшему на цыпочках Огоньку сделать ложный вывод:
— Никого нет. Я же говорю, ан Эрита, — пустой дом… Смотрите, везде мусор. Даже крова…
Рот его остался открытым на середине слова, потому что он увидел немую сцену из четырех участниц. Сидящие в кровати вокруг углаженной паты тоже увидели, что вошедший не один — за его спиной маячила молоденькая девушка в наряде вроде монашеского.
Зато Безуминка молчать не стала. Она прямо-таки завопила:
— О, пресвятые звезды! Эта ночь когда-нибудь кончится?! Почему сегодня все валятся на мою голову?! Летучие кроты, лунатики, жандармы, ясновидящие, монашки, медиумы — все сбегаются сюда, входят без стука, лезут целоваться и в постель! И вы тоже?! Да кто вы такие?!
— Это Огонек, он пришел, — всхлипнула Лара от счастья.
— По-моему, это Эрита, ан-эредита Красного престола, — проговорила Лисси, отлично помнившая всех членов правящих династий. — Добро пожаловать, Ваше Высочество. Прошу прощения, что встречаем вас в неподобающем виде.
Огонек как-то вдруг осознал, кого душил в полете и кто обнимал его ногами. Ему подурнело, и он ополз по стенке на пол.
— С добрым утром, барышни, — слегка наклонила голову юная монашка.
— Лара, живо нюхательную соль твоему парню, — деловито распорядилась Безуминка. — Ты помнишь, где она лежит.
«Твоему парню?» — Эрита вмиг вспомнила слова поручика: «Девчонка-медиум, по имени Ларита».
«Это ее парень?»
Взгляды принцессы и дочери кровельщика скрестились, как клинки.
— Пата хайджа. — Вместо приветствия Хайта показала вошедшим свою прелесть на вытянутых руках. Пата подняла переднюю часть и сказала:
— Тиии!
Что делают принцессы, увидев шевелящуюся серую колбасу с ножками, без глаз, разевающую круглую дыру?
То же, что и все девчонки.
Они визжат.
Лара видела эту Эриту не единожды.
Во-первых, в магазине за стеклом, где выставлен целый паноптикум Мира — вейские парусники, морские крепости Делинги, рынки Ливика, голые дикари Кайдала, виды фаранской империи и, конечно, портреты императоров.
Во-вторых, в школе висели яркие олеографии Красного и Синего семейств с детьми и родичами. А еще учитель их показывал в волшебном фонаре.
Наконец, она купила за семь лик цветную карточку Эриты на девичьем посвящении. В позапрошлом году ан-эредите в великом соборе сменили одежды и одели на нее халат, волочащийся сзади на три меры по полу.
Но узнать принцессу по картинке было невозможно. Там она была в умопомрачительной прическе и венце с висюльками, накрашена как кукла, а платьев-то! Нижнее платье белое, как молоко, подпоясанное золотом, второе платье цвета вишни, с рисунком из весенних веточек, третье прозрачное, словно сигарный дым, потом накидка с вышитыми лентами, и вообще роскошно.
У Лары все это прошло куда скромнее. Девчонок из прихода Радуги Приморской посвящали оптом. Знай, держи перед собой цветочек и повторяй молитву за попом. Одна радость, что к празднику справили новое платье. Каждой хотелось нарядиться, как принцессе, но жить надо по средствам.
Но вдруг все повернулось, и Лара встретилась с ан-эредитой нос к носу!
Тут же вспомнились толки, ходившие в народе.
«А говорят, Красная дева-то — колдовка!»
«Средь бела дня на полмеры поднимается над полом, так вот».
«На празднике видели. Один фотограф успел вспышку поджечь, камерой щелкнул, и бегом. За ним лейб-гвардейцы гнались, он удрал! Потом пластинку выкупали, за две тыщи унций, чистыми червонцами отсыпали. И бумагу дали подписать, чтобы молчал как пень».
«Держат ее в башне, взаперти, прикованную за ногу».
«Как же можно, царской крови, да на цепь?!»
«Очень запросто, цепь золотая, с уважением одета».
В другой раз Лара подивилась бы и поглазела просто так, но…
…эта ведьма желтоглазая что-то имела с Огоньком!
Смерив Лару барским, даже царским взглядом, девчонка в одеждах монашки коротко велела Огоньку, когда тот очухался:
— Кадет, сядьте рядом.
И он, остекленев, присел на ложе Бези. Как зачарованный. Огоньку все чудилось, что ему читают приговор: «Ты государственный преступник! Обнимал принцессу, чуть не целовал. Как ты посмел, а?! Расстрелять его!»
Ларе даже не удалось подержать Огонька за руки. Да что там, двух слов не молвили друг другу, а так много хотелось сказать.
Кто умеет по-господски говорить, так это Лис. Она вмиг прилично завернулась и все-все-все принцессе доложила. Будто сама разузнала и выяснила насчет заговора.
Лара бы совсем до слез обиделась, но вмешалась Бези:
— Надеюсь, Ваше Высочество не возразит, если я закурю?
— Напротив, ан Бези, буду весьма вам признательна, если угостите меня.
«Ага, за визг ей стыдно — теперь показывать начнет, какая она смелая».
Оказалось, папиросы «Леттегер» с золотым ободком на мундштуке ее вполне устраивают. Когда эта породистая цаца закинула ногу за ногу, умело дунула в мундштук и с шиком прикурила, всем стало легче на душе. Ее Высочество умеет вести себя, будто в разгульном салоне.
А когда она закашлялась и побледнела, Лару словно бог поцеловал.
— Прошу прощения, Ваше Высочество. Для меня их набивают флотским табаком с жасмином.
Лара ликовала: «Бези, я тебя люблю!»
— Одного не пойму, ан-эредита, — задумчиво пускала дым Безуминка, пока Эрита давилась кашлем, — какого дьявола вы заявились в Бургон? Хуже места не придумаешь. Разве не знаете, что Его Высочество Церес имеет на вас определенные виды?
— Я… — наконец, Эрита продышалась, — была немного растеряна, вылетая из Гестеля.
— Но курс-то выбрали верно, не так ли? Или вы не против намерений Цереса?
— Ответьте ясно, — с гневным видом выпрямилась желтоглазая, — на чьей вы стороне?
