— Конкретного значения символов мы не знаем. Скорее всего, какая-то аббревиатура. Проблема в другом, Егор. Точно такая же голографическая татуировка есть у тебя на правом плече.
Смертельная бледность внезапно проступила на лице Баграмова, и секундное замешательство вдруг нашло выход в скупом, решительном действии.
— Дай! — Он отобрал у Апостола прицел, с силой надорвал ткань опаленной одежды и направил лазерный лучик на ставшую вдруг пепельно-серой кожу своего предплечья.
Три символа зловещим знаком проступили в красноватом свете целеуказателя.
«DRG»…
* * *
Впервые за многие месяцы скитаний Аскет оказался в шоковой ситуации, справиться с которой он не сумел. На его бледном лице появились пятна лихорадочного румянца, рассудок помутился, он абсолютно ничего не понимал, не знал, что делать дальше.
Реальность подземелий вдруг стала расплывчатой, нечеткой, по мышцам скользнула непроизвольная дрожь, свидетельствуя о резком ускорении метаболических реакций.
Рука Апостола легла на его плечо.
— Спокойнее, Егор.
Аскет вырвался, отступил на шаг.
— Откуда ты узнал, что у меня есть татуировка?! — хрипло, не узнавая собственного голоса, выкрикнул он.
— О голограмме мы знали давно. Ее заметил Приор Глеб, когда имплантировал тебя!
Аскет окончательно растерялся. Внезапный информационный удар оказался столь силен, что он не справился с шоком, практически утратив контроль над чувствами, мыслями и поступками. Единственное, что удержало Егора от спонтанных, непоправимых действий, — это ледяное спокойствие Апостола. Тот даже не попытался прикоснуться к оружию или задействовать боевые импланты. Просто стоял и смотрел на него, но не как на диковинную тварь, нет, — он глубоко спрятал свои чувства, не желая усугублять и без того непростую ситуацию.
— Я понятия не имею, откуда взялась эта голограмма и что она означает! — Кровь отхлынула от лица Егора, в голове от внезапного нервного перенапряжения возник глухой шум.
— Верю, — сохраняя железное самообладание, ответил Апостол. — Егор, только не дури.
— На твоем месте я бы занервничал, Паша! — Шоковые эмоции, переполнявшие рассудок Аскета, искали выход, он неосознанно сам шел на конфликт.
— Поверь, так и было, когда я целился в одного из сталтехов, — признался Апостол. — Зацепил лазерным указателем за плечо, и… глазам не поверил!
— Почему же ты не убил меня?! — яростно выдохнул Аскет. — Если я — тварь из другого пространства?!
— Убить тебя? Из-за татуировки? Не психуй, Егор!
— Ты что-то недоговариваешь! — Аскет впился в него мутным взглядом. — Может, и у тебя есть такое же клеймо?!
Апостол невольно вздрогнул.
— Не у меня, — глухо ответил он. — У Титановой Лозы.
Второй удар Аскет все же выдержал. Его по-прежнему трясло, мышцы от переизбытка энергии требовали действия, и он, не в силах справиться с дрожью, внезапно врезал кулаком в стену тоннеля, ссадив в кровь костяшки пальцев, оставив в сплетении автонов глубокую вмятину, затем внезапно присел, обхватив голову руками.
Дарлинг… Приемная дочь командора Хантера… Легендарная Титановая Лоза, лучший разведчик Ордена.
Конечно, для Апостола она — вне подозрений. Проклятие… Что же происходит?!
Егору всерьез казалось, что он сейчас сойдет с ума. И без того четыре года жизни, выпавшие из сознания, проведенные где-то вне пределов объяснимого, не давали покоя, возвращаясь вновь и вновь, терзая рассудок, напоминая, кем он был и кем стал, а как оценивать себя теперь, когда подле, буквально в паре шагов, валяются эндоостовы сталтехов, клейменных такой же голограммой?
Он понимал, подобных совпадений не бывает!
Сущность Аскета лишь хищно скалилась в ответ, предлагая незамысловатый выход: вырваться отсюда, избавиться от навязчивого общества адептов Ордена, жить, как жил, одним днем, не пытаясь что-то понять, не мучаясь никакими вопросами, но это уже не являлось решением.
«Всему существует разумное объяснение, но где и как его искать?!» — мучительно спрашивал себя Егор.
Мысли, тяжелые, темные, неслись по кругу, две личности, что умудрялись сосуществовать параллельно, внезапно потеряли непримиримую ясность позиций. Они неумолимо сливались в одно целое, окончательно возвращая к жизни капитана Баграмова, но не уничтожая опыт и способности Аскета.
…Апостол, рискнувший сказать ему правду, напряженно ждал.
Он сделал непомерно высокую ставку, пошел ва-банк, полагая, что Егор выдержит шок, под воздействием которого, возможно, из подсознания вырвутся воспоминания, наступит момент истины, и тогда фрагменты головоломки начнут складываться, обретая черты неведомого…
Говорят, что Орден — выше понятий добра и зла, а его адепты ищут истину в ее чистом виде, не оглядываясь на последствия вынужденных поступков.
Неправда.
Апостол только сейчас, глядя на Аскета, вдруг остро осознал, что ничто человеческое в нем не умерло.
* * *
Жутковатую, напряженную неопределенность ситуации внезапно разрушили возникшие в глубине тоннелей звуки стрельбы.
Треск очередей «ИПК», эхом отдающийся по мрачным подземельям, быстро приближался.
— Эй, ну помогите уже кто-нибудь! — Голос Саида, переданный через устройство мью-фона, стал для Егора той соломинкой, за которую уцепился тонущий в неконтролируемых эмоциях разум.
Все еще пребывая в состоянии запредельного внутреннего напряжения, Аскет мгновенно отреагировал на призыв сталкера, машинально активировав боевые импланты. Оружия — один автомат Калашникова на троих. За спиной тупик, с кем схлестнулся Саид, неизвестно.
— Не высовывайся! — резко приказал он Сафронову, обменялся колючим взглядом с Апостолом и внезапно пришел в себя, как будто в голове что-то переключилось.
За месяцы скитаний по черной Пустоши у него выработалось безошибочное внутреннее чутье: он знал, когда ему лгут, четко понимал, кто из сталкеров способен ударить в спину, позарившись на какой-нибудь артефакт, а кто — нет. И Митрофана, с его мелкими, корыстными помыслами, раскусил достаточно быстро, но в силу сумеречного состояния рассудка не придавал этому должного значения…
Во взгляде Апостола не читалось страха или отвращения, и это вернуло Егору ощущение реальности, твердой, надежной опоры под ногами, а приближающиеся звуки боя дали возможность выплеснуть переизбыток эмоций в мгновенном действии.
Сиплый выдох, прикосновение ладони к плечу, контакт металлизированных пятен, стремительное формирование боевого генератора, дробный, визгливый перестук уходящих на излет, рикошетящих пуль, болезненный вскрик Сафронова за спиной, силуэт Саида, высвеченный из сумрака короткими вспышками выстрелов, рывок Апостола, синие, ветвящиеся энергетические разряды, пронзившие воздух подземелий, — все слилось в коротком ощущении стремительной схватки…
