в руках у него сверкает двустволка.
— Верните мои оливки, твари! — орёт он, потрясая ружьём.
Я остаюсь на месте, равнодушно посмотрев на него. Хорошо, что у меня на шее под рубашкой болтается амулет переговоров, а то бы ни черта не понял.
— Уважаемый, вы обознались, — отвечаю на греческом. — Мы не воруем ваши оливки. Мы вообще-то с праздника, — указываю на свой фрак и платье Лакомки. — Посмотрите на нас, какие из нас воры?
Но фермер не очень-то расположен к конструктивному диалогу. Его взгляд сверлит нас, как будто он разоблачает величайший заговор.
— Ночью в моём саду? Да вы точно воры! А ну, фас! — кричит он, натравливая на нас своих огромных алабаев.
Собаки с грозным рычанием срываются с места. Но едва подбегают ближе, как резко тормозят, прижав хвосты. Один из них, немного помедлив, вдруг начинает вилять хвостом, подходя к Лакомке. Она смеётся, опускаясь к псу, и начинает гладить его за ухом:
— Какой ты пушистый, милый!
Алабай виляет коротким обрубком-хвостом. Люблю собак. И не потому что они легко поддаются ментальному программированию. Вовсе нет. Посто они добрые. А с кем они не добрые, тот сам виноват. Но это не наш с Лакомкой случай, хех.
Фермер ошарашен. Его самоуверенность тает на глазах. Двустволка в его руках начинает дрожать, и он торопливо, неуклюже прячет её за спину.
— Господин телепат, эм, так говорите, вы с праздника? Что ж… Простите за беспокойство, — мямлит он, отступая к тачке. А соображалка у мужика все же работает. Вон как быстро сложил дважды два.
— Не могли бы вы рассказать какой поблизости город, уважаемый? — улыбаюсь.
Фермер, затравленно смотря на меня, отвечает:
— Конечно, сейчас только достану карту…. — пятится он. — Только вот она в машине… в бардачке… Сейчас-сейчас достану…
Он рывком дергает дверь пикапа, заскакивает внутрь и сходу заводит двигатель, даже не заглянув в бардачок. Какой ретивый! Собрался сбежать! Причем это не догадки. Я читаю мысли грека как открытую книгу. Щитов-то нет.
Быстренько активирую небольшой ментальный блок и мягко заставляю его остаться. Больше никаких закладок не делаю. Просто не позволяю вдавить газ. Ему остается только сидеть и тужиться, пытаясь сдвинуть ногу с места.
— Спасибо, что подождали, — приближаюсь я с улыбкой. — Так вы нас решили подвезти?
Фермер, вздрогнув, отвечает с нервной поспешностью:
— Э-э-э….Да-да, именно! Конечно, отвезу! Без проблем!
Я открываю заднюю дверь и пропускаю первой жену. Мы с Лакомкой садимся в транспорт. Собак тоже не забываем — они запрыгивают в кузов пикапа. Затем уже убираю ментальный блок, и фермер газует. В дороге связываюсь со Светой по мысле-речи:
— Нам понадобятся византийские деньги. Возьми в ближайшем обменнике наличных, пожалуйста.
Греческий отпуск, значит. Что ж, вполне может быть весело.
* * *
Друзья-мазаки, поставьте плиз лайк книге) И завтра глава будет больше)
Деревня вульканов, Боевой материк
Бер валяется на кровати в доме «лисичек» уже второй день. Тяжело вздыхает, обводит взглядом обшарпанные стены и понимает: ничего лучше придумать он всё равно не сможет. Оставалось только одно — просить подмоги. Сейчас не до гордости. Другого выхода нет.
Активировав связь-артефакт, он рывком подносит его к лицу. Голос дрожит, как у человека, стоящего на краю пропасти.
— Лакомка, забери меня! Прошу тебя, кузина! Помоги мне!
Ответ не заставляет себя ждать. Лакомка на том конце связи явно напряжена:
— Что стряслось, Бер? Где ты?
— Я вышел на Боевой материк, — торопливо начинает он, словно опасается, что его перебьют. — И тут… тут эти рыжие бестии! Они окружили меня! Кажется… о черт, одна из них уже раздевается! Прямо сейчас! Пришли подмогу, Лакомка! Они меня соблазняют!
Секунду на линии тишина. Затем звучит долгий, драматичный вздох.
— Потерпишь, кузен, — отрезает она, явно не разделяя его паники. — Мы тут заняты, между прочим. Ты вообще соображаешь, что ушёл, не попрощавшись? Да ещё перед днём рождения моего мужа. Граф тебя спас, меня спас, Ненею спас. А ты его так отблагодарил? Вот теперь и получай.
И связь обрывается.
Стиснув зубы, Бер с ужасом смотрит на «лисичек», словно перед ним не девушки, а стая хищников, готовых ринуться в атаку.
Рыжие бестии явно не собираются останавливаться. Одна из них с лукавой улыбкой наклоняется ближе, её глаза сверкают, как у кошки, поймавшей мышь. Другая, не теряя времени, хлопает его по коленке, будто проверяет, насколько он ещё держится.
— Ну что, сладкий, не передумал?
Бер сдавленно охает. Всё. Пропал.
* * *
Пока мы мчимся по извилистой дороге мимо ореховых и сумаховых рощ, поступает звонок на мобильник. Ломтик передал его вместе с византийской валютой. На линии Владислав.
— Данила, я в курсе ситуации! — бодро начинает он. — Твои жены передали всё в подробностях, кстати, они у тебя молодцы. Мы уже начали расследование. Виновные будут найдены и наказаны. Сейчас связываемся с посольством в Византии, чтобы уточнить ваше местоположение.
— Не нужно посольства, Владислав Владимирович, — прерываю Красного Влада. — Неважно, в каком мы городе. За нами охота. Если у них достаточно людей и связей, они уже следят за византийским посольством. Через него нас найдут быстрее, чем вы успеете моргнуть.
На том конце слышится тяжёлый выдох. Владислав явно обдумывает мои слова, а я добавляю:
— Мы сами доберёмся до своих. Вы же сосредоточьтесь на том, чтобы найти тех, кто устроил весь этот бардак. И ещё одно. Я не верю, что в этом замешан Буревестник. «Посол» явно подставной. Куда вероятнее, что за всем стоит Годунов.
— Из-за того, что ты забрал его склад в Сибири? — Владислав произносит это задумчиво, как будто наконец сложил пазл. — Очень может быть… Если это он, боярин явно взял лишка. Да и мне интересно, откуда у него портальный камень.
— Эту операцию никто из российских дворян не смог бы провернуть сам, — соглашаюсь с подозрением. — Без магов-портальщиков портал не открыть, а значит если Годунов и замешан, то ему помогли.
— Разберемся. Не пропадай, Данила, — подытоживает он, прежде чем связь обрывается.
Убрав телефон в карман, задумчиво смотрю на дорогу. Фермер молчит, время от времени бросая на меня тревожные взгляды. Лакомка, в своём стиле, весело поддразнивает собак, которые настойчиво суют морды в окошко кузова, чтобы она их погладила.
— Кстати, — обращаюсь
